постоянному представителю НТС в Берлине д-ру Александру Рудольфовичу Трушновичу, который тоже был членом правления 'Общества русско-немецкой дружбы'. Д-р Трушнович, довольно экзальтированный словенец, сразу же приступил к делу:
- Григорий Петрович, да ведь это ж черт знает что! Во Франкфурте у нас в НТС полный раскол из-за педераста Романова. А знаете, что творится у нас здесь, в Берлине?
- Что такое?
- А здесь в 'Обществе русско-немецкой дружбы' еще худший раскол из-за педераста Гильдебрандта. Из-за его белой собаки. Да вы и эту собаку знаете. Помните, у Гильдебрандта огромная белая собака, величиной с белого медведя...
- А причем здесь собака?
- Да как же... Сначала Гильдебрандт натягивал своего секретаря Кирстайна. А потом перешел на собаку. Ну а Кирстайн обиделся, ходит и трезвонит по всему Берлину, что Гильдебрандт натягивает собаку... А ведь кругом убийства, похищения, советская агентура. Как же в таких условиях можно заниматься серьезной политической работой?
Д-р Рейнер Гильдебрандт, доктор политических наук, глава 'Общества русско-немецкой дружбы' и одновременно глава 'Боевой группы по борьбе с бесчеловечностью'. Все это политические лавочки, субсидируемые всякими хитрыми органами, в основном американской разведкой. Гильдебрандт полу еврей, очень милый человек лет 36, с миндальным цветом лица и томными манерами. Его секретарь Кирстайн, сын протестантского пастора, тоже очень обаятельный человек. О том, что они педерасты, я слышал и раньше. Но теперь еще и белая собака...
Однажды мы с Гильдебрандтом делали доклад в ганзейском городе Бремене, в большом зале городской ратуши, где собрались все отцы города. После доклада отцы города устроили нам парадный банкет в 'Ратхаускеллере' на нижнем этаже ратуши, где самый почетный в городе ресторан.
Большой и высокий зал, построенный еще в 16-ом веке, человек на сто, - все стены, потолок, вся меблировка - все сплошь из старого мореного дуба. Когда-то здесь пировали богатые ганзейские купцы.
Гильдебрандт подводит ко мне высокого представительного немца с характерными шрамами на лице, это почетные следы студенческих дуэлей на саблях.
- Познакомьтесь, это главный психиатр города Бремена. А во время войны он был генералом и главным психиатром немецкой армии. И этот человек спас мне жизнь.
- Да, - улыбается генерал-психиатр. - Во время войны Рейнер отказался служить в немецкой армии - как пацифист. За это полагался расстрел. Но я признал его сумасшедшим. И всю войну он просидел в сумасшедшем доме. А теперь, как видите, он жив и здоров.
Бывший сумасшедший и генерал-психиатр весело смеются. А теперь этот бывший сумасшедший делает политику - и натягивает белую собаку.
Д-р Трушнович бегает по своему бюро и возбужденно размахивает руками:
- Но это еще не все... Кто выдвинул Гильдебрандта? Правящий бургомистр Берлина профессор Рейтер... Он тоже полу еврей. Из немцев это никто не знает. Но мы-то, из НТС, это знаем. Ведь у нас контакты со всеми разведками. Вот один полу еврей и выдвинул второго полу еврея. А кто выдвинул Рейтера? Американский военный губернатор Западной Германии генерал Клей. Но Клей не только генерал - он американский банкир, женатый на еврейке, из того кодла еврейских банкиров, которые в свое время финансировали революцию в России. А генерала Клея назначил президент Трумэн, тоже масон. Вот вам и сказки про жидомасонство! Но что можно ожидать от такого 'Общества русско-немецкой дружбы'?
Берлинский представитель НТС развел руками:
- Теперь понимаете, почему американская разведка стала на сторону педераста Романова? Все это идет сверху донизу. Но вся беда в том, что советская разведка все это знает, не может не знать. Ведь об этом щебечут все воробьи на крышах Берлина!
- Ведь сенатор Мак-Карги гнал отовсюду педерастов, говоря, что они психически не уравновешены, а потому ненадежны и очень подвержены шантажу и шпионажу. А тут Кирстайн приревновал Гильдебрандта к белой собаке... Да ведь у Кирстайна списки всей нашей агентуры в Советской зоне... Из-за этой белой собаки могут погибнуть сотни людей, которые доверились нам.
