тряпку, в углу небольшой ящик с висячим замком на щеколде.
Людей нет.
Стукнула дверь, захлопнутая сквозняком. Замелькали темные силуэты в освещенных окнах.
Все в доме.
Где же Артефакт? Неужели в запертом ящике? Вряд ли, слишком уж мал ящичек…
Атэист торопливо забрался в сани, еще раз всё оглядел.
Арбалеты, пики, солома, сено, мешок… Сверток! Рядом с мешком, присыпанный овсом.
Атэист потянулся к находке скрюченными руками, неловко отогнул угол тряпицы и зажмурился от брызнувшего в лицо света.
Артефакт!
Он прижал сверток к груди, выбрался из саней. Оглянулся на дом, замер, чувствуя, как отогревается тело, как оживает заледенелая кровь.
Надо спешить!
Он вновь заполз под днище саней. Перевернувшись на бок, загородив спиной светящийся Артефакт, распеленал его, торопливо сунул под свою задубевшую одежду, запахнулся плотно, крепко перевязался поясом. Огляделся, ища, чтобы такое сунуть на место похищенного Артефакта. Какой-нибудь камень или железяку… Рядом с переступающими копытами увидел груду лошадиного навоза, свежего, парящего. Подавил смешок, пополз вперед. Расстелил тряпицу, быстро нагреб на нее обжигающе горячие катыши, поспешно завернул, увязал, вытер испачканную руку о жесткий снег. Выбрался из-под саней, покосился на окна двухэтажного дома.
Растяпы! Оставили самое ценное без охраны, без присмотра! Понадеялись на своего бога! Решили, что всё уже сделано! Поверили, что нельзя изменить предначертанное!
Можно, можно!..
Было радостно и тепло.
Атэист снова забрался в сани, положил сверток на место, присыпал, как было, овсом. Хмыкнув, сполз вниз, на дорогу, придерживая локтем правой руки теплый, будто живой, Артефакт.
Скрипнула дверь. Смех раскатился по тихой улице.
Атэист, пригнувшись, бросился за сани, нырнул под них, лег спиной на полоз, повернув голову, напряженно следя за дорогой.
Замелькали ноги. Потянулся по снегу хвост кнута. Зазвучали веселые голоса:
– Скорей, скорей! Туда где дом нас ждет!
– Ты смотри на него! Всего-то один раз отхлебнул!
– Дальше едем без остановок. Надо спешить…
Атэист, затаив дыхание, ждал, когда монахи лукавого Ртуайета заберутся на сани. Он надеялся, что они не станут проверять, на месте ли Артефакт, просто глянут на сверток, лежащий возле мешка.
Поднялся борт, щелкнули замки. Хлопнул кнут, и сани дрогнули. Скользнула назад дорога, заскрежетал снег, хрустнул под копытами лёд…
И только ближе к утру, когда наверху смолкли пьяные голоса, Атэист, дождавшись крутого поворота, разжал руки и перекатился на дорогу, пропустив над собой тяжелые сани, больше похожие на крепость…
Буйвол вроде бы и не спал, а видел сон.
Он не мог двинуться, так как был связан. Кругом было темно, и он знал, что рядом в этой тьме находятся его друзья, такие же беспомощные, такие же слепые.
И звучал, то приближаясь, то удаляясь, издевательский смех.
Бог смеялся над людьми.
И плавала кругами серая тень, постоянно меняя лики.
Сверкали алые глаза Локайоха, укоряюще качал головой старый Халтет, неуверенно улыбалась Айхия, ехидно щурился Суайох, удивленно кривил бровь Фегрант…
А когда тьма начала светлеть, серая тень, склонившись над кроватью, обрела новое незнакомое лицо и стала распутывать набрякшие узлы отсыревших веревок…
Глава 32
Худой, необычайно высокий монах постучал в окно на рассвете. Он был вывалян в снегу, на его рваной одежде, на волосах намерзли куски льда. Грязное лицо его было ободрано, из ссадин сочилась темная кровь. От него сильно пахло лошадиным навозом и давно немытым телом.
Но глаза монаха горели торжеством.
Он вошел в дом, кивнул приветствующим его хозяевам и больше не обращал на них внимания. Проследовав в комнату, он сел за стол, достал из-под своего рванья какую-то чудную светящуюся вещь, поставил ее перед собой. И задумался о чем-то.
Хозяева, переглянувшись, решили ему не мешать. Уж больно странно держался этот монах. Должно быть так держатся боги, оказавшиеся среди людей…
Друзья хотели всё забыть и потому напились. Облегчения это им не принесло.
– Всех обманул! – Буйвол стучал кулаком по столу. Посуда, дребезжа, подпрыгивала. – Всех! Тебя, меня, монахов, даже самого Локайоха! Они ведь уже поверили, и я поверил! А потом вдруг – бац! Шиш! Всех обдурил!..
Хозяин искоса посматривал на шумных гостей, но не решался сделать им замечание.
– Эй, друг! – крикнул Буйвол в его сторону. – Подойди к нам!
– Слушаю, – хозяин вытянулся возле их столика.
– Как тебя звать?
– Рон.
– Люблю короткие имена! – Буйвол вновь впечатал кулак в столешницу. – Молодец!
– Вам принести что-нибудь еще? – неуверенно спросил хозяин, не зная для чего его подозвали.
– Да! Принеси что-нибудь еще!
Рон дернулся было на кухню, но тут Буйвол вспомнил, что он хотел спросить, и взревел:
– Нет! Стой!
– Слушаю, – голос Рона слегка дрожал.
– Повтори, что сказали те люди!
– Они сказали, что обязаны вам, – привычной скороговоркой выпалил хозяин. – Сказали, чтобы я о вас позаботился. Сказали, что они – ваши друзья…
– Вот! – Буйвол грохнул по столу так, что пустая бутылка, подскочив, упала на бок и скатилась на пол, разлетевшись вдребезги. Малыш, глядя себе под ноги, тупо считал осколки.
– Вот! – вновь рявкнул Буйвол. – Наши друзья! Ты слышишь? – обратился он к напарнику. – Они – наши друзья! – Он расхохотался, мотая головой.
В обеденном зале постоялого двора было безлюдно – всех клиентов распугали новые постояльцы, и за столом не расстающиеся с оружием. Хозяин мысленно подсчитывал убытки и горестно покачивал головой. Впрочем, особенно он не убивался – он получил достаточно денег от людей в белых одеждах. Единственное, о чем молил он своего бога – о том, чтобы гости не задержались здесь надолго.
– Хорошо, когда есть друзья, – задумчиво сказал Малыш, подперев голову руками, и глядя в мутные глаза товарища.
– Так я принесу вам поесть? – спросил Рон, желая как можно скорей отойти от этого стола.
– Принеси попить, – мягко попросил его Малыш.
– Мяса хочу! – рявкнул Буйвол и вдруг вскинул голову к потолку, приложил палец к губам, прошипел: – Тссс! Она спит!.. Ведь спит? – решил уточнить он у товарища.
– Спит, – подтвердил Малыш. – Они все спят. Намучались.
– А мы не спим, – Буйвол ударил себя в грудь. – Не спим! Не можем спать!
– Тссс! – Малыш показал в потолок. И Буйвол шлепнул себя ладонью по губам, зажал рот, яростно закивал головой.
– Три арбалета, – шепнул он сквозь пальцы. – Ничего нельзя было сделать.
– Все были на прицеле, – сказал Малыш.
– И Айхия.
