Заскрипели кровати, раздались первые хлопки, зазвучали веселые голоса:
– Писатель! Писатель! С новым именем тебя, молодой!
– Тихо! Тихо, черти! – пытался унять нарастающий шум сержант. – Марш-бросок устрою вам завтра! Заткнитесь!
Но уже почти вся казарма гудела:
– Эй, Писатель! Когда именины? Новое имя полагается обмыть! С первой же выплаты! Писатель, слышишь! Нас не забудь позвать!.. – От других взводов, стуча голыми пятками, прибежали закутанные в простыни послы. Они выстроились в очередь и с серьезными минами, но с веселыми искорками в глазах, подходили к смущенному Павлу, церемонно жали руку, представлялись, витиевато поздравляли с новым именем.
Сержант, выругавшись, махнул рукой на творящийся беспорядок, и присел рядом с Гнутым, с некоторой опаской поглаживая недовольного, но великодушного хота, по кошачьи свернувшегося на коленях у хозяина.
А рота все никак не могла успокоится. И даже когда сконфуженный именинник в сопровождении надувшегося сержанта ушел на улицу, развеселившиеся бойцы еще долго смеялись, шутили, подначивали друг друга, не обращая внимания на дежурного, жалобно призывающего их к порядку.
Военные люди любят праздники.
2
Ровно два часа, минута в минуту, вышагивал Павел по пустому гулкому плацу под ритмичный счет и отрывистые команды сержанта. Маршировал беспрерывно, звонко печатал шаг, высоко поднимая ногу, широко отмахивая руками – как было велено в пособии по строевой подготовке. Лишь один раз ему было позволено немного отдохнуть – на плац вышел дежурный уорент-офицер, подошел к сержанту, небрежно козырнул в ответ на его четкое приветствие.
– Почему не спите, сержант?
– Помощник командира четвертого взвода первой десантной роты, стафф-сержант Хэллер, сэр!
– Я спрашиваю, почему не спите, сержант Хэллер.
– Отрабатываем наложенное взыскание, сэр!
Павел, стоял, вытянувшись по стойке смирно, высоко вздернув подбородок, таращась прямо перед собой, как было предписано уставом.
– Фамилия?
– Рядовой Голованов, сэр! – ответил за своего подчиненного сержант. И словно оправдывая его, чуть тише, добавил: – Он только что из учебного центра.
– Голованов… – медленно проговорил уорент-офицер. – Русский?
– Так точно, сэр! – отозвался сержант.
– Что за фамилии у вас, русских, – пробурчал уорент-офицер, разглядывая застывшего безмолвствующего Павла. Не дождавшись ответа, махнул рукой:
– Ладно, продолжайте… – Он повернулся, намереваясь вернуться в штаб, в каморку дежурного, где остались старший офицер и солдат-посыльный, но вспомнил что-то и снова обратился к сержанту:
– Хэллер!
– Да, сэр!
– Закурить есть?
– Так точно, сэр!
– Дай сигарету.
– Пожалуйста, сэр! – Сержант красиво и четко – словно специально тренировался – выхватил из нагрудного кармана пачку сигарет, протянул уорент-офицеру. Тот вытащил одну сигарету, помедлив, поразмыслив, взял еще одну. Поблагодарил:
– Спасибо. Свои кончились, а ночь длинная.
– Да, сэр.
– Вы тут недолго давайте. Перед рассветом тревога может быть. Отсыпайтесь.
– Ясно, сэр. Скоро закончим.
– Ну-ну…
Уорент-офицер, спрятав трофейные сигареты за обшлаг кителя, ушел. И муштра возобновилась.
Было уже совсем темно. Над черными сопками поднялся в звездное небо месяц – тонкий, словно след от ногтя. Из-за темных казарм, с той стороны посадочной площадки, где стояли ангары, доносилось грохотание, слышалось мерное постукивание, там зарницами вспыхивали отблески электросварки – техники разбирались с новым оборудованием, проверяли его, доводили до ума – времени у них почти не оставалось, и они трудились даже ночами. Главный инженер Форпоста был настоящим фанатиком работы…
– Все на сегодня, – устало сказал сержант через полчаса. – Покурим и пойдем спать. После прогулки на свежем воздухе спиться хорошо, по себе знаю. Сигареты есть?
– Я не курю, сэр.
– Это правильно, – Сержант мял в пальцах сигарету. – Я до армии тоже не курил. А тут начал.
Они присели на ступенях трибуны, с который не так давно приветствовал их начальник отдела информации – брехун, если говорить проще.
Сержант щелкнул зажигалкой, понес огонек к сигарете, затянулся, выдохнул дым в ночное небо. Долго смотрел на месяц. Сказал тихо:
– На Луне, по последним данным, шесть баз экстерров.
Павел тоже посмотрел в небо. Нашел среди звезд красную искорку – возможно, Марс. Сказал:
– И на Марсе три.
– Да… И, вроде бы, на спутниках Юпитера. А может и еще где-то… Далеко, чертовы твари. Нам до них не дотянуться.
– Когда-нибудь, сэр, мы очистим от них всю Солнечную систему.
– Когда-нибудь…
Павел смотрел в небо и вспоминал дом. Думал об отце, которого совсем не помнил. О матери и сестре. О Тинке – впечатлительной, смешливой Тинке, веселой девчонке, которая однажды вдруг изменилась, стремительно повзрослела.
А когда-то они тоже вот так смотрели в небо, и он показывал ей Марс, и рассказывал об экстеррах, а она ежилась и прижималась теснее. Тогда ему нравилось пугать ее. Теперь же…
– Ходят слухи, затевается третья экспедиция, – сказал сержант.
– На Луну?
– Нет, на Марс.
– Нанесем удар по логову?
– Может узнаем что-то новое про этих тварей. Вдруг найдем самих хозяев?
– Две экспедиции ничего не дали.
Сержант помолчал. Потом заявил жестко:
– Я буду туда проситься. Я уже готовлю рапорт.
Павел посмотрел на него. Напомнил то, о чем не было надобности напоминать:
– Первые две не вернулись.
– Знаю.
– Все погибли. Весь десант.
– Космолетчики вернулись.
– Они не высаживались на поверхность.
Сержант пожевал губами сигарету. Повторил тихо:
– Я буду туда проситься.
Они помолчали, задумавшись каждый о своем.
– Слушай, Писатель, – всем телом повернулся к Павлу сержант. – Ты на меня не обижайся, ладно? Я иногда кричу, ору, могу и кулаком двинуть, но ты не обижайся.
– Нет, сэр.
– Ты пойми, я ведь совсем не такой, каким кажусь. Я не настолько туп, и не так груб, как выгляжу. Это роль. Погоны – это как маска. Я надеваю форму, и начинаю играть роль. Такие уж правила. Иначе
