прошелся по кругу, облизывая строения соседних домов, сметая на пути легкие постройки и людей. Осколки кирпича рухнули на моих врагов, придавив всех к земле. Двое ошеломленных бандитов, валяющихся на мне и не очень пострадавших от падавших на них кирпичей, стали медленно подниматься, стряхивая со спины камни. Они встали и оторопело огляделись вокруг. В селе буйствовал пожар, ближайшие к дому Лило, дома и постройки, либо горят, либо дымят. Кое где слышны выстрелы автоматического оружия, несколько селян мечутся среди огня, пытаясь хоть как то спасти попавших в беду людей. Я поднимаюсь с земли и тоже разглядываю эту огненную вакханалию.
— Стой, — вдруг захрипел один из бандитов, разглядевших меня, — я тебя сейчас…
У него нет в руках оружия и поэтому он склонил голову к земле, пытаясь среди кирпичей отыскать свой автомат. Я уже пришел в себя, выдернул метательный нож и ударил его первым, прямо в шею. Второй бандит тоже очухался и, увидев, что я сделал с его товарищем, стал медленно пятится от меня. Он отходил все дальше- дальше и вдруг, круто развернувшись, медленно побежал в сторону улицы, шатаясь, как пьяный, из стороны в сторону.
На мое счастье, дует ветер и остервенело раздувает огонь, пламя начало лизать уже дальние от дома Лило, строения и сараи. Пользуясь тем, что большинство людей занято тушением пожаров, я прыгая через заборы, выбираюсь на окраину села и, придерживаясь стелющегося над землей дыма, иду через поле в лес.
Вот и место, где я оставил Наташу и Петренко. Внимательно изучаю следы. Да, здесь была драка, видны вмятины от сапог на земле и поломанные веточки кустов. Примятый мох и трава, рассказывают, как пришли неизвестные, проползали и крались по земле и, как произошла драма. Я знаю, что сержант никогда не носит с собой лишнего оружия и имущество и, наверняка, он где то рядом сделал схрон, спрятав все туда. Через час нашел под густой елью, забросанный лапником, свой рюкзак и Сайгак.
По краю леса обошел село два раза, изучал подходы и возможности скрытного проникновения. Поля вокруг села разделены канавами, дорожками или травянистыми полосками. С южной стороны, у кромки леса, небольшое кладбище, с востока на запад через село проскакивает грейдерная дорога.
Около двенадцати дня вокруг домов началось движение. На улицах стал скапливаться народ и вскоре от крайних домов отделилась процессия и двинулась в сторону кладбища. В прицел винтовки я насчитал четыре раскрытых гроба на плечах мужчин. Срочно перебегаю по кромке леса к месту захоронения. Пока бегал, на кладбище уже вырыли четыре могилы и мулла начал читать заупокойную молитву, среди почтительно склонивших головы людей. Вокруг захоронения насчитал десятка два вооруженных автоматами людей, тревожно поглядывающих в сторону леса. С ними я и решил посчитаться. Первым выстрелом, свалил большого бородатого мужика, ближе всего стоящего ко мне. На кладбище началась паника, женщины, дети, старики, кто попадал на землю, кто бросился в сторону села. Охранники, не разобрались, с какой стороны леса стреляли и начали палить из автоматов во все стороны. Вторым выстрелом, попал в молодого парнишку. Этот уронил автомат на землю, вцепился в каменный могильный столб и медленно сполз по нему вниз. Мулла бросился к нему и, не боясь быть мишенью, встал перед телом на колени. Несколько пуль с воем пронеслись над моей головой. Похоже, засекли. Я отполз от укрытия, на полусогнутых перебежал к старому пню. Осторожно выглянул наружу. Часть охранников, поднимало с земли перепуганных людей и гнали их в сторону села, другая — прикрывала их пальбой из оружия. Пользуясь тем, что меня еще не обнаружили, настроил свой Сайгак и опять выстрелил. Еще один боец, согнулся в клубок и рухнул на пыльной дороге. Кажется они теперь поняли, что на открытом пространстве их всех перестреляют. Толпа вооруженных и невооруженных людей неслась к спасительным домам. Остались на кладбище одни мертвые и мулла, сиротливо сидевший на коленях, перед лежащим молодым парнем. Когда последний житель скрылся за заборами, я поднялся и подошел к нему. Голова старого человека приподнялась и тихий голос спросил.
— За что?
