набегов они возвращаются в сопровождении нескольких молодых созданий, беззаботно входящих за ворота, чтобы уже никогда не вернуться. Довольно скоро их обескровленные тела окажутся под плитам в водосточной канаве, но большинство будет тайно похоронено под покровом ночи, как умершие от неведомой эпидемии.
Вскоре о многочисленных преступлениях своего подданного прознает даже король, но сознательно пропускает мимо ушей невероятные по чудовищности слухи. Очень состоятельный, Надсади оказывает серьезную финансовую помощь небогатой королевской семье, да и породниться они успели — младшая сестра барона Ангелина является женой великовозрастного принца-шалопая.
Ничто не мешает Надсади в его злодеяниях, да только не особо омолаживают ванны из крови крепостных. Время берет свое. Оно ведь всегда берет свое, вопрос лишь в том, с какой скоростью. Барон совершенно неоригинально считает, что относительно него эта скорость явно завышена. Где-то таится ошибка, возможно, в самой процедуре кровотерапии, и в какой-то момент даже кажется, что причина неудач обнаружена:
Для омовений используется кровь простолюдин, не сильно отличная от крови животных (?), а ведь еще римский император Тиберий, основоположник этого метода омоложения, утверждал, что лечебна лишь голубая кровь, то есть принадлежащая знатным людям. Да и зарезанный Прелати, сам того не подозревая, осуществивший главное злодеяние своей жизни, тоже являлся аристократом, жуликом, но аристократом. Однако же, как заманить к себе столько представителей голубых кровей и безнаказанно их убить? В сумасбродной голове зреют планы устройства грандиозного бала, на который будет приглашено множество гостей, а потом… Приходя в себя, барон в очередной раз признает нереальность этой затеи.
Вот какой необычный человек нежданно-негаданно нарушил уединенную жизнь семейства Дракулы, привезя в подарок великому и грозному соседу двух юношей и девушку, которых вытолкнули из подошедшей следом кареты с решетками на окнах. Одурманенные раствором опиума, они и не помышляли о побеге и послушно шли к своей смерти в «столовой» Келеда. Столь достойный подарок не делают из вежливости, по крайней мере, такие люди, но граф недолго гадал, что же нужно посетителю. Еще поднимаясь по лестнице в гостиную, Надсади начал пространную речь, видимо, заранее подготовленную и неоднократно проговоренную:
— Граф, вы знаете, я знатен и богат. Я дожил до 45 лет, я поборол фамильный недуг — чахотку, от которой умерли все мои родственники в весьма юном возрасте. Я, с помощью чудодейственных мазей, справился с дикими мигренями и приступами эпилепсии. Но во мне, словно кол в сердце, сидит никому не известная болезнь, от которой я слабею день ото дня. Жизнь уходит, как вода сквозь решето и никакие ухищрения не способны ее удержать. Мне очень страшно.
Это признание не произвело на графа ни малейшего впечатления. Он равнодушно пожал плечами.
— Участь всех людей…
— Людей — да. А я хочу стать одним из вас и жить вечно!
— Вечно не живет никто. Даже мы.
— Хорошо, пусть не вечно. Пусть еще сто, двести лет Пусть еще несколько
— Зачем?
— Зачем??? Вам, видимо, не понять того, кто чувствует в спину ледяное дыхание могилы.
— Возможно, и не понять. Но о вашей жестокости и о количестве жертв ходят легенды, неужели так страшно умирать? Или боитесь расплаты на том свете?
Надсади криво усмехнулся, обнажив в черной дырке рта почти до корней раскрошившиеся зубы:
— Умирать страшно всем, а что касается жертв… То и вы ведь не херувимы с крылышками.
Но граф даже не усмехнулся весьма удачной шутке. Даже не улыбнулся:
— Это наша судьба, это наш крест, это дано нам свыше. Людям, насколько я понимаю, дано другое.
— Мы говорим не о людях вообще, мы говорим обо мне. Считайте меня ошибкой природы, я родился не тем, кем должен. Ведь и вы такой не от рождения.
— Да, наверное.
