– Девица какая-то разоралась и на стену показала, а там пули чуть ли не наружу торчат, ну вот и закрутилось…
– А как выглядела девушка?
– Охранники в суматохе не очень хорошо разглядели. Вроде волосы длинные, темные, худая.
– Понятно, – протянул Васечкин, заботливо поглаживая папку, – растерялись и почти все самое главное проворонили.
– А как вы думаете, Борис Яковлевич, дело быстро раскроем?
Мальцеву очень хотелось вытянуть из Васечкина как можно больше информации. В прессу эта история пока не просочилась – специально нажали на тормоза, но кто знает, вдруг придется давать интервью, так уж лучше быть во всеоружии.
– Быстро не быстро, но раскроем, – хитро подмигнул Васечкин. – Зацепочка у меня имеется. Экспертиза порадовала. В Ларионова стреляли из того же пистолета, из которого на прошлой неделе убили в собственном кабинете психоаналитика Самаринского. Так что разберемся, не сомневайся. Тут главное за ниточку потянуть, а клубочек сам размотается. А Ларионова пока во все детали посвящать не буду… Обойдется.
Васечкин опять улыбнулся и мысленно переключился на одну дамочку, которая уж слишком странно вела себя при встрече, – на Поливанову Ольгу Дмитриевну. Отклонения у нее, конечно, имеются: не зря же она по психоаналитикам шастает, но все равно – юлит что-то, беспокоится. Надо держать ее в поле зрения. Васечкин хлебнул чаю и кивнул Мальцеву в знак того, что он свободен и может себе позволить непродолжительную трапезу.
Оля оторвала ухо от двери, прижала руку к груди и учащенно задышала.
Раньше ей никогда не приходилось подслушивать, слишком уж велик страх быть пойманной за руку. Да и боязнь узнать какую-нибудь тягостную тайну, которая обязательно плачевно скажется на расшатанной нервной системе, убивали любопытство уже при первых признаках его появления. Но на этот раз любопытство взяло верх. Ольга шла к Васечкину сообщить о новом месте своего проживания – пусть не вешает на нее побег и видит, какая она сознательная гражданка. В голове уже мигала четко сформулированная фраза, и оставалось только придумать причину переезда. Она никак не могла выбрать: сказать, что Уваров теперь ее гражданский муж, или сослаться на новый подход к психоанализу, при котором для пользы дела психоаналитик должен немного пожить с пациентом. Больше нравился первый вариант, но интуиция подсказывала – дотошный следователь захочет проверить информацию и наверняка позвонит Уварову. Так рисковать не стоило.
И вот, перебирая варианты, Ольга увидела, как молодой человек, похожий на неуклюжего медвежонка, заходит в кабинет Васечкина. Вроде бы ничего такого, но молодой человек был бодр, явно работал в прокуратуре и наверняка направлялся к следователю сообщить новости. Любопытство забегало кругами, пнуло пару раз Ольгу где-то в районе живота, и она, поборов все страхи и убедившись, что в коридоре никого нет, помолилась и прижала ухо к двери. И, как оказалось, не зря…
Значит, она не ошиблась, значит, убийца Самаринского дышит в спину и желает ее скорейшей смерти. Оля, спотыкаясь от нервного перевозбуждения, беспрерывно оглядываясь назад, заспешила к Ирочке. Стреляли из того же пистолета! Какие уж тут могут быть сомнения. И Ларионов здесь ни при чем, это же она вплела его в эту историю.
– Я сейчас совершила такое… такое! – пытаясь справиться с волнением затараторила Оля, садясь в родной «Фольксваген». – Такое!
– Что именно?
– Я подслушала! Представляешь?!
– Ты у Васечкина была? – не поняв, о чем речь, спросила Ирочка.
– Почти.
Ольга подробно рассказала о том, как сходила в прокуратуру и как убедилась в том, что ее жизнь теперь не стоит ломаного гроша.
– Он убьет меня, обязательно убьет, – всхлипнула она в конце и полезла в сумочку за успокоительными каплями.