— Меня сегодня ночью хотели подло убить в вашем селе, нарушив все законы гостеприимства.
— Это ты, шайтан?
— Я.
— Сколько крови за день, вот и моего внука…
— Вчера ваша женщина выдала моих ребят…
— Я знаю. У войны нет законов, люди по всякому изощряются, чтобы убить друг друга. Мне даже некого обвинять, вы убиваете наших детей, мы ваших и все из-за человеческой гордыни, которая породила слово — месть.
Он замолчал, потрогал ладонью лоб мертвеца.
— Шайтан, аллахом прошу, твоим богом, дай сегодня захоронить всех этих, загубленных людей…
— Даже если я вам дам их захоронить, то за этот день, за следующий день, может за месяц, за год, настрогаю вам покойников еще больше, чем вы их похороните сейчас. Я буду преследовать жителей вашего села до тех пор, пока в нем не останется последний человек, — это вы, мулла.
— Что вы хотите…, за то, чтобы кончить этот кошмар?
— Мне нужен Али Бек. В какую дыру он утащил моих товарищей?
— Если я вам скажу, где он, вы уйдете от сюда?
— Да.
— Хорошо. Али Бек со своим отрядом прячется на своей базе у села Почин Юрт. Туда же утащили вашу женщину.
— А что с другим, с мужчиной, который был с ней?
— Он захоронен где то в лесу…
— Я понял. Теперь ухожу, прощайте, Мулла. Можете безбоязненно хоронить ваших покойников
Он ничего не ответил. Я уже собрался было уходить, но задержался.
— Последний вопрос, Мулла. Когда был ранен ваш односельчанин Зархи, перед смертью он сказал мне про «черную дыру». Что это такое? Что за населенный пункт?
— Это не пункт. Это по Корану. Да провалится шайтан в черную дыру и будет свет на грешной земле…
Я тщательно изучил карту с этим, Почин Юртом. Видно Али Бек не зря выбрал этот пункт. Рядом дорога и тропы в Грузию, другая, ползет почти через половину Чечни в Азербайджан, рядом хорошая шоссейка до Грозного. Что же у меня там сохранилось в памяти с этим селом? Да ничего. В оперативной документах, оно никогда не упоминалось. Была бы у меня радиостанция или телефон, я бы послал запрос в центр, а так… все погибло, когда захватили наших…
За два дня дошел до Почин Юрта. Огромный поселок-городок разместился у кромки гор. Небольшая, холодная речушка разделяет его на две части. Горы лесистые, зато перед поселком равнина, засаженная подсолнухом и зерновыми культурами. Даже не верится, что бандиты могли спокойно здесь существовать. Может обманул старый мулла? Я не стал испытывать судьбу, сразу же поперся в горный массив и стал метр за метром исследовать тропы и изучать следы прошедших здесь людей.
Идет бесполезный поиск. Следов, каких либо банд, я не обнаружил. Уже часов в шесть вечера, устроился на выступе горы, почти зависающим над поселком, и стал в оптику винтовки рассматривать, что там делается. Как и везде в Чечне, по улицам ходят вооруженные люди, даже старики ковыляют с автоматами по свои нуждам. По улицам, шоссе и дорогам двигаются машины и поток их весьма объемный. Вот с шоссе в поселок завернул обшарпанный «Запорожец». Даже здесь слышен его противный треск мотора. Машина подъехала к набережной реки, свернула на нее и остановилась у ворот высокого забора. Мне виден за забором большой двухэтажный кирпичный дом. С крылечка соскочило два человечка с автоматами и поспешно открыли ворота. Машина въехала во двор и остановилась у крыльца. Люди закрыли ворота и треск двигателя прекратился. Из «Запорожца» выполз в невзрачной джинсовой одежде, толстоватый селянин и огляделся. Я настроил оптику на его лицо и затряс головой. До чего же знакомая рожа. Мне показалось, что это лицо нашего полковника, начальника тыла. Селянин вошел в дом.
С рюкзаком и Сайгаком я решил расстаться. Взял с собой самое необходимое, пистолет и десяток метательных ножей. Все остальное барахло запихал под корни на берегу реки. Почти в километре от городка, на повороте реки я нашел сложенный штабель бревен. С трудом с него скатил в воду два бревна. Снял ремень и обвязал их по центру, потом лег на бревна, подтягивая их руками и ногами и медленно поплыл по течению. Уже почти темно, землю подсвечивает, чуть прикрытая тучками, луна. Я плохо вижу
