некое подобие весел, и все теперь усердно учились ими орудовать.
— Зачем вы вообще послали их на поиски? — вмешался вдруг Аминадабарли. — Робот может идти по берегу с такой же скоростью, с какой они гребут на этом дурацком плоту, притом батискаф находится не на море, а на суше. Если вы надеетесь, что от ваших учеников будет хоть какой-то толк, почему бы им не пойти вместе с роботом?
— Потому что без плота они не смогут добраться до наших детей. В остальном вы совершенно правы. Если они найдут его, им все равно придется возвращаться за плотом.
— Понимаю, — сказал дроммианин.
Рекер взглянул на него. Если учесть меру дроммианского терпения, этот субъект вел себя сейчас необыкновенно любезно. С чего бы это? Однако у биолога не было времени для размышлений на эту тему: Ник и его спутники все еще нуждались в пристальном наблюдении.
Дроммианину пришла в голову некая мысль. Он отправился в свою каюту и растянулся на полу, чтобы спокойно все обдумать. Часа через два, крайне довольный собой и преисполненный еще большего чувства превосходства над бестолковыми землянами, он отправился в радиорубку, чтобы поделиться со своим сыном и девочкой с Земли блестящей мыслью, которая должна способствовать успешному и скорейшему их спасению.
Радиорубка была, как всегда, битком набита людьми. Один из них, незнакомый Дроммианину, стоял перед камерой.
— Изи! — кричал он в микрофон. — Ты поняла меня? Спроси сейчас же Быстрого: правда ли, что он знает, когда и где должны появиться новые реки и холмы? Спроси, почему он не боится жить в пещере, раз скала может в любое время обрушиться от подземного толчка.
— Хорошо, сейчас, — спокойно ответила девочка, и ее лицо исчезло с экрана.
Разъяренный Аминадабарли даже не заметил этого. Как смеют эти маленькие уродцы присваивать себе идеи, только что родившиеся в его мозгу? Неважно, что он еще не разработал их в деталях. Они должны были подвести именно к той мысли, которую сейчас высказал ученый-землянин. В этом Аминадабарли был уверен. Возможно, впрочем, что гипотеза недостаточно обоснованна… Действительно, предположение, что пещерные жители способны почти инстинктивно прогнозировать тектонические процессы, что они заранее знали, например, куда понесет батискаф, и потому так быстро нашли его, пожалуй, звучит малоубедительно. Да, конечно же, поразмыслив хорошенько, он это увидел совершенно ясно. Вся эта концепция носит чисто спекулятивный характер. Просто жаль, что девочка будет даром тратить время. Сейчас он сам займется этим и поведает сыну об уязвимых местах этой гипотезы. А потом предложит более перспективный план… как только разработает его в деталях…
Тут он заметил, что и Аминадорнелдо исчез с экрана. Видимо, ушел с девочкой-землянкой. Что ж, не беда. Все равно ему нужно еще додумать кое-что. Минут пятнадцать-двадцать он был погружен в размышления и почти не слышал пустой болтовни землян. Потом дети вернулись, спокойные и деловитые. Изи сразу заговорила о деле.
— Кажется, вы правы, — сказала Изи. — По-моему, они даже удивились, что не всякий знает заранее, когда и где начнутся подземные толчки или когда выйдет из берегов озеро и в каком направлении оно будет разливаться. Им даже трудно было объяснить мне, по каким признакам они это узнают.
Геофизик, беседовавший с Изи, и его коллеги обменялись взглядами.
— Пусть все же попытаются объяснить! — сказал геофизик. Записывайте то, что они говорят, и передавайте нам; неважно, поняли вы сами или нет. Потом мы используем учеников Рекера, чтобы изучить динамику процессов в коре планеты!
Это было уже выше сил Аминадабарли — заниматься сейчас такими пустяками! Пренебрегая правилами вежливости, как земной, так и дроммианской, он протиснулся в глубину радиорубки. Обтекаемое тело его раздвинуло толпу землян, словно корабль, рассекающий воду. Аминадабарли встал перед экраном и, не глядя на Изи, словно ее и не было, торопливо заговорил с сыном, испуская пронзительные звуки, от которых человеческим ушам было просто больно. Земляне не прерывали его. Размеры дроммианина и его конечности с десятком когтей каждая призывали к благоразумию даже того, кто совершенно не знал нрава этих инопланетян.
