— Да.
— Он умер?
— Да.
— Ты не многословен. Почему он умер, ведь по договоренности должен был стать вампиром?
— Он уже умирал и не принимал мою кровь. Впрочем, его кончине совершенно не огорчился. Так в чем же дело?
— Если вкратце — поделились со мной секретом средства.
— Я не знаю секрета.
— Поясни.
— Мне не известны его составляющие, даже приблизительно. Надсади не захотел или не успел об этом рассказать. Я пользуюсь жидкостью из графина, который взял в его замке. Сейчас осталось чуть-чуть. Химический анализ несколько раз пытался сделать, но безуспешно, только напрасно перевел.
— Ты что-то темнишь. Как это можно пользоваться столько лет одним графином?
— Можно. В год нужно всего несколько капель… Возможно, если потреблять Локкуса больше, то гуще станет тень или контрастней изображение в зеркале или фотопленке, но я экономлю.
— И много осталось?
— Мне и жене лет на 60.
— Ну и если ты поделишься со мной, чтобы каждому по сорок?
— Это неразумно. А что ты будешь делать дальше, когда эти годы пройдут?
— Дальше видно будет. Встречный вопрос — а ты что будешь делать? Ведь и шестьдесят лет тоже скоро закончатся.
— Не знаю. Если пить Локкус недолго, может и не так опасно в какой-то момент прекратить прием, но в нашем организме произошли уже серьезные и необратимые изменения. Поэтому, поделившись с тобой, мы просто укоротим себе жизнь. Так что вынужден отказать.
— Говоришь ты логично, но на меня эта логика не действует. Я проделал слишком долгий путь, отслеживая твои следы, чтобы так вот запросто отказаться.
— Отказаться от чего? Локкус тебе не принадлежит…
Раду разочарованно протянул:
— Вот тебе и братик… Жадина…
— Брось, Раду, претворяться. Ты здесь не из-за родственных чувств.
— Ты прав. Но иногда чувствую себя так страшно одиноко. Мне же, в отличии от некоторых везунчиков, не повезло создать семью. Так вот и бываете, кому-то и жена, и дите, и Локкус, а кому-то — ничего.
— Какая осведомленность.
— Стараюсь. Чисто случайно видел, как счастливая семейка выходит из подъезда. Кстати, а как поживает маленький детеныш-вампиреныш? Он ведь не так дано у тебя, не так ли? Девочка, если не ошибаюсь? Забавно…
Йона беседа начала раздражать.
— Забавно это или нет — не твое дело. В любом случае, моя жизнь протекает в соответствии с Правилами, которые существуют тысячи лет. А твое желание все делать по-своему уже стоило жизни отцу и Мириам.
— Это не так. Я не виноват в их смерти…
— Неужели? А кто?
— Все подстроил Эмиль. Я был далеко от замка, когда он убил и искромсал двух девушек, обронив рядом с их телами мои четки. Он же подбил Арефу на бунт и показал, как проникнуть в склеп. С ним рассчитался Джелу, ты должен его помнить, пищу в замок поставлял. Привез мне в Италию заспиртованную голову предателя. Мы ее высушили и играли в футбол. Если не веришь, мои слуги могут подтвердить.
— Твои слуги? Что это у тебя за слуги-долгожители?
Раду проговорился. Он не предполагал рассказывать о братьях Кастильо, но и выдумывать ничего не хотелось. Разве не может позволить себе говорить правду?
— У меня есть два верных помощника — можно их назвать и слугами.
Ты сделал их вампирами?
— Да!
— Но кто тебе дал право?!
— Я же сказал, что следую только своим правилам. И следую только им. А точнее — у меня нет никаких правил. И никакого желание ни перед кем-то отчитываться или оправдываться. Последний раз меня стыдил отец, и после этого я покинул Келед. Теперь ты перехватил эстафету?!
Раду недружелюбно оскалился и принялся демонстративно разглядывать лепной потолок. Йон же использовал паузу, чтобы переварить столь неожиданную информацию. Итак, все эти годы он напрасно возлагал на брата вину за смерть сестры и отца. Допустим, он ошибался. Хотя, как сказать — не встань в свое время Раду на защиту Эмиля. Но все это в прошлом, а что сейчас? А сейчас Раду со своими слугами охотятся за Локкусом. Его Локкусом.
Виновник столь безрадостных размышлений прекратил разглядывать потолок. У него остался в запасе единственный мирный аргумент — Ладонь, и теперь самое время им воспользоваться:
— Йон, я все понял. По-братски ты не желаешь со мной делится — бог тебе судья. Но у меня есть кое- что принадлежащее тебе и я готов поменяться. Даю в обмен Руку и Сердце.
— Брось дурачиться. О чем ты?
Раду с довольным видом выложил на столь фотографию Ладони, на которой явственно виднелась монограмма J.
— Как достал?
— Дело случая. А как ты ее лишился?
— Не важно. Ладонь мне нужна, она мне дорога, но не настолько. Это всего лишь память, а Локкус — это жизнь.
— То есть, не хочешь.
— Можешь считать и так.
— Это твое последнее слово?
— Да.
Раду слегка расстроился отказом, но что делать — война, так война. Да и мериться силами с людьми скучно — слишком разные весовые категории! Посмотрим, сможет ли ему противостоять брат. Он не хотел смерти Йона — земля велика и людской крови всем хватит. Но есть ли альтернатива?
ДЕЛОВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
За пару дней до окончания выставки, Йон снова пришел в ЦДХ. Народу уже совсем немного, основные желающие и жаждущие посетители давно отметились, а по второму разу — это слишком. Теперь попадались лишь случайные зеваки, забредшие с иных экспозиций. Вход стал бесплатным, да и значительную часть экспозиции уже свернули. Следующая выставка намечалась в Ленинграде, далее — Хельсинки.
Йон собирался подкатить к Лилиан издалека, но, не увидев Ладони в дальнем зале, решил особо не мудрствовать:
— Добрый день.
— Вы говорите по-румынски?
— Да, и хочу немного пообщаться с вами.
— Пожалуйста.
— Могу я узнать, куда делась Ладонь?
— А почему это вас интересует?
— Хорошо, спрошу иначе: Ее украли?
— Нет, но дважды уже пытались. Пришлось ее спрятать в надежном месте. А почему вы спрашиваете?
— Это весьма длинный разговор. Давайте встретимся в более спокойной обстановке.
— Если вы предлагаете романтическое свидание…
— Нет, рад бы, но нет. Сегодня я по другой части.