заявки? Или ты решил быть капиталистом?
От этих моих слов всем стало смешно, и ребята опять принялись возиться на нарах.
– А ведь в самом деле здорово! – вдруг отпихнул от себя Левку Димка. – Мы не только набрали золота на танк, а, может, открыли такой прииск, откуда будут черпать золото много лет.
Видали? До него только сейчас дошло! Зачем же мы, спрашивается, огород городили?
– Все понятно, ребята. Старик сторожит здесь золото.
– А ведь правда! – радостно воскликнул Димка. – Потому и следит за нами. Потому и стрелял.
Все это было, конечно, так. Но ребята еще не додумались до главного, что уже знал я. Главное заключалось вот в чем. Я понял, кто такой этот старик, – один из врагов Советской власти, которые перестреляли партию Окунева[42].
Окунев писал, что видел маленького сутуловатого человека в форме старого горного ведомства. Этот был тоже маленький и сутулый, одетый в какой-то чудной пиджак, куцый, рваный и со светлыми пуговицами…
Когда я высказал все ребятам, Левка сразу соскочил с нар:
– Нечего здесь сидеть… Пошли его ловить. Чего бояться? Нас все-таки трое, а он один.
– Как же! – протянул Димка. – Есть смысл возиться с ним, когда в руках у нас золото.
– Золото никуда не денется, – спорил Левка. – А старик возьмет и убежит. Он же знает, что мы видели его.
– …и понимает, что мы дело так не оставим, – поддержал я Левку.
Мы очень жалели, что выпустили раньше времени голубя. Как бы он теперь нам пригодился! Стоило послать с ним записку Мишке Фриденсону, и все было бы в порядке…
– Что за спор? Почему нет драки? – вдруг раздался знакомый насмешливый голос, и в дверях хижины появилась Белка.
Мы сразу перестали спорить, потому что не знали, можно ли при Белке говорить обо всех наших открытиях и о том, в какое трудное положение попали.
Белка заметила наше смущение:
– Что вы притихли, ребята? Что в самом деле такое? Я пришла, а они секреты устраивают…
– Никому не скажешь? – спросил я, впиваясь в ее лицо суровым взглядом.
– Честное пионерское! – весело защебетала Белка. – За кого вы меня принимаете? Если хотите знать, я только с мальчиками и играю. Они мужественные и верные, умеют держать слово и хранить тайны. А девчонкам я вот ни настолечко не верю, – и она показала на своем мизинце совсем маленький кусочек.
Мне Белкины заверения показались убедительными, но Левка мрачно смотрел исподлобья:
– Если так – ешь землю!
– То есть как, землю?
– А так… Не знаешь, что ли, как едят ее порядочные люди. У нас обычай такой.
– Брось, Левка! – махнул рукой Димка. – Съел две горсти из цветочного горшка и завоображал: «Я порядочный!»
– А что, скажешь, непорядочный?
Вот нашли время препираться! Я еще раз пытливо заглянул Белке под ее реснички и решил, что, пожалуй, девчонке можно довериться.
И про старика, и про письмо Окунева, и о том, что нашли, наконец, золото, мы рассказывали Белке…
Она, конечно, немедленно захотела посмотреть на все собственными глазами и, убедившись, что золото и бутылка – правда, неожиданно предложила:
– Хотите, я поеду в Острогорск?
– Тоже мне – «поеду»! – протянул Левка. – Это дело совсем не женское…
– А почему бы нет?! – воскликнул я. – Эврика! Белка продаст золото, вернет долг маме, сдаст деньги на танки и приедет обратно!
…Я передал Нюре мешочек с золотом, и мы с Левкой пошли ее провожать. Димка тоже хотел идти, но я оставил его наблюдать за пещерой.
– Вот что, Белка, – сказал Димка смущенно. – Я прошу тебя как-нибудь разведать, что делается у меня дома.
– И я прошу, – буркнул Левка.
Мы проводили Белку до Черных Скал. Там в ожидании попутной машины уселись на обочину дороги, и я дал Белке подробные инструкции. Вкратце они сводились к следующим пунктам:
1) продать золото и, по возможности, получить за него наличными (я очень сомневался, что Острогорский банк располагает достаточной суммой для оплаты нашего богатства);
2) внести деньги в фонд обороны и договориться, чтобы на всю сумму были куплены танки Т-34, а еще лучше – тяжелые – КВ;
3) уплатить долг маме;
