А вот с Верой Дашка обнимается и шепчет:
- Мой котик, моя хорошая, - те же самые фокусы. Нашла Дашка у меня книжку профессора Свядоща 'Женская сексопатология', полистала ее и говорит:
- Все мужчины любят 69...
- Специалисты говорят, что это 69 способов быть несчастным, - добавляю я.
Потом Дашка признается, что она не может плакать. Странно, она истеричка, но никогда не плачет. Я достаю книжку про средневековых ведьм и показываю ей, что ведьмы не могут плакать, но доводят до слез других людей. То же самое творят и современные психоаналитики. Звонит мне мой приятель Виктор:
- Григорий Петрович, ваша дочка говорит, что вы жлоб, подонок и злыдень. Она вас так оскорбляет, а вы терпите. Я б давно морду набил и выгнал.
- Она психически больная, - оправдываюсь я. - Жалко мне девчонку.
Звонят мне церковные старушки, которые прекрасно знают Дашку. Оказывается, она жила уже во многих местах и отовсюду её с треском выгоняли из-за ее невозможного поведения. Узнав, что она живет у меня уже почти год, старушки удивляются:
- Григорий Петрович, у вас вероятно железные нервы, если вы ее терпите!
Но у моей жар-птицы есть и хорошие стороны. На мой день рождения она купила мне букет цветов и две коробки шоколадных конфет:
- Вторую коробку продавали за полцены. Потому я и купила две, - поясняет она. - Кому эту вторую коробку подарить? Тете Ане? Вере? Тете Наде? Но все такие сволочи... Давайте лучше с вами сами сожрем... Тащите бутылку водки!
Выпив пару рюмок, моя блудная дочь начинает распевать детские песенки, которые учат в синодальной гимназии:
Закусив шоколадом, она продолжает распевать синодальные песни:
Закончив концерт, она говорит:
- А теперь отнесите меня в постель, сядьте рядом и рассказывайте мне сказки, пока я не засну...
Но Дашка не забывала и про свадебное путешествие в Рио-де-Жанейро. Ради этого она стала морочить голову бедному Коке и буквально околдовала его своими фокусами. Чуть не каждый день он приезжает к ней на папином белом 'линкольне', ставит его против нашего дома, сидят они там и шушукаются. Как когда-то ее мать ездила верхом на ее отце, точно так же Дашка теперь оседлала мягкого и влюбчивого Коку. Потом она хвастается мне, что Кока вроде сделал ей предложение.
Я вижу, что дело принимает серьезный оборот. И я попадаю в неудобное положение. Ведь потом мой хороший друг Костя будет обвинять меня в том, что я подсунул ему в дом самую настоящую гадюку. Значит, я должен предупредить его об угрожающей опасности и сказать, что я умываю руки. Иначе эта жар-птица наделает там такого пожару, что мне будет плохо.
На следующий день, когда Дашка ушла в колледж, я звоню моему другу Косте и начинаю объяснять ему, что моя приемная дочурка не райская птица, а тяжелая психопатка, от которой его сыну лучше держаться подальше, так как она испортит ему жизнь.
- Самое главное, - говорю я, - запомни, что я тебя предупредил и за дальнейшее я не отвечаю. В общем, я умываю руки!
В этот момент дверь в квартиру с треском раскрывается и влетает Дашка. Обычно она приходит из колледжа после трех, а тут пришла раньше времени на несколько часов. Я, конечно, прервал мой разговор с Костей, но Дашка догадалась, о чем мы говорим, и обрушилась на меня с руганью:
- Опять вы про меня сплетничаете! Ведь я вам говорила, что я и в колледже вижу и слышу, что вы тут делаете! Хорошо, я вам покажу, где раки зимуют!
И она начала разыгрывать обиду. Со мной не разговаривает. Уходит - не прощается. Приходит - не здоровается. Ведёт себя так, как будто я вообще не существую. Даже ест у в комнате. Полный бойкот.
Так продолжалось несколько дней. Потом ей стало скучно от своего собственного бойкота, она приходит ко мне на и кается в своих грехах:
- Когда мне было пять лет, я такие истерики закатывала, мама запирала меня на ключ в уборной. Я сидела там полдня и выла волком. Хотите, я вам покажу, как я выла?
- Не нужно, - говорю я. - Я тебе и так верю.
Приходит декабрь 1987 года, и Дашка сообщает мне, что скоро они с Кокой летят в Рио-де-Жанейро.
- Ты добилась того, о чем мечтал Остап Бендер. Это что -свадебное путешествие?
- Нет. Просто рождественские каникулы, - она задумчиво трет свой голый живот. - Я вот чего боюсь: у меня отец алкоголик и у Коки отец алкоголик. И какие же у нас будут дети?
Вернувшись из недельной прогулки в Рио-де-Жанейро, Дашка сделала мне хороший подарок: красивую малахитовую пепельницу. Бразилия славится своими камнями.
Вскоре она просит, чтобы я отдал ей бутылку церковного вина, которая стоит у меня в буфете. Когда она в прошлый раз с группой церковников летала в Иерусалим, она привезла мне в подарок бутылку этого святого вина.
- Но подарки назад не берут, - говорю я.
- Ах, так! - взвыла Дашка. Она схватила малахитовую пепельницу и замахивается, чтобы пустить ее мне в голову. Я вырвал у нее из рук её новый подарок и говорю:
- Да этой пепельницей можно человека убить. Вон отсюда! Чтобы твоего духу тут не было! Забирай твой мешок с Иконами и это церковное вино. С меня хватит!
Последующие две недели моя жар-птица жила у Коки, который снимал квартиру в Нью-Джерси рядом со своим колледжем, где он учился на зубного врача. А у меня наступила тишина. Иногда я перезваниваюсь с Костей и вижу, что он и его жена очень рады, что их сын спутался с Дашкой. Видимо, их серьезно беспокоило, что Кока мало интересовался женщинами. И вот теперь он, наконец, нашел свою райскую птицу. Недаром говорят, что любовь слепа.
Через две недели Дашка, как ни в чем не бывало, появилась у меня дома, пританцовывает и распевает песенки. Всю вторую половину января она ведет себя более или менее нормально. Даже попробовала испечь торт - и крестит при этом печку, и шепчет какие-то молитвы. Несмотря на все это, торт у нее не получился и его пришлось выбросить.
