сетку можно было увидеть приличный кусок дома, часть участка, гараж и беседку).
– Смотри! Машина! – воскликнула Лилька, проткнув пальцем воздух. – И картинка есть, правда есть!
Я с удивлением уставилась на рисунок, потому что раньше такого чуда не видела. Машина была большой, серебристой и напоминала каплю воды, в которой отражался весь мир. Нарисованный огонь полыхал на боку, а из него выпрыгивала черная гибкая пантера.
Мы прижались к воротам и замерли, любуясь.
– Везука им, да? – выдохнула Лилька, и изо рта у нее вырвались клубы белого пара.
– Ага, – кивнула я и улыбнулась.
Откуда взялась эта непонятная радость – не знаю, а только мне вдруг стало необыкновенно хорошо, даже холод отступил на второй план. Я представила себя свободной дикой кошкой, такой же грациозной, красивой, летящей в прыжке через пропасть, и… И моя губа прилипла к воротам! Не сразу сообразив, что произошло, я дернулась назад и вскрикнула. В глазах зарябило, я прикрыла ладонью рот и зажмурилась.
– Ты чего? – донесся испуганный вопрос Лильки.
– Буба… – жалобно выдала я.
– Чего?
– Губа… – ответила я более четко.
– Кто ж зимой до железок дотрагивается! – с осуждением воскликнула Лилька, не зная, чем помочь.
И тут я услышала скрип снега, а затем раздался требовательный и незнакомый голос:
– Покажи.
От неожиданности я вздрогнула и открыла глаза. Чуть в стороне стоял симпатичный крепкий парень в джинсах, грубых ботинках, короткой синей куртке с мехом на капюшоне. На вид он казался чуть старше нас – на год, максимум на два. И его взгляд лишил меня возможности не только двигаться и говорить, но и соображать.
– Покажи, – повторил он, но я не шелохнулась.
– Кажется, она припечаталась к забору… – попыталась объяснить Лилька. – То есть… – Она выдала смешок и замолчала.
Парень нахмурился и подошел ближе, отчего моя душа сжалась в маленький пушистый комочек. Я вдруг увидела себя со стороны: нескладная худющая девчонка в огромной дурацкой вязаной шапке, с перекошенным лицом, с ладонью, прижатой к губам. Мне захотелось опустить руку, но она меня не послушалась. Нет, я не могла продемонстрировать свое уродство – ни за что на свете! Не сейчас!
Подойдя еще ближе, он достал из кармана носовой платок и протянул его мне.
– Возьми, тебе пригодится.
Первый раз в жизни я видела парня, у которого есть носовой платок. И это было второе чудо за день!
– Бери, раз дают, – выпалила Лилька и округлила глаза, пытаясь втолковать, что выгляжу я весьма глупо.
Но я и так это знала и ничего не могла поделать.
– Давайте знакомиться. Я – Павел. – Он коснулся пальцами моего запястья и участливо улыбнулся. – Не волнуйся, ничего страшного…
– А я – Лиля, а она – Настя!
– М-м, – подтвердила я слова подруги и тихо вздохнула.
– Очень приятно, – серьезно ответил Павел и отвел мою руку в сторону.
Холод и боль обожгли распухшую губу (а я не сомневалась, что она распухла до небывалых размеров!), и я тут же схватила предложенный платок и вновь прикрыла рот.
– Все не так уж и плохо, – утешила Лилька и сморщила нос. – Если помажешь облепиховым маслом, то к утру заживет.
Но меньше всего я думала об облепиховом масле… Совсем другие мысли кружили в голове, превращая меня в слабое, безвольное существо, способное рухнуть в обморок в любую минуту. Что-то изменилось, и я уже догадывалась что, но боялась признаться себе в этом. Оттягивала момент истины и неотрывно смотрела на Павла…
О нет, я никогда не была влюбчивой, никогда не писала записки понравившемуся мальчику, не ходила на свидания, не шепталась, не прихорашивалась, собираясь произвести на кого-то впечатление. О взрослых отношениях я если и мечтала, то только когда читала книги о дворцовых переворотах и приключениях на краю земли. А это был иной мир – фантастический, и я ни при каких обстоятельствах не могла оказаться в нем. Ни при каких! Это… ну-у… из разряда невероятного.
