действия, падающих на одну из наших танковых стоянок.
– Филмстар, «фокке-вульфы», 2 часа. Атакуют!
Я накренился и с полностью открытым дросселем пикировал на немцев. Как раз когда мой палец застыл над кнопкой пуска, что-то заставило меня обернуться: из-за облаков появилась дюжина «фокке-вульфов», идущих в близком боевом построении, в нескольких ярдах от моей группы летчиков. Тем временем зенитная артиллерия усиливала свою ярость – это был просто дождь орудий. «Фокке-вульфы» – великолепные «длинноносые» машины с белой спиралью вокруг кока – устремились во всех направлениях.
Видимость стала еще хуже, что не помешало двум немцам пойти на меня в лобовую атаку – так близко, что это заставило меня изрядно понервничать. Моим главным беспокойством было не столкнуться в темноте. Это на самом деле было бы очень глупо. В любом случае у меня еще не было настоящей цели.
Вдруг заорало радио. Гордон начал бессвязно кричать, обрушив массу ругательств по поводу этого воздушного налета. Его только что задела наша зенитная артиллерия, а затем почти тут же «фокке-вульф». Один из «темпестов» – по-видимому его – тянул длинный хвост серого дыма и поднимался прямо в облака, преследуемый четырьмя «фокке-вульфами». Бедняга Гордон.
– Осторожно, Пьер, уходи! Уходи!
До того как у меня было время понять, что это относилось ко мне, я с усилием потянул на себя ручку управления – но слишком поздно. Меня ударили где-то под баком с горючим. Удар был такой, что мои ноги соскочили с панели руля направления. Едкий дым со зловонием кордита заполнил кабину. Квадратное крыло, несущее черный крест, на мгновение промелькнуло лишь в ярде или двух, а воздушный поток от винта «фокке-вульфа» был настолько сильным, что на этот раз ручку управления вырвало из моей руки.
Инстинктивно я совершил бочку и выровнялся как раз над верхушками деревьев. Тошнота сдавила горло, и короткое пламя стало лизать ступни моих ног.
Через ботинки я чувствовал жар, который усилил приступы боли в моей раненой правой ноге. Я нагнулся вниз и попытался перчатками сбить пламя.
Бах! Бах! В мой самолет ударили еще два снаряда. На этот раз мой двигатель пропустил удар – то же произошло с моим сердцем. Я бросил свой «темпест» в сильное скольжение, которое прижало меня к противоположной стороне кабины, но в то же время уменьшило дроссель. Затем я медленно полностью открыл его – двигатель реагировал нормально. Дернув ручку управления назад, я снова поднялся к основанию облаков. «Фокке-вульфы» вокруг меня в тревожном замешательстве вели пулеметный огонь, поднимались, пикировали, поворачивали.
В полумраке один повернул ко мне, быстро покачал своими короткими крыльями и открыл по мне огонь. Я тут же повернулся к нему лицом, выпустил пулеметную очередь из трехчетвертных фронтальных, но, очевидно, промахнулся и пронесся, словно вихрь, лишь в одном или двух футах ниже его. Я тут же повернул руль направления в полную силу налево. Мой «темпест» затрясся, показывая признаки потери скорости, но все же выполнил невероятно крутой поворот – два белых инверсионных следа образовались у концов крыльев. «Фокке-вульф», казалось, пришел в замешательство – начал поворачивать на правый борт – проскользил на крыле – выпрямился – затем повернул на левый борт.
Это была его ошибка: теперь я был в хорошем положении, на расстоянии менее двух сотен ярдов. Быстро, до того, как у него появится время завершить свой маневр, я скорректировал прицел на 10°. Одна длинная очередь из моих четырех орудий – и молниеносные вспышки, казалось, срикошетировали от его серого фюзеляжа и крыльев. Фрагменты отшвырнуло в облако быстро густеющего дыма – кабина отлетела и пошла штопором вниз, и я увидел летчика – из-за скорости его руки прилипли к фюзеляжу: он пытался спастись.
Затем «фокке-вульф» стал двигаться в разные стороны на высоте менее 150 футов, выровнялся на мгновение, ударился о землю, подпрыгнул, скосил сосну в потоке пламени и искр и наконец врезался в грунт. Был ужасный взрыв, который выкинул огненный столб, словно вспышка магния, на несколько сотен ярдов вокруг.
Погода, казалось, немного прояснялась. В стене тьмы появились просветы, открывая широкую полосу дождливого желтого горизонта, кидая бледный свет на сосновые леса и болота.
