машиной.
— Что там такое, капитан? — окликнул он и жестом приказал канонирам занять места у баков огневого боя. Остальная команда, не дожидаясь приказаний, рассыпалась по внешним плотикам с дубинами, ножами и копьями наготове.
Некоторое время Барленнан не отзывался, и помощник уже хотел отдать приказ группе моряков сойти на грунт для прикрытия танка (он ничего не знал о скорострелке, установленной на машине), когда капитан оглянулся, увидел, что происходит, и сделал успокаивающий жест.
— По-моему, опасности нет, — произнес он. — Никакого движения не видно, но это больше всего похоже на город. Погодите немного. Летчик протянет вас вперед, и вы увидите все, не сходя с корабля.
Перейдя на английский язык, он обратился с этим предложением к Лэкленду. Тот без лишних слов двинул машину вперед, и сейчас же обстановка внизу изменилась.
Когда Лэкленд только выехал на гребень и остановился, перед ним и Барленнаном (который видел все менее отчетливо) открылась широкая, не очень глубокая чашевидная долина, ее со всех сторон плотно обступали холмы, подобные тому, на котором они находились. Дно лощины должно было бы представлять собой озеро, так как нигде не было видно стоков для дождей и тающих снегов. Затем Лэкленд заметил, что на внутренних склонах холмов снега нет; они были совершенно голые. И топография их была весьма странной.
Она никак не могла иметь естественное происхождение. От гребня начинались ведущие вниз широкие мелкие каналы. Располагались они на редкость правильно; разрез холмов по горизонтальной плоскости, проходящей чуть ниже уровня, где эти каналы начинались, напоминал ряды океанских волн. Каналы вели вниз по склонам к центру долины и становились все уже и все глубже — они словно бы предназначались для направления дождевой «воды» в центральный резервуар. Но это предположение не выдерживало критики, так как не все каналы смыкались в центре — не все даже достигали центра, хотя все они доходили до сравнительно ровного и небольшого пространства на дне лощины. Еще интереснее, нежели сами каналы, были разделявшие их насыпи. Естественно, по мере того как каналы становились глубже, они выделялись все резче. В верхней части склонов это были плавно закругленные гребни, но ниже склоны их становились все круче, пока не превращались в настоящие стены, перпендикулярные дну каналов. Некоторые из этих стен тянулись почти до самого центра долины. Не все они были направлены в одну и ту же точку, временами они немного изгибались, что придавало им сходство не столько со спицами колеса, сколько с фланцами центробежного насоса.
Лэкленд оценил на глаз ширину каналов и разделяющих их насыпей — стен в пятнадцать-двадцать футов. Стены сами по себе были достаточно толстыми, чтобы устроить в них жилища особенно для живых существ величиной с месклинитов. Изобилие отверстий в нижней части стен подтверждало мысль о том, что это действительно жилища. Наблюдение в бинокль показало, что к отверстиям, расположенным выше дна, ведут своеобразные трапы; и еще не увидев ни одного живого существа, Лэкленд уверился, что перед ним действительно город. Очевидно, обитатели его жили в разделительных стенах, а все это сооружение построено с той целью, чтобы удалять избыток дождевой «воды». Ему и в голову не пришло задать себе вопрос: если они так стремятся избавиться от жидкости, почему же они не живут на наружных склонах?
Он додумался до этого лишь когда Барленнан обратился к нему с просьбой перетащить «Бри» через вершину холма, пока не наступила ночь. И едва танк тронулся с места, как в отверстиях, которые он счел дверями, возникли очертания множества темных фигур; на таком расстоянии разглядеть их в подробностях было невозможно, но несомненно, это были живые существа. Лэкленд приложил героические усилия, чтобы не остановить танк и не схватиться за бинокль; он довел дело до конца и перетащил «Бри» на место, откуда команда могла видеть все.
Впрочем, как оказалось, нужды торопиться не было. Пока Лэкленд маневрировал с буксиром, обитатели города, не двигаясь, наблюдали за пришельцами, и до захода солнца у землянина осталось несколько минут, чтобы хорошенько рассмотреть всю картину. Даже в бинокль многого не было видно, потому что жители выползли из своих обиталищ не полностью; но то, что было на виду, не оставляло никаких сомнений: они принадлежали к той же расе, что и соплеменники Барленнана. Тела у них были длинные и напоминали гусениц; несколько глаз (сосчитать на таком расстоянии было трудно) располагались на самом переднем сегменте тела; руки, как и у Барленнана, заканчивались клешнями. Они были красно- черного цвета, причем черный преобладал, как и в команде «Бри».