— Значит, ошибку можно исправить…
— Возможно, но не нам. Если захотят, вызовут сами.
— Вызовет кто? Разве не вы определяете правила?!
— Нет, отнюдь. Все правила четко определены задолго до моего рождения. И если люди не особо послушны, то я придерживаюсь наших заповедей и слушаюсь наших богов.
— И кто же они, эти боги?
Дракула не ответил, ибо и сам точно не знал. Неизвестные силы стерли из его памяти подробности той поездки в горы Трансильвании, после которого он стал вампиром. Тогда произошло что-то очень важное, но что именно? Возможно, его призвали какие-то древние боги, большей частью уже забытые. Этим богам когда-то приносились кровавые жертвы и именно они дали ему силу.
Возможно, это был сам сатана. Но может и нет никаких высших сил, а просто так заведено — люди, звери, вампиры. И кое-кому дано перешагнуть эту грань — не так уж и велика дистанция.
В любом случае, идея барона энтузиазма не вызвала, но Надсади продолжал настаивать.
— Я не за подарком приехал. Я готов купить право на бессмертие. Купить. Я владею бескрайними землями, поистине несметным количеством крестьян. А в их жилах течет кровь, вкусная и сладковатая деревенская кровь. Называйте цену, не поскуплюсь.
Влад задумался, но не над цифрой, а над человеческой глупостью. Повисшую паузу не преминул заполнить Раду, до этого лишь внимательно слушавший разговор:
— А откуда вы знаете вкус крови? Мы-то думали, вы в ней только купаетесь…
Граф метнул на сына недовольный взгляд, но тот не унимался:
— Значит, хотите влиться в нашу семью?
Ну, это уж слишком. Гость у них, конечно, неприятный, но эти язвительные реплики явно больше рассчитаны на самого Влада. Как очередная демонстрация свободы мыслеизъявления. Надо бы приструнить сына, ставшего не очень-то почтительным:
— Твоего мнения никто не спрашивает. И, вообще, изволь оставить нас одних.
Раду послушно вышел, на прощание громко и демонстративно хлопнув дверью.
Между тем, Надсади не уловил или не захотел уловить издевку в вопросе и отвечал с полной серьезностью:
— Я много лет изучал человеческую кровь. Это такой же мой напиток, как и ваш. Иногда я ложился в ванну, а надо мной на крюках подвешивали еще живые тела. Слуги их резали ножом, и кровь лилась вниз. Иногда я хлестал их прутьями из ясеня, полосовал бритвой набухшие кровью рубцы и прижимался к ним всем телом. И когда брызги крови попадали мне в рот, никогда не сплевывал…
Слушая это, Дракула не мог сдержать раздражения:
— Барон, вы — маньяк, а рассказ о ваших злодеяниях слишком долгий и малоинтересный. По крайней мере, для меня. Я сажал на колья тысячи — и совершенно в открытую. Опишите свои оргии в мемуарах. А по существу отвечу так:
Денег и у нас немало, а что касается крови, тут мы привыкли жить скромно и не переводить ее попусту. Для нас это поистине драгоценный напиток. К тому же, существует древнее предание, что когда появляется новый вампир, кто-то из старых умирает.
Надсади усмехнулся. Суеверность графа казалась весьма забавной, особенно в силу своей выборочности. Те же черные кошки, в которых иногда превращались его не по возрасту шаловливые дети, почему-то не вызывали особо неприятных эмоций, а тут, ишь, предание!
— Итак, у вас все? Если хотите, можете остаться в замке на ночь — я распоряжусь, чтобы приготовили комнату для гостей.
Но барон сюда приехал не спать, а потому решил, что пришла пора демонстрировать главный козырь. Он с максимальной вальяжностью и чувством собственного достоинства уселся в кресло, выдержал паузу и произнес:
— Я ведь, в принципе, догадывался, что ни деньги, ни крепостные вас не заинтересуют. Но это далеко не все, что я могу предложить.
Барон ожидал услышать от графа заинтересованное или хотя бы язвительное Что же?, но тот равнодушно молчал.