Сын явно пытался вставить в речь отца хоть словечко, однако попытки его были тщетны. Старший умолк лишь тогда, когда, казалось, окончательно исчерпал свой словарный запас. Ответ он получил немедленно, но вместо дроммианина ответила ему Изи, конечно, на своем родном языке: ее голосовые связки не были способны воспроизводить звуки дроммианской речи.
— Мина все знает, сэр. Доктор Рекер просил меня сказать и вам, когда вы появитесь. Вы ушли из пункта связи как раз перед тем, как я начала разведку. В общем, доктор Рекер все сказал Нику, и задолго до наступления ночи Ник подплывет на плоту как можно ближе к нам. А потом они поволокут плот по суше. Быстрый говорит, что они с моря заметят свет наших прожекторов. Робот пошел обратно в лагерь, чтобы встретить остальных и показать им дорогу сюда.
Дроммианин совершенно опешил, но нашел в себе силы проявить учтивость и заговорил по- английски.
— Вы просили Быстрого объяснить, как пройти из лагеря к месту, где вы находитесь? — растерянно спросил он.
— Ну да. Это придумал Мина. Мне надо было раньше сказать об этом доктору Рекеру или одному из вас.
Сообщение о том, что предложение исходит от сына, заметно успокоило Аминадабарли. Большинство землян втайне усомнилось в истинности слов девочки. Они знали, сколько лет юному дроммианину, да и об Изи уже успели составить довольно четкое представление.
— Сколько времени нужно Нику, чтобы добраться до вас? спросил Аминадабарли.
— Быстрый считает, что Ник пешком придет к нам немного позднее полудня.
— А вы не предлагали вашему другу Быстрому сделать такой же плот, как у Ника?
— Предлагала. Он не умеет и вообще не представляет, что это такое. Его воины могут заготовить сколько угодно шкур, но не знают, как сделать мешки… ну, герметичными. И они не умеют варить клей. А я тоже не умею. Вот Быстрый и ждет, пока Ник доберется сюда со своим плотом.
— И, конечно, отнимет плот у Ника.
— Ой, нет, что вы! Он ничего не имеет против Ника. Я рассказала ему, кто такой Ник, как робот украл яйца, положенные в расселину, он, кажется, немного рассердился на робота, но это не страшно. Я обещала научить его всему, что он захочет узнать. У нас с ним очень хорошие отношения.
Дроммианин не мог скрыть своего удивления.
— Это доктор Рекер вам посоветовал?
— Вовсе нет! Я сама придумала. Вернее, мы с Миной. Мы решили, что самое правильное — подружиться с пещерными жителями. Возможно, они и не смогут повредить «скаф», если разозлятся на нас, но на всякий случай так будет вернее.
— Понимаю!
Аминадабарли был несколько сбит с толку. Он весьма учтиво закончил и отправился опять на наблюдательный пункт к Рекеру. Едва он успел выйти из радиорубки, как ученые набросились на девочку с новыми расспросами.
Тем временем четверо туземцев и робот двигались на юг, таща за собой тележку и отвечая на ходу на бесконечные вопросы ученых с корабля. К удивлению дроммианина, в наблюдательном пункте набилось почти столько же народу, сколько незадолго да этого в радиорубке. Аминадабарли не сразу понял, о чем идет спор.
— Может, мы сумеем определить расстояние методом засечки? И в районе «скафа», и в районе лагеря ветер, очевидно, дует прямо в сторону вулкана.
— Да, но мы не знаем точного направления. К тому же он может меняться под воздействием сил Кориолиса.
— Ну, на такой планете, как Тенебра, возможное отклонение невелико. К тому же, мы можем определить обратный азимут. Ведь гора на картах уже обозначена. Мы сможем использовать направление ветра, чтобы засечь местоположение «скафа»…
Дроммианин услышал все это, войдя в помещение наблюдательного пункта, но ничего не мог понять.