Барленнан был не в состоянии все это разглядеть, но Лэкленд торопливо описал их ему прежде, чем город внизу погрузился в ночную темноту. Когда он замолчал, капитан вкратце пересказал услышанное напряженно ожидавшей команде. Потом Лэкленд спросил:
— Тебе приходилось слышать о народах, которые живут на Краю Света, Барл? Может, они тебе известны и даже говорят на твоем языке?
— В высшей степени сомнительно. Я рассказывал тебе, что мои соплеменники начинают чувствовать себя нехорошо уже к северу от широты ста g, как ты однажды ее назвал. Я знаю несколько языков, но совершенно невозможно, чтобы на них говорили в этих местах.
— Что же мы будем делать? Обойдем этот город или двинемся прямо через него — в надежде, что его жители настроены не слишком воинственно? Мне, признаться, очень хотелось бы взглянуть на него поближе, но нам дано ответственное задание, и я боюсь рисковать. В конце концов ты знаешь свою расу лучше, чем я. Как ты полагаешь, чего можно от них ожидать?
— Ну, тут раз на раз не приходится. Возможно, их до полусмерти напугает танк… или то, что я сижу на крыше твоего танка, хотя здесь, на Краю Света, жители, возможно, начисто лишены нормального страха высоты. В наших странствиях мы встречали много диковинных народов; иногда нам удавалось торговать, иногда приходилось сражаться. А вообще я сказал бы так. Если мы спрячем оружие и выставим напоказ товары, то они как следует присмотрятся, прежде чем напасть. Я за то, чтобы спуститься в город. Как, по- твоему, пройдет волокуша по дну этих каналов?
Лэкленд помолчал.
— Об этом я как-то не подумал, — признался он. — Значит, прежде всего нам нужно тщательно измерить их ширину. Возможно лучше будет, если сначала танк спустится в город без волокуши — с тобой и с теми из команды, кто согласится ехать на крыше. Кстати, тогда у нас и вид будет более мирный… Они, должно быть, уже заметили оружие у твоих моряков, и если мы оставим корабль…
— Никакого оружия они не заметили, разве что зрение у них намного сильнее нашего, — возразил Барленнан. — Но в общем я согласен, что сначала надо спуститься на танке и промерить ширину… Нет, мы сделаем еще лучше. Давай перетащим волокушу на противоположную сторону долины, оставим ее там, а сами спустимся вниз. Нет никакой необходимости рисковать кораблем в этих узких каналах.
— Это идея! Конечно, так будет лучше всего. Сделай милость, сообщи команде наше решение и спроси, кто хочет потом спуститься с нами на танке.
На том и согласились. Барленнан сейчас же вернулся на «Бри», чтобы переговорить с командой. Из осторожности он не хотел кричать с крыши танка, хотя и понимал, что вряд ли жители города услышали бы его на таком расстоянии или поняли бы его речь.
Команда единодушно одобрила это решение, но затем возникла небольшая неувязка. Побывать в городе хотелось всем, но ни один и слышать не хотел о том, чтобы спускаться в город на крыше танка, хотя на примере своего командира все давно уже убедились, что такие поездки совершенно безопасны. Выход из тупика нашел Дондрагмер. Он предложил, чтобы команда, за исключением тех, кто останется охранять «Бри», следовала за танком своим ходом; ехать на нем не было никакой необходимости, поскольку моряки уже научились передвигаться по грунту с той же скоростью, с какой движется танк.
Дискуссия эта заняла несколько минут, а когда она закончилась, солнце вновь появилось над горизонтом. По сигналу Барленнана землянин развернул танк на девяносто градусов и повел его по краю долины, следуя чуть ниже гряды камней, опоясывающей ее. Прежде чем включить двигатели, он посмотрел на город и не увидел никаких признаков жизни. Но едва танк с волокушей на буксире тронулся с места, как в маленьких дверях вновь появились головы — на этот раз их было много больше. Теперь Лэкленд мог спокойно вести танк: когда он освободится и спустится вниз, жители не попрячутся. Для того чтобы переправить волокушу с кораблем на противоположный край долины, понадобилось несколько дней; затем буксирный трос отцепили, и танк, вновь развернувшись носом к центру города, двинулся вниз.
В сущности, машиной не пришлось даже править: вскоре она въехала в устье одного из каналов и
