Сергеевич почесал затылок. – Деньги нужны?
– Не-а.
– А когда вернешься?
– Пока не знаю. Надоест и вернусь.
– Но почему на ночь глядя?
– Подружка пообещала подбросить.
– А подружка откуда?
– Из академии.
Не имея больше вопросов, считая отцовский долг выполненным, Воробьев, дирижируя указательным пальцем, отправился в свою комнату. Девочка расстроена, что в данной ситуации нормально, хочет побыть одна, а это обычно на пользу, ну и ладненько… Забыл спросить, в какой дом отдыха она едет, но он позвонит позже, заодно и узнает, как устроилась.
Алька оделась, перекинула компактную, но вместительную сумку через плечо и вышла из квартиры. Она специально проигнорировала лифт и направилась вниз по ступенькам, чтобы морально подготовиться к встрече с Зубаревым. Поцелуй сделал свое черное дело – она сбита с привычного настроя и ритма.
«Спасибо, Андрей Григорьевич, спасибо!»
Но почему-то именно сейчас врать себе не получалось. Ей понравилось. Очень. Удивительное чувство, когда находишься во власти мужчины, который сильнее тебя, умнее, который твердо знает, чего хочет, и… Если не считать истории с Костиком, а других моментов было уже предостаточно, Зубареву смело можно вручить медаль уважения. Он умудряется одерживать верх, и это не оставляет обиды или неприятного осадка. Он подстегивает, бодрит и заводит… А сам спокоен, как сто слонов!
Она вышла из подъезда, протянула руку, и на ладонь упала узорчатая снежинка.
– Не тай, пожалуйста, не тай… – прошептала Алька, зажмурившись.
– Колдуешь?! – раздался голос Андрея. Он сидел в машине, опустив стекло, и смотрел на нее.
– Немного.
Ей хотелось постоять на улице еще чуть-чуть. Походить туда-сюда, слушая хруст снега под ногами. Хруп-хруп. Хорошо же! Но…
Усевшись рядом с Андреем, поправив волосы, она торжественно произнесла:
– Я готова.
– Очень за тебя рад, – ответил он и неторопливо выехал со двора.
– И больше меня никогда не целуйте, – бросила Аля, пристегиваясь ремнем безопасности. – Мне это совершенно не нравится.
Андрей ничего не ответил, пусть последнее слово будет за ней.
Первый час они ехали молча. Алька, нахохлившись точно воробей, сидела практически неподвижно и думала о письме со снегирем и Кузнецовой Даше. Сколько же лет ее сестре, какова вероятность того, что они сразу почувствуют взаимное притяжение? Рассказать Зубареву правду или нет? Он все равно узнает… Затем мысли потянулись в сторону Костика – запретная тема настойчиво требовала внимания и душевных терзаний. Но… «Наверное, неправильно жалеть о случившемся… как бы я жила с человеком, предавшим меня в считаные минуты?.. А спасибо говорить я никому не собираюсь! Значит, так было нужно… Отболит и пройдет», – первый раз Алька воспринимала расставание с Костиком с этой точки зрения. Он ее предал. Им не по пути. Лучше сейчас, чем потом. А чувства она завяжет морским узлом – не в первый раз! Странно, но боль отпускала, уходила, растворялась…
Андрей смотрел на дорогу. Снег валил приличный, в некоторых местах приходилось ползти как черепаха, дважды занесло. Часа через три можно начинать искать место для ночлега, не мешало бы перекусить… Покосившись на Алю, он спросил:
– Ты поужинать успела? Или голодная?
– Голодная, – ответила она и, заерзав в кресле, с улыбкой спросила: – А вы меня в ресторан пригласить хотите?
Андрей протянул правую руку и поймал ее пальцы, сжал их и не отпускал короткое время до поворота, затем вернул руку на руль. Эту минуту Алька старательно делала вид, будто ничего особенного не происходит, будто опять по телу не побежали ручейки волнения… Она привыкла смущать, но не привыкла смущаться. Почему он так поступил, что он хотел этим сказать?
– Мы сейчас остановимся около первого попавшегося кафе или ресторана, и ты мне объяснишь, зачем мы едем в Волгоград. Хорошо?
Его сухой, даже строгий тон не допускал отказа, но Алька была не из тех воздушных особ, которые куксятся, пугаются или идут у кого-то на поводу. Она могла сказать нет, и не только из-за несогласия или вредности – дух противоречия долгие годы уверенно нес ее на своих крыльях, редко допуская передышки. Но душа просила понимания и поддержки… Пусть Зубарев узнает правду.
– Хорошо, – ответила Алька и на всякий случай гордо вздернула нос.
В кафешке было пусто: квадратные деревянные столики и стулья с высокими спинками стояли в ряд, искусственные цветы свешивались из пластмассовых кашпо, мигали лампочки гирлянды, а около окна, наполовину завешенного бамбуковыми жалюзи, стояла роскошная живая елка, сверкающая мишурой, дождиком и одинаковыми красными шарами. Вкусно пахло жареной картошкой и хлебом.
Андрей сделал заказ.
– Давай выкладывай, – потребовал он и заглянул Альке в глаза.
Она подперла щеку кулаком, мечтательно улыбнулась и спросила:
– А вы не упадете в обморок, когда узнаете правду?
– Уж постараюсь не упасть.
– И не повернете обратно?
– Обещаю.
– И не расскажете ничего моему отцу?
– Все наши прежние договоренности останутся в силе.
Если бы она не была колючим ежом, умело выставляющим отточенные иголки в случае опасности, если бы она не была снегирем, стойко переносящим заморозки, если бы она не была резвым сайгаком, развивающим скорость до восьмидесяти километров в час, если бы… Андрей вновь бы взял ее за руку… Вот сейчас, когда она так сильно нуждается в участии.
Он тоже вспоминал поцелуй и задавался вопросом: отчего воспользовался ситуацией? Хотел одержать очередную победу или загадочная, непредсказуемая Алевтина Воробьева вызвала у него острый приступ желания? Бред, конечно…
Она вынула из сумки лист бумаги, неаккуратно склеенный скотчем, и положила на стол.
– Прочитайте. Это письмо я нашла у отца. Он его порвал, чтобы я не увидела, но, к счастью, против судьбы не попрешь…
Теперь Алька улыбнулась многозначительно, и Андрей понял, что последние слова должны были звучать по-другому: «Со мной связываться бесполезно, так или иначе к финишу я приду первая!» Он взял письмо и быстро почитал его. Н-да… против судьбы не попрешь…
Официант принес два салата, мясо с картошкой фри, томатный и апельсиновый соки.
Андрей прочитал письмо второй раз. Сделав попытку разложить Алины чувства и мысли по полочкам, он пришел к выводу, что впереди долгая ночь, долгий день, как минимум инфаркт у Глеба Воробьева и много- много нежданных событий… Кому-то под елочку кладут коробку с конструктором, кому-то куклу или легковую машину, кому-то духи, зонтик, перчатки, варежки… а кому-то надежду. А с какими надеждами едет в Волгоград Аля? Ей тяжело после расставания с женихом и она ищет другого близкого человека? Ей действительно необходима сестра? Или это отличный повод отомстить отцу?
– Конверт с адресом у тебя есть?
– Да.
– Хорошо, не придется тратить время на поиски, – кивнул Андрей и вернул мятый лист.
Его спокойный тон разочаровал Алю, почему-то очень хотелось увидеть выпученные от удивления глаза, и, если бы челюсть отвисла до края стола, тоже было бы неплохо. Ах да, с Зубаревым подобные
