'Берлинского Кремля' она отказалась. Это была старушенция, стриженная под курсистку-народницу 60-х годов прошлого века. На лице мазохистическая улыбочка, как у старой девы, детей у нее нет. Для маскировки считалось, что Чеховским издательством руководит 60-летний барон Вреден /одна фамилия чего стоит?/, а фиктивным президентом является его 23-летняя 'любовница' Патриша Блейк, молодая, красивая и умная еврейка. Она действительно выглядела очень хорошо, так что я даже заинтересовался ею и подарил ей американское издание моего 'Берлинского Кремля', как визитную карточку. Но ничего у меня с нею не получилось. Красавица оказалась то ли очень капризной, то ли держалась за своего 60-летнего барона.
Про Патришу Блейк говорили, что она училась в Колумбийском университете, а потом бросила, говоря, что она знает все больше её профессоров. Возможно, что она была права: позже я читал её книгу о Владимире Маяковском, что скрывалось за его стихами. Как однажды к поэту пришла глупая влюбленная девчонка, чтобы подарить ему свою любовь. А поэт, будучи импотентом, насмехается над девицей и выгоняет ее. В результате глупая девчонка повесилась, а поэт высмеивает ее в стихах. И Патриша Блейк описывает все это очень подробно, указывая, какие это стихи - на двух языках, по-русски и по-английски. И было видно, что Патриша явно не дура. Еще позже мне рассказывали, что Патриша Блейк вышла замуж, только когда ей перевалило за 50 лет. Как говорят, разборчивая невеста. А возможно, и что-то другое, о чем не говорят, о чем не учат в школе.
Мадам Соломон Шварц, дочь священника, под псевдонимом Вера Александрова, иногда писала скучные и нудные очерки по советской литературе. Просто ее подкармливали ее масонские собратья, но поэтому она считалась большим специалистом в области литературы. Патриша Блейк, судя по ее книге о горлопане-импотенте Маяковском, знала советскую литературу значительно лучше. Так или иначе, эти две дамочки заправляли крупнейшим русским издательством моего времени. И с обеими у меня дело не клеилось.
Среди масонов выпуска 1922 года был еще один забавный сын священника - Борис Николаевский, которого в нашем мюнхенском 'Сатириконе' называли гориллой из Нью-Йорка. Это был мужик огромного роста и с писклявым бабьим голосом, который подделывался под Льва Толстого и ходил по Нью-Йорку босиком. Николаевский был не только сыном священника, но и сам учился в семинарии, но не доучился там и пошел в революцию: он был членом ЦК Компартии /меньшевики/ и заведующим архивом Института Маркса-Энгельса в Москве до 1921 года. Брат Николаевского был женат на сестре Рыкова, а Рыков был после Ленина председателем Совнаркома /Луис Фишер. 'Ленин', Лондон, 1970, стр.372/.
Все это одна шайка-лейка. С 1964 года этот попик работал в 'Институте по вопросам мира, войны и революции им. Гувера' /журнал анархистов-махновцев 'Сеятель', сентябрь 1966, стр. 14/. То есть он торговал советскими архивами для западных разведок.
На старости лет бывший попович Николаевский, явный масоно-педераст, женился на еврейке- старушке А.М. Бургиной, тоже с революционным прошлым. Сначала она была замужем за лидером меньшевиков Ираклием Церетели, а когда его черти забрали, она вышла замуж за Николаевского, поздний брак, явно фиктивный. Вместо секса они занимались разбором архива Троцкого. Ее тоже выперли из СССР в 1922 году /НРС - 28.10.1982/.
57. И под конец расскажу о моем личном контакте со священниками. Моя жена Киса была большая религиозница и церковница, говорила даже, что по Святцам она вроде 'святая жена'. Но когда подошло время, она заболела климактерическим помешательством и стала медленно сходить с ума. После 24 лет брака она вдруг стала угрожать мне разводом. В точности, как говорят богословы, что дьявол приходит неслышными шагами. И решил я обратиться за помощью к о. Митрофану, настоятелю церкви Спаса-на- слезах в Си-Клифе или, как теперь говорят, в Содомкино. Чтобы он повлиял на мою Кису, покапал бы ей на мозги, напомнил бы ей, что при церковном венчании, которого она обязательно хотела, есть такая формула: 'пока нас разлучит смерть'.
Но о. Митрофан не смог мне помочь. Оказывается, его родная сестра, старая дева, тоже сошла с ума в форме климактерического помешательства. Уж она и йогой занималась, и на голове стояла, на трех точках вдоль стенки, - ничто не помогло, и в конце концов она очутилась в сумасшедшем доме. И как же о. Митрофан может мне помочь, если он своей сестре помочь не может?