Но вмиг ситуация изменилась… Передо мной стоял светловолосый зеленоглазый парень, и сердце стучало все тише и тише…
– Почти незаметно, – подтвердил Павел. – Хочешь, пойдем ко мне, – он кивнул в сторону Большого Дома, – и ты сама убедишься.
Наверное, я выглядела очень глупо, а после услышанного опять потеряла способность соображать.
– Ты здесь живешь?! – воскликнула Лилька, озвучив мое изумление.
– Да, – без оттенка хвастовства ответил Павел. – Приехал к деду и бабушке на неделю. В школе объявили карантин, и я отдыхаю от учебы.
Наконец оторвав руку от лица, я посмотрела на маленькое кровавое пятнышко на краю платка и шумно вздохнула. Боль утихла, шок пошел на спад, но от этого легче не становилось…
– Спасибо, – пробормотала я, поправляя шапку (хотя мне хотелось немедленно снять ее и зашвырнуть подальше в лес!). – Я постираю платок и верну его… тебе…
– Не надо, – ответил Павел таким тоном, что мне сразу стало теплее. – Оставь себе, вдруг еще пригодится.
– А ты правда нас приглашаешь? – хитро спросила Лилька. – Мы замерзли и выпили бы чаю.
– Конечно, пойдемте.
– Прямо сейчас? – уточнила она.
– Да.
Я сразу поняла: Павел ей тоже понравился, но не так, как мне. Лилька радовалась, точно ребенок, который увидел банку вкуснющего малинового варенья, а я… А я падала в бездну, путаясь между «до чего же хорошо!» и «спасите, помогите, все ужасно!». Я жалела, что прижалась губой к ледяным воротам и испортила и без того невыразительную внешность противной раной, жалела, что плохо одета, что растеряла слова и не произвожу впечатления нормального человека. А хотелось-то быть кинозвездой!
– Пошли, – твердо произнес Павел и, развернувшись, направился вдоль забора. – Эти ворота закрыты, – объяснил он, не оборачиваясь.
– Ух ты! Нам никто не поверит. – Лилька крутанулась на месте и шепотом добавила: – Давай быстрее, пока он не передумал… Здорово, да? Какая же ты молодец, что облизала эту железяку.
Мы торопливо зашагали следом по узкой дорожке. Ветер перестал завывать, и холод уже не пробирал до костей, во всяком случае, я больше не мерзла. Взгляд выхватывал то искрящийся снег, то голые ветки деревьев, то тяжелые облака, то островки кустарника и настойчиво тянулся к Павлу… «Этот день рождения вряд ли когда-нибудь забудется…» – пронеслось в голове.
– Я очень страшная? – остановившись, спросила я у Лильки и осторожно дотронулась кончиком языка до раны.
– С ума сошла? – фыркнула подруга и пулей понеслась дальше.
Перешагнув порог дома, мы оказались в том самом «музее». Первая же просторная комната удивила нас огромной люстрой, многочисленными креслами, низким стеклянным столом, золочеными светильниками, пушистым ковром, напольными вазами и многим, многим другим. Каждая вещь казалась очень красивой, особенной и требовала немедленного внимания. Но мне приходилось отвлекаться на Лильку. Я боялась, что моя замечательная подруга споткнется и грохнется (и мы вконец опозоримся!), потому что она от перевозбуждения не могла идти спокойно, постоянно оглядывалась, делала многозначительные знаки, переводящиеся как: «ух ты!», «супер!», «я тоже такую штуку хочу!», и блаженно улыбалась.
