пронеслось в голове. Надо же – запомнил… А она сейчас совсем другая и в то же время – близкая, знакомая. Сергей сам удивился тем смешанным чувствам, которые взметнулись в душе и осели обратно. Удивление, непонятная радость, тепло…
Интересно, о чем она думает? Губы еле заметно дергаются и на лице буря эмоций.
Она открыла глаза.
Ты… Я…
Сергей улыбнулся и вновь покачал головой.
– Опять потерялась?
– Нет… то есть – да.
Сердце Сашеньки совершило троекратный кульбит и отчаянно заколотилось. Минуту назад, разыскивая место «Кат. С14», она безуспешно боролась с приступом паники, а сейчас еще добавился мгновенный шок. Она очень хотела встретиться с Сергеем, но оказалась к этому совершенно не готовой, впрочем, как всегда.
– Сдается мне, что самая красивая девушка, присутствующая в этом зале, сейчас стоит передо мной, – произнес Сергей.
Он хотел ее приободрить, но тут же осознал, что сказал вовсе не дежурный комплимент. Первый раз в жизни он был искренен на эту тему. Вот только красивая – не совсем то определение, которое точно бы охарактеризовало Сашу. Обворожительная, неотразимая, шикарная?.. Все не то… Чувственная? Сергей остановил взгляд на ее губах и мысленно усмехнулся – наваждение прошло – опять перед ним просто заблудившаяся девчонка. Так и должно быть, он слишком взрослый для нее – не только по годам, но и по жизненному опыту, и к тому же его никогда не тянуло на наивных малышек. Вон за столиком сидит Ника и болтает со своими приятелями, она – да, она из подходящей обоймы.
Сашенька тяжело вздохнула. Уф. «Самая красивая девушка» – это он о ней сказал. Да, точно о ней. На всякий случай все же захотелось обернуться (может, там еще кто-то стоит?), но тело предательски онемело.
– И вы… тоже… – выдала она, безуспешно пытаясь подобрать нужные слова, чтобы охарактеризовать изменившуюся внешность Сергея. Сейчас он был похож на представителя знати, для которого посещение балов – давняя привычка. Фрак, воротничок с загнутыми углами, «бабочка», жилет – вещи несовместимые с ним, и, тем не менее, он не производил впечатления человека, стесненного одеждой и этикетом. Небрежная поза, спокойствие, граничащее с равнодушием, и уверенность в себе – такой же, как и раньше…
– Марина и Белозерцев в другом конце зала, – он взял ее за руку, как тогда в лесу, и потянул за собой, – пойдем, я провожу тебя.
Сашенька быстрыми мелкими шажками последовала за Сергеем. Если бы он обернулся на миг, то увидел бы на ее лице счастливую улыбку. Но он не обернулся, он шел вперед, огибая белоснежные столы и стулья – неторопливо, без суеты.
– Добрый вечер, – выдохнула Сашенька, когда встретила удивленные взгляды Марины и Белозерцева. Они уже сидели за столом и ожидали начала церемонии.
– Пришлось вернуться, – выдвигая один из свободных стульев, сказал Сергей. Сделав Саше знак, чтобы она присаживалась, он с иронией добавил: – что же вы не заботитесь о своих молодых сотрудниках? Так и растерять их недолго.
– Мы заботимся, – ответила Марина, – только почему-то эти молодые сотрудники взяли моду опаздывать…
– Не будь занудой, – перебил Сергей, – часом раньше, часом позже, какая разница.
Он оглянулся – почти все уже заняли свои места, бросил: «ладно, встретимся позже» и зашагал обратно.
– Я не нарочно, – попыталась оправдаться Сашенька, – так сложились обстоятельства…
– Ничего страшного, – мягко произнес Белозерцев и улыбнулся. – Главное, что ты успела.
