собираетесь меня защищать. Как вы проведете меня в больницу?
— Очень просто: мы сделаем тебя таким же, как они. Ты станешь невидимкой.
— Что?!
— Не пугайся. Ты останешься человеком, но хурбы будут считать тебя за своего. Главное — не отходи от нас дальше, чем на три метра.
— У вас есть какая-то штуковина при себе, да? — догадался Яр. — Это какой-нибудь генератор?
— Можешь называть его так.
— Дайте его мне, и я пойду один!
— Он слишком ценный. К тому же ты не сумеешь им воспользоваться… Просто держись рядом, и все будет в порядке. В какую клинику тебе надо?
— Центр «Мэжик-Медик».
— Доберемся за час.
— А назад?
— Сюда? Проводим, конечно. Нам нужно будет убедиться, что ты покинул город. Это наша работа… Так что, выходим? Решай! Оставь оружие, приведи себя в порядок — и пошли. Мы и так потеряли с тобой кучу времени.
— Да, да… — заторопился Яр. — Я сейчас…
Иногда Угру было очень сложно понять людей. И особенно его ставило в тупик умение людей, утверждая одно, думать о другом — совершенно отличном. Они называли это враньем или обманом, и это были исключительно человеческие слова — в скудном языке космачей подобные понятия отсутствовали.
Вот и сейчас Угр, стоя за шкафом, пытался разобраться, почему незнакомые люди обещают Яру сопроводить его при возвращении, пребывая в уверенности, что никакого возвращения не случится. Он не мог взять в толк, зачем эти двое упоминают о сотнях собравшихся поблизости хурбов, хотя точно знают, что этих существ здесь пока нет. И Угр не понимал, как можно сделать человека невидимым с помощью какой-то несуществующей в действительности штуковины.
Угр был удивлен, сбит с толку. Очень уж сложно было во всем разобраться: он даже не мог слышать происходящего за дверью разговора, только лишь чувствовал его, а вокруг были люди, множество людей, их плотные мысли и странные ощущения мешались, не позволяли сосредоточится, не давали почуять главного.
Угр беспокоился.
Что-то было не так…
«Что-то здесь не так», — подумал Яр и, поморщившись, тут же отогнал эту мысль.
— Я скоро вернусь, — сказал он Вику, и Херберту, и Угру. — Пока все вроде бы складывается замечательно. Час туда, час обратно, пара часов на операцию — думаю, обедать я уже буду с вами. Вик, ты умеешь обращаться с карабином?
— Да, командир.
— Оставляю его тебе. Но будь очень осторожен, здесь кругом люди. Стреляй только в крайнем случае.
— Как скажешь, командир.
— Надеюсь, за время моего отсутствия хурбы до вас не доберутся.
Он положил карабин на кровать и почувствовал себя голым. Ему страшно стало, когда он представил, как выходит на улицу без оружия, пусть даже и под защитой сопровождающих.
— Вик, где огнеплюй? — покосившись на прикрытую, но незапертую дверь, негромко поинтересовался Яр. — Пожалуй, я прихвачу один. Только — тсс!
— Понимаю, командир, — подмигнул парнишка. — Я их под кровать сунул, сейчас достану.
— И ножик прихвачу, — вслух рассуждал Яр. — Это ведь и не оружие как бы, это, можно сказать, инструмент. И подарок к тому же…
Сборы заняли минут двадцать, хотя толку от них не вышло: Яр лишь перетряс багаж, так ничего из кучи вещей и не выбрав. Одежду он погладил ладонями, еду решил не брать, лекарства оставил друзьям, разную электронику, в том числе комми Айвана, свалил кучкой в углу. Взял он только прозрачную баночку с зернышком персонального чипа внутри. Ну и оружие: огнеплюй, перевязанный веревкой так, чтобы его можно было нести за плечами, и видавший виды тесак Гната, убранный в новенькие, подаренные Лерой ножны.
Пока Яр собирался, в дверь несколько раз деликатно постукивали. Он так и не позволил навязавшимся защитникам войти в комнату. Во-первых, потому, что здесь и без них было тесно, во-вторых, потому, что не хотел показывать им Угра, в-третьих…
Да что там — «в-третьих»! Он просто не хотел, чтоб они были рядом. Не нравились они ему чем- то.
— Не шумите, не привлекайте внимания, никуда не выходите, — негромко наказывал своим товарищам Яр, топчась у выхода и собираясь с духом, чтобы переступить порог. — Дверь заприте и открывайте только на мой голос. И будьте готовы встретить хурбов — возможно, они станут преследовать меня от больницы. В этом случае нам придется бежать с боем, так что у вас все должно быть к этому готово. Времени для сборов, возможно, не останется.
Он открыл дверь, обернулся на пороге, ободряюще улыбнулся приятелям — не столько их приободряя, сколько себя. Повторил, сам не очень веря в свои слова:
— Обедать буду с вами.
И в очередной раз подивился на компанию, что собралась в этой маленькой комнате. Постарался запечатлеть в памяти момент расставания, жалея, что не может сейчас сделать снимок, — очень уж забавно выглядывал из-за шкафа напряженный и взъерошенный Угр, смешно сердился Вик, собирая раскиданные по комнате вещи и не выпуская из рук мешающий карабин; и совсем уж нелепо смотрелся охраняющий окно сибер-друг с пристегнутыми к предплечьям клинками, с пулеметом «Гринго» у ног.
— Пока, ребята, — сказал Яр и подумал, что, возможно, они больше не увидятся.
Мысль была неприятная, мысль была страшная, и он поспешно закрыл дверь, запретив себе думать о чем-либо, кроме визита в больницу.
— Готов? — отодвинувшись от стены, спросил защитник в шляпе. — Долго ты что-то.
Яр молча пожал плечами.
— Оружие и средства связи оставил? — спросил второй защитник, придирчиво со всех сторон оглядывая Яра.
— Да. Вы же велели.
— А это что за труба? — Солдат в шляпе похлопал по огнеплюю, ногтем ковырнул залитое варом дуло.
— Чехол, — не моргнув, соврал Яр. — Тубус, то есть. Походный. У меня там карта и еще кое-какие бумаги.
— Зачем тебе карта? Мы проводим до места и назад вернем. Оставь.
— Нет уж, — заупрямился Яр. — Я эту карту из рук не выпускаю, при себе постоянно держу. Мне еще из города как-то выбираться надо будет, а без нее я и до Концерна не дойду.
— А нож зачем взял?
— Да привык уже, — ухмыльнулся Яр. — Дикая жизнь, сами должны понимать. Без ножа как без рук.
— Не нужен здесь тебе нож.
— Да пускай висит, вам что, жалко, что ли? Или боитесь, что я им тоже невзначай кого покалечу?
Защитники переглянулись. И что-то недоброе проявилось на их лицах, мелькнуло в их глазах нечто такое, что заставило Яра насторожиться. Он посерьезнел, развел руками, сказал просительно, почти жалобно:
— Да ладно вам, ребята. Этот ножик мне от друга остался. А ножны жена сделала. Подарок это.
