Однажды на берегу океана

— Не знаю.

Мы еще долго стояли у окна. Парень, с виду итальянец, лавировал, проезжая на велосипеде между машинами. Лет двадцать пять, без рубашки, загорелый, в коротких белых нейлоновых шортах.

— Пять баллов, — сказала Кларисса.

— Из десяти?

— Из пяти, дорогая моя.

Я рассмеялась:

— Бывают дни, когда я с удовольствием поменяла бы свою жизнь на твою, Клар.

Кларисса повернулась ко мне. Я заметила, что на стекле осталось маленькое пятнышко тонального крема в том месте, к которому она прижималась лбом. Это пятнышко напоминало облачко, повисшее над белоснежным шпилем Крайст-Черч в Спитафилдс.

— О, Сара, — проговорила Кларисса. — Мы так много прошли вместе, что нам нельзя огорчать друг друга. Ты босс. Конечно, я сделаю тебе материал о беженках, если ты этого хочешь. Но я вправду не думаю, что ты понимаешь, как быстро у наших читательниц брови поползут на лоб. Это не та тема, которая затрагивает жизнь каждого человека, вот в чем проблема.

У меня слегка закружилась голова, и я на шаг отошла от окна.

— Тебе просто нужно найти правильный угол, — произнесла я дрожащим голосом.

Кларисса внимательно на меня посмотрела:

— Ты не в себе, Сара. Ты мыслишь недостаточно ясно. Ты еще не готова вернуться к работе.

— Ты хочешь занять мое место, да, Клар?

Она покраснела.

— Ты этого не говорила, — сказала она.

Я села на край стола и стала массировать виски большими пальцами.

— Да, не говорила. Боже! Прости. Между тем… Возможно, тебе стоило бы занять мое место. Я теряю общую картину, правда. Я больше не вижу в этом смысла.

Кларисса вздохнула:

— Я не хочу занять твое место, Сара. — Она указала пальцами с длиннющими ногтями на пол: — Вот там сидят те, кто жаждет занять твое место. Может быть, тебе стоит уйти и позволить одной из них делать твою работу.

— Ты думаешь, кто-то из них этого действительно достоин?

— А мы этого были достойны в их возрасте?

— Не знаю. Помню только, как жутко мне этого хотелось. Как это тогда казалось волнующе… Я думала, что могу покорить весь мир, правда. Сумею делать проблемы обыденной жизни сексуальными, вызывающими, помнишь? А треклятое название нашего журнала, Клар. Помнишь, почему мы его выбрали? «Русалка», бог мой… Мы собирались приманить читательниц сексом, а потом погрузить их в проблемы. Мы не собирались никому позволять учить нас тому, как надо издавать журнал. Это мы хотели всех этому научить, помнишь? И что вышло из того, что мы этого хотели?

— Из этого вышло то, Сара, что мы получили кое-что из того, чего хотели.

Я улыбнулась, села за свой рабочий стол и просмотрела несколько веселых страничек на экране ноутбука Клариссы.

— Знаешь, а это действительно здорово, — сказала я.

— Конечно, здорово, дорогая моя. Я один и тот же материал готовлю каждый месяц уже десять лет. О косметической хирургии и сексуальных игрушках я могу писать с закрытыми глазами.

Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Кларисса положила руку мне на плечо:

— А если серьезно, Сара?

— М-м-м?..

— Пожалуйста, подумай над этим хотя бы один день, ладно? О материале насчет беженок, в смысле. Сейчас ты не в своей тарелке из-за всего, что случилось. Не выходи завтра на работу, просто уверь себя в том, в чем ты уверена, а если ты и тогда будешь уверена, то конечно же я сделаю все для того, чтобы ты получила этот материал. Но если ты не будешь уверена, тогда давай не будем сейчас посылать к чертям нашу карьеру, ладно, дорогая?

Я открыла глаза.

— Ладно, — сказала я. — Возьму день на раздумья.

Кларисса облегченно вздохнула:

— Спасибо, куколка. Потому что это не так уж гадко — то, чем мы занимаемся. Правда. Никто не умирает, когда мы пишем о моде.

Я обвела взглядом помещение редакции и увидела, что все девушки смотрят на меня — оценивающе, взволнованно, хищно.

Я доехала в полупустом пригородном электропоезде до Кингстона и пришла домой в два часа дня. День был безветренный, жаркий воздух стеснял дыхание. Нужен был дождь.

Когда я вошла в дом, Лоренс был на кухне. Я включила чайник:

— Где Пчелка?

— Она в саду.

Я выглянула в окно. Пчелка лежала на траве в дальнем углу сада, рядом с лавровым кустом.

— Ну, как ты с ней? Нормально?

Лоренс только пожал плечами.

— Что такое? Вы не поссорились, надеюсь?

— Дело не в этом, — ответил Лоренс.

— Но напряжение есть, да? Я это чувствую.

Я вдруг заметила, что слишком энергично размешиваю чай ложечкой, так что даже чайный пакетик порвался. Я вылила чай в раковину и налила в кружку кипяток.

Лоренс подошел ко мне и обхватил руками мою талию.

— Это ты, похоже, напряжена, — сказал он. — Что-то на работе?

Я склонила голову ему на плечо и вздохнула.

— Работа ужасна, — сказала я. — Я продержалась сорок минут. Вот раздумываю, не стоит ли мне уволиться.

Лоренс вздохнул. Его дыхание коснулось моей шеи.

— Я знал, — проговорил он. — Я так и знал, что будет что-то в этом роде.

Я посмотрела на Пчелку, лежащую на спине и глядящую на небо, которое мало-помалу затягивали тучи.

— Ты помнишь, как себя чувствовал в ее возрасте? А в возрасте Чарли? Помнишь время, когда тебе казалось, что ты вправду можешь что-то сделать, чтобы мир стал лучше?

— Ты разговариваешь не с тем человеком. Я работаю на правительство, ты не забыла? Вправду что- то делать — это ошибка, которой нас учат избегать.

— Перестань, Лоренс. Я серьезно.

— Думал ли я когда-нибудь, что смогу изменить мир? Ты меня об этом спрашиваешь?

— Да.

— Пожалуй, да, но недолго. Когда я впервые поступил на гражданскую службу, наверное, я был довольно идеалистичен.

— И когда это изменилось?

— Когда я понял, что мы не собираемся изменять мир. А я это понял где-то во время ланча в первый рабочий день.

Я улыбнулась и прижалась губами к уху Лоренса.

— Ну, а мой мир ты изменил, — прошептала я.

Лоренс облизнул пересохшие губы.

— Да, — сказал он. — Да, пожалуй, изменил.

Айсмейкер изготовил очередной кубик льда. Некоторое время мы стояли у окна и смотрели на Пчелку.

— Мне так страшно, — призналась я. — Как думаешь, я сумею ее спасти?