- Ведь все эти митинги, которые вы, Григорий Петрович, проводите - ведь это только для отвода глаз, дымовая завеса. А за этим скрывается настоящая работа - кропотливая агентурная работа. И вот эта работа теперь в опасности. Ведь тут, в Берлине, все время кого-то или убьют, или похитят.
Было видно, что в данный момент д-р Трушнович не так воюет с советской властью, как с педерастами во Франкфурте и Берлине. Да еще с глупой белой собакой, которая оказалась советским агентом.
Через несколько дней после этого разговора д-ра Трушновича похитили и убили...
Это было в Берлине в 1954 году. А сейчас я в Нью-Йорке, и на дворе 1958 год. За окном садится солнце над Гудзоном. Я, как Шерлок Холмс, раскуриваю свою трубку. Потом я беру с полки толстый том в переплете из свиной кожи. На переплете тисненное золотом приспущенное знамя, лавровый венок и внутри инициалы 'Г.П.К.'. Внутри вкладка: шутливая надпись 'Г. П. Климов. Полное собрание сочинений. Мюнхен, 1955'. Это подшивка журнала 'Свобода', где я был главным редактором. Прощальный подарок моих сотрудников по ЦОПЭ.
Я раскрываю выпуск 'Свободы' № 23 за апрель-май 1954 года. Листаю страницы прошлого.
Вот описывается, как нас встречают на аэродроме в Берлине: 'А где тот, которого в прошлый раз везли на аэродром в полицейской машине с сиреной?' Это мой вице-президент Игорь Кронзас поймал проститутку, которая подсыпала ему снотворное и не только обчистила его карманы, но и штаны тоже украла. И очухался мой вице-президент утром на улицах Берлина без штанов. И чуть не опоздал на самолет.
Дальше: 'Берлинский Полицейпрезидиум выделил нам специальную службу-охрану, даже с радиомашиной! Забавно было: собирается кто-нибудь из нас на улицу, купить сигарет, а телохранитель - следом...'
'Вся охранная команда подчинена нашему председателю Г. П. Климову. Он рассудил по-своему: орденоносцу Грише Данилову полицейского чуть ли не положил рядышком в постель, а сам ходит один. Немножко досадно...'
Этот репортаж пишет мой вице-президент Игорь Кронзас. На этот раз, чтобы он не бегал по проституткам, я запер его на ночь под замок - в одной комнате с полицейским. Вот ему и досадно.
А следом идет такое: 'Вспомнили мы об этом, когда разнеслась весть о похищении д-ра Трушновича...'
'В ночь на 4-е апреля над Восточным Берлином было разбросано с самолетов 250.000 листовок- приглашений... В зале более четырех тысяч человек... Между флагами - четкий транспарант 'Свободу и Родину мало любить - за них нужно бороться!'. Это взяли эпиграф из моей книги 'Берлинский Кремль', который стал лозунгом журнала 'Свобода'.
'Григорий Климов в своем докладе дал исчерпывающий анализ Берлинской конференции четырех министров и сделал выводы, определяющие взгляд на Женевскую конференцию...'
'Больше четырех тысяч человек пришло на митинг! Это рекордная цифра и для Берлина, и вообще для российских митингов за границей. Как ни как, в этом же зале и при таком же количестве слушателей за месяц до нас говорил канцлер Германии Аденауэр...'
Листаю дальше. Отчетное собрание в Мюнхене. О 'боевой работе на ту сторону' - распространение листовок, где тираж отдельной листовки колеблется от 25.000 до 10 миллионов и 'т.д.'
Об этих 'т.д.': мы засылали листовки в СССР при помощи огромных воздушных шаров со сложной автоматикой, которые долетали вплоть до Москвы. В конце концов, советские власти заявили американским властям официальный дипломатический протест, что мы мешаем воздушной навигации в СССР.
Дальше: 'В тот же день Политический Манифест ЦОПЭ был передан по эфиру 'на ту сторону' европейской радиостанцией 'Голос Америки'. Передала его и радиостанция 'Освобождение'.
И чем весь этот громкий шум кончился? Ведь если подумать серьезно, то все это пошло прахом из-за маленькой лесбиянки Наташи Мейер-Мейерович, глупой секретарши, которая стучала на машинке в 'Голосе Америки'. Вот потому французы и говорят 'шерше ля фам', то есть за всякой пакостью ищи женщину.
Затем жирным шрифтом сообщение о похищении д-ра Трушновича:
