остальными. Вместо привычной кипящей злости она почувствовала в нем что-то еще — то, что не чувствовала со времен встреч на кухнях Алоа Глен, когда предстала в виде посудомойки.
Уголком глаз она наблюдала за ним. Джоах тащился позади нее, покусывая нижнюю губу, глубоко задумавшись. Отвернувшись, она украдкой улыбнулась.
Белган стоял у высокого окна, изучая пустынные окрестности Алказара. На небе взошла уже почти полная луна, залив пески, дюны и скалистые уступы серебристым светом. В этом свете его взгляд мог проникать далеко вперед.
— Где ты, Кесла? — шептал он, обращаясь к пустыне. Волнение не позволяло ему уснуть в эту ночь. Гадальные кости шамана указывали как на добрые, так и на худые знамения. Кесла добралась до пустыни, но не была в безопасности.
После толкования знамений шаман покинул Алказар. Он собирался послать несколько членов племени в пустыню за девушкой. Белган молился, чтобы они нашли ее живой, молился, чтобы она правильно напитала кинжал кровью ведьмы. Так много требовалось от одной юной девушки.
Но Белган знал, что Кесла являет собой нечто большее, чем кажется с первого взгляда. Он был одним из тех, кто нашел ее, шагающую сквозь пески, десять лет назад. Она была нага, меньше пяти зим, ничего не помнила о своей семье и прошлом, но он знал наверняка, что девочка была чем-то особенным. Ее не трогало ядовитое солнце. Длинные рыжевато-коричневые волосы волочились по песку и, казалось, никогда не стриглись. Она вошла в его ночной лагерь, будто порожденная самой пустыней, слишком спокойная для потерявшейся одинокой девочки, хотя и не могла говорить. Сначала он решил, что она умственно неполноценна, но она быстро выучилась всему: говорить в течение года, читать на следующий год. Ее отличало быстрое освоение того или иного навыка и преодоление сложнейших трудностей.
В Кесле было что-то особенное. Оно исходило от нее. Когда была поставлена задача вымочить кинжал ночного стекла в крови ведьмы, другого выбора не было. Даже если бы кости шамана указали на другого человека, Белган избрал бы Кеслу. По его мнению, она была единственной надеждой пустыни.
За его спиной раздался стук.
Он обернулся, удивляясь, кто мог беспокоить его в столь поздний час.
— Входите, — крикнул он.
Дверь в его комнату отворилась, на пороге показался подмастерье.
— Мастер Белган, я прошу прошения за то, что беспокою нас в такое время.
— Что случилось, Сетх?
— У ворот стоит путник, молит впустить его в Алказар.
— Он один?
— Да.
Белган нахмурился. Перейти через пустыню в одиночку было поступком сумасшедшего или дурака. Опасностей в ней водилось в изобилии, особенно для одинокой пары глаз. А в такой поздний час ему не хотелось терпеть сумасшедших и дураков.
— Что хочет этот путник?
— Именно поэтому я и побеспокоил вас. Он сказал, что хочет побеседовать с вами. Говорит, у него есть предостережение.
Белган вздохнул. Лучше ему разузнать все самому. Сняв с крючка плащ, он завернулся в его красные складки.
— Ты позволил ему войти?
— Нет, Мастер. Он ждет за воротами.
Белган кивнул.
— Хорошо.
Из-за всевозможных опасностей и порочных созданий, слоняющихся по пустыне, ворота при наступлении темноты запирались и не отворялись до рассвета.
— Отведи меня к нему.
Сетх распахнул перед мастером дверь, затем забежал вперед, прокладывая дорогу вниз по лестницам и сквозь залы из песчаных камней.
Много веков назад главную башню Алказара выдолбили из огромного пласта песчаного камня. Родившись в пустыне, Алказар был обречен остаться плоской каменной глыбой, но природный вертикальный разлом в его северной части образовал внутренний двор под открытым небом. Сама же башня была высечена из окружающих этот двор отвесных скал, выплавленных в прямые башни, крученые шпили и гигантские памятники древним королям. Это был замок, заключенный в панцирь из песчаника, личное владение и убежище Гильдии Убийц.
Сетх толкнул толстую землистого цвета дверь и распахнул ее. Белган выбрался из своей башни на мощеный каменный пол центрального двора. Отсюда Белган пошел впереди, Сетх побежал следом.
Когда они пересекали двор, луна повисла высоко над их головой и светила в самое сердце Алказара. Справа запыхтели и запищали населяющие хлев пустынные маллюки. Обычно спокойные, животные явно были чем-то взволнованы и напуганы. Проснулся даже надзирающий за хлевом. Белган увидел одетого в ночную рубашку Хумфа, распахивающего дверь, чтобы рассеять собственные сомнения.
Пока Белган наблюдал, его плащ поднялся под сильным порывом ветра, и по коже прошел холодок. Он сильнее натянул одеяние на тонкие плечи, закутываясь. Странные знамения подает ночь.
Сетх подскочил к нему.
— Сюда, Мастер Белган.
На противоположной стене двора разлом песчаного ущелья выходил прямо в пустыню и был сверху донизу перекрыт решеткой из железных прутьев, каждый толщиной с человеческое запястье. С внешней стороны решетку украшали ядовитые шипы, отбивающую охоту у воров взбираться на сооружение. Единственный проход перекрывала решетка, поднимающаяся и опускающаяся при помощи лебедки и противовесов.
Сетх прокладывал путь к закрытым воротам. В сумраке за главным входом Белган заметил сгусток тени.
Приблизившись, он увидел двух подмастерьев, стоящих по обеим сторонам входа с копьями в руках, — ночной караул. Белган кивнул им, после чего вынул из канделябра тлеющую головешку и подошел к воротам.
Путник, рассевшийся у двери, поднял глаза.
Белган испытал приступ удушья и отпрянул. Лицо под капюшоном было испещрено морщинами, глаза выцвели. Будто у его ворот стоял древний высохший труп. Но это был не мертвец. Опираясь на длинную сероватую палку, странник поднялся на ноги. Дряхлые суставы скрипели и потрескивали.
Белган собрался.
— Чем… Чем я могу тебе помочь, старец?
Фигура обнажила обрубок руки и скинула капюшон. Посохом старик провел перед своим морщинистым лицом, будто отгоняя надоевшую муху. Теперь, когда странник полностью раскрылся перед ним, Белган понял, что его первое впечатление было ошибочным, всего лишь обманом дрожащего мерцания факела. Мужчина был стар, но не так уродлив, как ему померещилось в начале.
Белган отогнал свое первоначальное беспокойство. Бояться было нечего.
Путник заговорил низким глубоким голосом, местами выдающим его преклонный возраст.
— Я пришел не искать у вас помощи, Мастер Белган, а предложить свою.
— Правда? Кто же ты? Откуда идешь?
— У меня много имен, можете называть меня Дисмарум. Я кочевник, странствующий по землям Аласии.
Переступив, старик вновь провел посохом перед собой. Старое лицо внезапно напомнило Белгану его собственного отца. Он испытал угрызения совести за свое негостеприимство — но все же продолжал тем же тоном:
— Зачем ты пришел к моим воротам?
— Чтобы предупредить о враге, идущем по следу.
Белган приподнял бровь.
