Вам нравится то, что видите в альбоме? Заходите в гости через год-два, и вы всё это увидите вот за этим окном!
Улаф был совершенно очарован этим маленьким человеком, живущим такой полной, интересной жизнью. Он и в стылой Сибири умеет видеть интересное и прекрасное! Нет, он не маленький, он больше мамонта! Он велик.
40. ИВАНЫ ИВАНОВИЧИ
Комиссия давно уже поняла, что её окружают подставные лица. Лилия Александровна фон Мершрейдт посетила губернское правление. В комиссии ей сказали, что хотели бы встречаться со свидетелями где- нибудь вне правления.
Лилия подумала и предложила дом Асинкрита Горина. Это недалеко от правления, в то же время к дому легко подойти незамеченным. Дом этот окружен халупами, деревьями. К нему ведут многие кривые тупички.
И в одно пасмурное утро в дом Асинкрита Горина с Лилией Мершрейдт пришли два пожилых господина, одетых в хорошие шубы и шапки. У каждого из них была в руке трость, каждый курил дорогую сигару.
Господа эти велели называть себя Иванами Ивановичами, а как их настоящее имя — никого не должно интересовать.
В доме Асинкрита Горина господ этих ждали, чтобы дать показания граф Разумовский, Верочка Оленева и Сесилия Ронне.
Сам Асинкрит и Дмитрий Павлович Давыдов были посвящены в дело и дали обет молчания. Иваны Ивановичи сначала расспрашивали Верочку. Потом, проводив её из комнаты, позвали Разумовского и Лилию.
Верочку взялся развлекать Асинкрит Горин, как хозяин дома. Он предложил ей чаю. Верочка робко взяла чашку. Вид Асинкрита её поразил. Ужасная волосатость лица, грязный и рваный халат и валенки на одну ногу.
Девушка необычайно понравилась Асинкриту, но он чувствовал, что его боятся. Он никогда еще не ухаживал за девушками, ни одна из них не привлекала его внимания. И вот.
Горин быстро заговорил:
— Пожалуйста, не бойтесь меня, милая барышня! Меня зовут Асинкрит Горин, я — дворянин. Я давно не брился, увы. Я весь в мечтаниях. Книжки. Ах, когда я тоже учился в гимназии, мы много читали по программе, но это было не так интересно. Вы сахар берите! Да. Теперь у меня много интересных книг, остались еще от покойного батюшки. Сейчас принесу.
Асинкрит быстро зашаркал валенками в мезонин, принес оттуда груду пыльных книг, и свалил всё на стол, рядом с баранками. Пыль поднялась столбом, и Верочка чихнула.
Асинкрит кинулся затворять форточку:
— Ах, мы вас простудили!
— Это я от пыли! — сказала Верочка, — извините, пожалуйста.
Она дивилась неловкости Асинкрита, его волосатости и неухоженности.
— Вот, смотрите, — сказал Горин, — 'Адская почта, или курьер из ада с письмами'. А это? 'Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего супруга'. Каково? А читали ли вы 'Граф Вальмонт или заблуждение рассудка'?
— Нам не дозволяют такое читать, у нас нет в библиотеке.
— Я вам с удовольствием дам эти книги на прочтение! — воскликнул Горин, попав пальцем в варенье, и облизав его.
Тут вышли господа из комиссии, стали надевать свои шубы, и откланиваться.
Лилия фон Мершрейдт, Сесилия Ронне и Верочка попросили Давыдова проверить их здоровье своими аппаратами. Асинкрит, сунулся, было, в комнату Давыдова, но Лилия сказала:
— Мы к Дмитрию Павловичу, обращаемся, как к доктору, а вы будете лишним.
— Да-да! Я понимаю! — ретировался Асинкрит.
В лаборатории таинственно мерцали шары и дуги, качались маятники, и курились свечи.
Давыдов проверял дам маятниками и магнитами. Наконец, он сказал:
— Я должен поздравить вас, сударыни никаких особых отклонений в вашем здоровье я не нашел.
— Это приятно слышать, — заметила Лилия фон Мершрейдт, — после всего, что перенесла бедная Сесилия в застенках Шершпинского, она еще и здорова?
Сесилия воскликнула:
— Нас, французов, так просто не сломить! Там был надзирающий, такой большой мушик-баба. Он мене хотел бить. Я его кусал. Он мене велел приковать на цепь. Я его ругал по-франсез самыми гадкими ругательств. Он не понималь. Мене был смешно, я хохоталь, хотя сидел на цепь!
В сенцах гости нечаянно наткнулись на какой-то предмет, с которого соскользнуло покрывало. Верочка вскрикнула. Галантный граф Разумовский взял её по руку:
— Не беспокойтесь, милая барышня. Ну, да, это чугунный саркофаг, видите фигурных ангелочков на крышке? Я приобрел эту вещь для себя, на всякий случай, ведь цены всё растут. Вы знаете в нем очень удобно солить капусту, сразу столько насолишь, что хватает и себе, и дворовым людям.
Верочка забыла испуг и невольно рассмеялась.
Асинкрит Горин проводил гостей не только до дверей, но вышел на двор, где трещал мороз.
— Вы простынете, любезный, в своем халате! — сказала Лилия, возвращайтесь-ка побыстрее в дом.
— Не уйду, пока не пообещаете еще навестить нас! — зупрямился совершенно закоченевший Асинкрит.
После этого визита Асинкрит Горин стал беспокойным и нервным. Это заметили вскоре и граф Разумовский, и Дмитрий Павлович Давыдов. Горин теперь только и говорил, что о необычайной красоте Верочки Оленевой.
— Отчего ты Асинкрит мечешься? — говорил граф Разумовский, — разве ты не помнишь строки Михаила Юрьевича Лермонтова 'Была без радостей любовь, разлука будет без печали?'
— Вы старая перечница, что вы можете понимать в любви! — сердился Горин.
— Ага! — воскликнул граф, — проняло! А то всё твердил: не женюсь, не женюсь! А ведь тебе обязательно нужны наследники.
— Сам знаю! — буркнул Горин.
Вскоре после этого он посетил Сисилию Ронне. Для этого визита он позаимствовал пальто и шапку у Давыдова, а у графа его серебряные часы на цепочке.
— Прошу руки вашей приемной дочери! — заявил Асинкрит, оторопевшей женщине. — Вы не смотрите так, я вам всего не могу пока сказать, но уверяю вас, если мы поженимся с Верочкой, наши дети будут сказочно богаты. Они, может, будут богаче всех в Томске!
Сесилия Ронне расхохоталась:
— Ти волосатый обельзьян! Как смель ты просить рука Верочка?
Горин пошел в кабак и пропил там часы графа Разумовского.
Возвратившись домой, он каялся и плакал.
Граф процитировал стихи:
Всё это было бы смешно, Когда бы не было так грустно!*
С этих пор Горин не мог уже ни о чём думать и говорить, кроме как о женитьбе на Верочке Оленевой. Граф Разумовский урезонивал его:
— Посмотри на себя, ну, какой же ты жених? Чем ты можешь прельстить юную особу? Ты ходишь в отрепье, ты зарос волосами по самые глаза.
— Я хочу жениться на Верочке! — ответствовал упрямый Асинкрит.
— Хорошо. Тогда тебе нужно открыть свой подвал, извлечь кое-что из сундука, пошить себе модные