Тогда я писал мои 'Протоколы советских мудрецов', это вместо сионских мудрецов. А моя Киса меня пилит и пилит: 'Брось ты писать свои глупости! Займись чем-нибудь более продуктивным!'. Между прочим, то же самое говорила на старости лет жена Льву Толстому.
Тогда я обратился за помощью к другому священнику – о. Сергию Гутцаленко из Венесуэлы. Он покупал моего 'Князя' и 'Легион' себе и своим прихожанам и писал мне довольно благоразумные письма. Прошу я его, чтобы он повлиял на мою Кису, которая сходит с ума и не хочет, чтобы я писал мои книги. Отец Сергий отвечает мне так: 'Слушайтесь Вашу сумасшедшую жену' - и подпись 'Недостойный иерей Сергий'. Так у меня ничего и не получилось.
17 февраля 2004 г.
СЛЕЗЫ ЦАРЯ СОЛОМОНА
Если бы мудрейший царь Соломон заглянул в мой архив, в мою картотеку, то очень возможно, что он бы прослезился. Потому что это - юдоль печали. В точности как говорится в Библии: 'Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь' /Еккл.1:18/.
Ну вот смотрите сами. Для порядка, пойдем по алфавиту. На букву 'А' у меня нет ничего особенно интересного. Но на букву 'Б' уже начинается всякая чертовщина:
Блок, Александр, поэт /1880-1921=41 год/ маловато!-Г.К./. Это первый поэт Серебряного века русской литературы. Слава и гордость отечества. А теперь посмотрим, что говорят о нем поэты и современники, которые его хорошо знали:
1) Поэт А. Белый писал о Блоке: '...переживания лирики хаотичны; чтобы разобраться в них, нужно самому быть 'немножко в этом роде' ...Блок - талантливый изобретатель пустоты...' /'Весы', № 5, 1908/. Блока любил Георгий Чулков, изобретатель 'мистического анархизма'. К отношениям Блока и его будущей жены Любови Дмитриевны Менделеевой хорошо подходит соловьёвское:
'Я медленно сходил с ума/ у двери той, которой жажду'. Белый называл стихи Блока: 'идиотски бессвязные, понахватанные, черт их знает откуда'. Блок писал Белому: 'Я не мистик, а всегда был хулиганом'.
'Подобно А. Белому, проникнутому идеей 'взрыва' и презрения к эволюции, Блок испытывал 'ненависть к различным теориям прогресса'. Он разжигал в себе чувство катастрофы, всеобщего крушения, жажду революции, некоего кровавого светопреставления'. 'Пусть кровь, самосуд, красный петух, пусть разрушаются дворцы и стираются с лица земли Кремли, пусть хамство и зверство, разбойники и убийцы'. 'Мы на горе всем буржуям / Мировой пожар раздуем, / Мировой пожар в крови - / Господи, благослови!'.
'Или: 'Товарищ, винтовку держи, не трусь! / Пальнем-ка пулей в Святую Русь -/'. Написав эти 'Двенадцать', Блок занес в свой дневник: 'Сегодня я - гений!'. Одновременно мужики разгромили его любимое имение Шахматово. После этого Блок, живя в не топленной квартире, без прислуги, получая в качестве гонораров селедку и гнилой картофель, стал тихо сходить с ума. Тогда, в 1921 году, Блок пишет Чуковскому: '...я болен... Слопала-таки поганая, гугнивая, родимая матушка Россия, как чушка поросенка'. Он умер в состоянии тихого умопомешательства.
'Отягченный дурной наследственностью, Блок был ненормальным человеком, в своем дневнике от 22 декабря 1911 года он пишет: 'Больно, когда падает родная береза в дедовском саду. Но приятно, сладко, когда Галилея и Бруно сжигают на костре, когда Сервантес изранен в боях, когда Данте умирает на паперти'. В дневнике от 5 апреля 1912-го он пишет: 'Гибель 'Титаника' вчера обрадовала меня несказанно / есть еще океан !/. Бесконечно пусто и тяжело'.
'Все переживается им эротически. Мысль об алькове не оставляет его ни на минуту. В 'Двенадцати' введена, с большой симпатией, Катька-проститутка. Бессмыслица и ложь от Блока неотделимы. Теург символизма. Теург - обладатель тайных знаний. Сергей Соловьев назвал Блока 'чревовещателем невнятиц'. Он не был даже пифией, он просто испускал звуки, ритмичные звуки. Он писал сибиллистические стихи. В автобиографии 1915 года Блок называет символизм 'мистическим шарлатанством'. Finis coronat opus!' /Все