– И чего так разволновалась?! – пожала плечами Ирочка. – Ты же и раньше знала, что он в тебя стрелял.
– Ты ничего не понимаешь, в глубине души я все же надеялась, что хотели убить кого-то другого… Ну или что дырки в стене были и раньше, а я их просто не заметила… Я не хочу умирать.
Ирочка вздохнула. Признаться, и она в глубине души надеялась на случайность, совпадение и на многое другое.
– Ну и ладно, зато мы теперь точно знаем, что тебе угрожает опасность, это же огромный плюс.
– Да уж, – скривилась Ольга, опрокидывая в рот пузырек с каплями, точно рюмку с водкой. – Ты на мою могилку потом захаживай и учти, я гвоздики не люблю, покупай только чайные розы и тюльпаны.
– Хорошо, – кивнула Ирочка, – будут тебе розы и тюльпаны. Только давай лучше подумаем, как тебя спасти.
– Так… – Оля заглянула в узкое горлышко пузырька, с разочарованием отметила, что успокоительные капли закончились, и добавила: – Все остается в силе, сегодня вечером нападаем на Уварова. Будет знать, как выгонять нас из дома. Пусть потом спасает не только мою душу, но и тело, и вообще – жизнь. Испугается и будет нам помогать, никуда не денется. А Васечкину я потом позвоню, все же не хочу, чтобы он меня искал.
Время до вечера ползло, точно старая улитка. Ольга показала Ирочке несколько московских достопримечательностей, сводила в два ресторана и устроила экскурсию по магазинам. Постоянно смотрела на часы и с не меньшей частотой принимала успокоительные капли (пожалуй, аптеки в этот день выполнили план по продажам). В семь часов начались интенсивные приготовления к запланированному «акту жестокости». Расположившись на заднем сиденье «Фольксвагена», девушки выбирали одежду.
– Показывай, что у тебя в рюкзаке, – потребовала Оля, с сомнением разглядывая спортивную кофту на «молнии». Неплохо, но слишком светлая. – Что-нибудь с капюшоном есть?
– А может, Сергей Юрьевич уже давно дома сидит, – предположила Ирочка. Дернула за тесемку и вытащила свитер болотного цвета. – Ест свои отбивные и на улицу сегодня больше не собирается.
– Нет, я позавчера хотела записаться на сегодня на прием, я же долго без психоаналитика не могу, так Уваров сказал, что у него на три дня вперед все расписано и даже последнее время в девять часов занято. Я не поверила, так он мне ежедневник раскрыл и показал. – Ольга взяла свитер и кивнула: – Подходит, я его и надену.
– А с капюшоном у меня есть куртка и кофта. Вот посмотри. – Ирочка протянула свои пожитки и мысленно посочувствовала Уварову.
– Тоже годится, я надену куртку, а ты кофту. Замаскируемся так, что никто не узнает.
– А чем мы его бить будем? – покусывая нижнюю губу, спросила Ирочка.
– Н-да, об этом как-то не подумали. Ничего, найдем какую-нибудь дубину…
– Не надо дубину.
– Хорошо, какую-нибудь палку и…
– Я, наверное, не смогу, – засомневалась Ирочка. – Он все-таки живой.
– Конечно, живой, не хватало нам еще мертвых избивать. И откуда у тебя только такие мысли.
– Ему больно будет.
– Так! Разговорчики в строю! Больно не будет, мы легонько.
Немного успокоившись, Ирочка натянула черную водолазку. Надеясь, что Ольга в последний момент все-таки струсит, она тяжело вздохнула.
– Слушай, а это что за эмблема? – спросила Оля, указывая на рукав куртки.
– Не знаю, – ответила Ирочка, – мне эту куртку подружка подарила. Наверное, самая обыкновенная эмблема для украшения.
– Мне почему-то кажется, что она светится в темноте. Посмотри, уже сейчас она какая-то не такая.
Эмблема немного серебрилась, а зеленый цвет по краям стал значительно ярче.