Если Андрей Юрьевич был изумлен необыкновенным преображением Сашеньки, то Марину удивляло другое: где она взяла столь дорогое и красивое платье и почему не надела розовое? По всей видимости, Сашино опоздание было как-то связано со сменой гардероба, но такое понятное и простое объяснение почему-то лишь злило.
Ее подопечная выглядела по-особенному хорошо, она выделялась на фоне царившего маскарада и можно было с уверенностью сказать, что своим внешним видом она переплюнет даже дебютанток, которые потратили на подбор наряда и косметики кучу времени, которые еще с раннего утра начали приводить себя в порядок и над прическами которых колдовали супер-мастера! Да, переплюнет.
И еще Марину удивляло, почему Белозерцев смотрит на Сашу так внимательно, так пристально… А может, в этом и кроется причина вдруг появившегося раздражения?
* * *
– Вот я… пришел.
– Вижу, – строго ответила Мария Дмитриевна. – Мой руки и проходи в кухню, я как раз чай заварила. Расскажешь про Сашеньку.
– Само собой, – скидывая ботинки, радостно ответил Федор Иванович. Но когда он оказался за круглым столом, застеленным бежевой скатертью, бодрости поубавилось. Здесь было так спокойно, так уютно и так пахло прошлой жизнью! Он нервно придвинул к себе тарелку с ароматными зелено-красными яблоками и посмотрел на мыски тапочек. А если прогонит? Не сразу, а потом, когда он попытается наладить отношения… Надо еще где-то найти смелость и попытаться их наладить.
Мария Дмитриевна поставила перед Федором Ивановичем высокую кружку с чаем, сняла полотенце с блюда, на котором пирамидкой лежали пирожки, и подошла к плите. Приподняв крышку кастрюли, критически осмотрела булькающий суп, помешала его половником и спросила:
– Все в порядке? Сашенька успела на бал?
– Успела, – резко кивнул Федор Иванович. – После нас еще две дамочки подъехали – платья белые, блестят… А музыка там прямо гремит! Огни переливаются. Красотища, конечно. И… волнуюсь я.
– Сашенька умница, все будет хорошо.
– Это да, но… волнуюсь я. Волнуюсь…
В кухне повисло молчание, с минуту тишину нарушало лишь постукивание ножа о доску – Мария Дмитриевна резала зелень.
– А ты чего суп-то на ночь глядя затеяла? – Федор Иванович решил разрядить обстановку невинным вопросом. И тут же мелькнула неприятная мысль: а может, супчик для друга сердешного готовится (чтоб ему пусто было, индюку этому!)?
С ответом Мария Дмитриевна торопиться не стала. Отправив зелень в кастрюлю, сполоснув доску и промокнув руки полотенцем, она коротко произнесла:
– Завтра некогда будет, – выключила конфорку и добавила: – пойдем в комнату, мне еще поработать нужно.
В комнате Федор Дмитриевич занял место в кресле около шкафа и, мечтая о куреве, волнуясь до дрожи в коленках, принялся барабанить пальцами по деревянному подлокотнику.
– Хм, я это… спросить хотел…
Мария Дмитриевна выдвинула ящик комода и достала большую плоскую коробку, из которой торчали прозрачные макушки узких пакетиков, и задумчиво пробормотала: «какие же пуговицы выбрать?..». Улыбка, тронувшая ее губы, была легкой и быстрой, гость ее заметить никак не мог.
– Извини, не расслышала, что ты сказал? – спокойным и ровным голосом спросила Мария Дмитриевна.
– Спросить хотел… – совсем смутился Федор Иванович. – Как поживаешь, Машенька… Маша?
– Хорошо, заказов сейчас много, кручусь потихоньку.
– А… хм, и я кручусь… – разговор на тему работы приободрил Федора Ивановича. Гладиолусы по- прежнему выращиваю, приторговываю помаленьку… «Волшебный Фонарь», «Поющие Фонтаны», «Свет Далекой Звезды»… ну, ты помнишь эти сорта… наверное… и, конечно, «Люби Меня! Люби!»… Твоим