Слева свирепствовал пожар; это горела ярким пламенем стоянка наших танков – танковые платформы и грузовики с боеприпасами. Вокруг, словно большая моль, носились 4 «фокке-вульфа», иногда выплевывая потоки пуль. Я не смел атаковать их – чувствовал, как другие рыскали в тени.
Ага! Я приметил одинокий самолет, легко и плавно скользящий над верхушками деревьев в направлении Бремена, чьи высокие дымовые трубы выглядели безусловно средневековыми на фоне угасающего неба.
Температура двигателя 125°, давление масла ниже 55. К сожалению, я открыл радиатор и уменьшил дроссель до 3500 оборотов. Даже когда я нагонял «фокке-вульф», который, вероятно, стремился домой, его магазины были пусты.
Мы были над Бременом, а он был на тысячу ярдов впереди. Это могло завести меня довольно далеко; я снова закрыл радиатор и полностью открыл дроссель. Мой «Гранд Чарльз» тут же отреагировал. Мы пролетели над первыми доками Весера.
Мы ревели между разбитыми вдребезги остатками большого моста с подвесной кабиной. По обеим сторонам поднимались обугленные груды складских помещений; огромные грузоподъемные краны и буровые вышки торчали вверх, словно черные скелеты.
Неожиданный залп снарядов зенитной артиллерии возник между «фокке-вульфом» и мной – кратковременные белые вспышки, смешанные с коричневыми снарядами, которые пролетали мимо с обеих сторон от меня. Затем присоединилась автоматическая зенитная артиллерия, и оранжевый облеск трассирующих снарядов отражался в черной маслянистой воде, откуда показались перевернутые понтоны старых кораблей, словно огромные выброшенные на берег киты.
Я сосредоточился на том, чтобы не потерять из виду своего «фокке-вульфа» – к счастью, он вырисовывался тускнеющим отблеском в небе.
На мгновение зенитная артиллерия увеличила интенсивность. У меня за спиной раздался неожиданный звон – затем вдруг трассирующие снаряды исчезли. Немного подозрительно! Взгляд назад объяснил этот странный феномен: у меня на хвосте была шестерка «фокке-вульфов» в отличном ступенчатом построении – выхлопные газы раскалены добела. Они преследовали меня с полностью открытым дросселем.
В один момент я разорвал металлическую нить, чтобы иметь возможность – в случае «аварийной ситуации» – протолкнуть рычаг дросселя прямо вперед.
Впервые мне представился случай использовать технические преимущества аварийной ситуации на «темпесте». Эффект был удивительный и мгновенный. Самолет буквально прыгнул вперед с ревом, словно печь под давлением. Через несколько секунд мой индикатор воздушной скорости показывал, что я шел со скоростью 490 миль в час, что позволило мне быстро нагнать мою намеченную жертву и оставить ни с чем моих преследователей.
Я скоро сократил дистанцию до 200 ярдов. Хотя в этой темноте мой орудийный прицел ослеплял меня, я установил его вертикально посередине и выпустил две длинные очереди. «Фокке-вульф» закачался и упал на «брюхо» в болотистое поле, разбрызгивая потоки грязи. Он чудом не перевернулся. Не теряя времени, я вертикально поднялся к облакам и выпрямился, чтобы видеть других. Они исчезли в тени. Должно быть, повернули на 180° и оставили своего товарища на произвол судьбы. Я снова пролетел над «фокке- вульфом», которого сбил. Летчик хромал, волоча свой парашют, и имел ошеломленный вид. Я усеял остатки его машины снарядами, и они тут же загорелись. Это был уже второй!
Сейчас было очень темно. С двигателем, установленным на крейсерскую скорость (я должен был остудить его и уменьшить расход горючего), я медленно набрал высоту, держа курс на юг.
Прошли минуты. Я пытался выбрать заметный объект местности, когда мой двигатель резко заглох. Поток искр пронесся с обеих сторон кабины. С бьющимся сердцем я увидел, что пламя вновь показалось у меня под ногами. Жидкость намочила один из проводов, и образовалось короткое замыкание между педалями панели руля направления. Через кислородную маску к горлу подступил ядовитый дым.
В добавление к моему «комфорту» батарея союзников зенитной артиллерии воспользовалась возможностью открыть огонь и окружить меня десятком 76-миллиметровых снарядов.
Огонь мог усилиться, поэтому я решил уйти немедленно. Быстро проверил мои ремни, набрал высоту, чтобы быть в безопасности, и позвал Кенвея на помощь. К счастью, Кенвей сразу же ответил и указал мне
