Екатерина Петровна стоит, как памятник всему злому на земле, и держит в руках будильник.
– Вставай!
Делаю только один вывод – надо запирать дверь. Я бы и вчера ее закрыла, но подумала: вдруг Воронцов захочет зайти и пожелать мне спокойной ночи... часов в двенадцать ночи хотя бы...
– Если в моей комнате что-нибудь пропадет, я буду думать, что это вы украли, – не открывая второй глаз, сказала я.
Екатерина Петровна сжала губы и громыхнула будильником о тумбочку.
– Вы бы не могли выйти, а то я стесняюсь в трусиках перед посторонними.
Екатерину Петровну сразу ветром сдуло. Я закрыла глаз и проспала еще три минуты.
В гостиной был образцовый порядок: коробки куда-то исчезли, а цветы блестели от капелек воды на листьях. Екатерина Петровна, по всей видимости, от души их опрыскала.
– Сколько можно просыпаться! – услышала я сразу, как только переступила порог кухни.
– А что, пожар?
– Галина Ивановна приезжает, пошевеливайся.
Как бы донести до сознания этой крикливой Дюймовочки, что мне, собственно, все равно – Галина Ивановна, Груша Аркадьевна или еще какая-нибудь Марья Васильевна... Ну, приезжает, чего когти-то драть...
– Показуху устраивать будем? – поинтересовалась я.
– Бери ведро и неси его за дом, там контейнер с мусором, – распорядилась Екатерина Петровна.
– Может, я лучше отнесу Виктору Ивановичу завтрак в постель?
– Бери ведро, кому говорю!
Ладно, я не против, мне уже давно пора посмотреть, где тут что плохо лежит, а главное, хотелось бы узнать, заперта дверца охотничьего домика или нет. Подхватив ведро, я походкой манекенщицы направилась к двери.
Дом был такой большой, что мне показалось, пока я его обойду, уже вечер наступит.
Куча с мусором находилась за забором; отыскав узенькую калитку, я вырвалась на свободу. Лес, птички поют... Почему-то, когда находишься на участке, прелестей природы не замечаешь.
– Ты Аня?
Я обернулась.
У калитки стоял высокий худой мужчина лет пятидесяти. В одной руке – лопата, а в другой он держал скрученный шланг. Серо-зеленая косынка обвязывала его лоб, а большой не по размеру комбинезон висел на остреньких плечах. Двух мнений быть не могло – это садовник.
– Аня, – охотно подтвердила я, рассчитывая на дружбу. Союзники в борьбе с Екатериной Петровной мне пригодятся.
Мужчина направился к контейнеру с мусором, не обращая особого внимания на меня. Возникло такое чувство, будто все, что он хотел, он уже узнал. Он уверенно воткнул в довольно плотную землю лопату, кинул в контейнер шланг и, взяв у меня ведро, тоже вывалил его в кучу мусора.
– А шланг вам уже не нужен? – решила я завязать разговор.
– Нет.
– Он прохудился?
– Нет.
– Он старый?
– Нет.
– Он не подходит по длине?
– Нет.
– А тогда какого черта вы его выкинули?
– Он мне надоел.
Чувствую, мы подружимся.
– Мне Екатерина Петровна про вас много рассказывала.
Это такой ход конем – самой смешно, но должна же я понять его отношение к противной Дюймовочке.
Мужчина молчал.
– А могу я узнать, как вас зовут?
– Можешь.
Ну вот, мы почти и подружились.
– А у кого я могу это узнать? – нежно поинтересовалась я.
– У Екатерины Петровны, например, – ответил мужчина, дернув острым плечом.
– Я с этой мымрой общаться не хочу, – сделала я неосторожный выпад.
Мужчина посмотрел на меня с уважением и сказал:
– Юрий Семенович.
– Очень приятно, а откуда вы мое имя знаете?
– Хозяин сказал.
В переводе на русский язык – это Воронцов.
– А очего это он завел разговор обо мне? – обрадовалась я.
– Сказал, следи за ней, глаз не спускай, она ненормальная, от нее всего можно ожидать.
Ах, Виктор Иванович... а я еще за вас замуж собралась, хотела сделать вас счастливым человеком до конца дней ваших... Все, я вас бросаю, не бывать нашему браку никогда!
– А что он еще говорил?
– Что мозги ты мне все заплетешь и скажешь, что так и было, – пропуская меня вперед, ответил Юрий Семенович.
Надо срочно менять тему разговора, и вообще, пора уже попрощаться – я собиралась сделать вылазку к домику, а свидетели мне не очень-то и нужны.
– Вы здесь живете? – спросила я, указывая на пристройку, она напоминала маленький летний домик.
– Здесь.
– Ну что ж, приятно было познакомиться, пойду хлопотать по хозяйству.
Мужчина повернулся ко мне спиной и зашагал в сторону ровной посадки маленьких яблонь.
Фуууу – вздох облегчения!
Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, я направилась к предмету своего вожделения – к покосившемуся охотничьему домику.
Бревнышки потрескались, первой ступеньки не было, а перила держались на одном гвозде. Стоило на них нажать, как они тут же отклонились в сторону. Около двери я замерла... Сейчас решится, надо ли мне взламывать это сооружение или нет. Я нажала на ручку и осторожно дернула дверь на себя. Дверь поддалась, и через секунду я уже просунула нос в образовавшуюся щель. Запахло старой рухлядью и мхом...
– Разве ты переделала все дела по дому? – услышала я довольный голос Воронцова.
Закрыв дверь и резко повернувшись на каблуках, я задрала голову вверх: именно оттуда доносился столь милый сердцу голос.
Воронцов в одних трусах стоял на балконе своего роскошного коттеджа и поглядывал на меня. Мог бы и поспать подольше, не понимает разве, что он мне мешает...
– Доброе утро, – вежливо сказала я, – как ваше самочувствие, не беспокоит ли кашель?
– Уже нет, а что ты забыла в этой халупе?
– Так древность всегда волнует и манит.
– Мне кажется, что древностью тебе стоит заниматься в свободное от работы время.
Вот ведь ехидная зануда!
Я встала прямо под балконом и задрала голову вверх.
– А вам идут эти плавочки, вид снизу просто исключительный.
Воронцов смутился, сморщил нос и удалился в свою комнату. Я тоскливо посмотрела на домик.
