службы президента США. Он увидел, что охранники успокоились лишь после того, как все трое вошли внутрь дома и смешались затем с местной охраной, — в конце концов, картель — это одна большая счастливая семья, верно?
По крайней мере пока, подумал Кларк. Он с изумлением покачал головой, глядя на то, как удачно поставил свою машину хозяин пикапа.
— А вот и последний участник, — произнёс Ларсон, показывая на свет фар машины, ползущей по неровной дороге.
Это был «растянутый» «Мерседес», несомненно бронированный, подобно танку, — в точности, как автомобиль посла, напомнил себе Кларк. Какая поэтическая справедливость! Этого важного гостя тоже приветствовали с уважением и почтением. Теперь во дворе было не меньше пятидесяти охранников. Каменная стена, окружающая усадьбу, тоже бдительно охранялась, и патрули постоянно ходили по двору. Как странно, подумал Кларк, что снаружи замок никто не охраняет. Не может быть, чтобы хотя бы несколько групп вооружённых охранников не патрулировали местность за пределами стен, но Кларк не мог их заметить.
Впрочем, это не имело значения. В зале позади пикапа зажёгся свет. Итак, они правильно угадали, где будет проходить совещание.
— Похоже, приятель, ты не ошибся.
— Мне за это и платят, — напомнил Ларсон. — Как, по-вашему, далеко от стены дома эта машина?
Кларк уже рассчитал расстояние, направив поочерёдно лазер на пикап и стену дома.
— Три метра. Это достаточно близко.
Капитан третьего ранга Дженсен закончил дозаправку топливных баков и отсоединился от КА-6, как только стрелки приборов коснулись предельных цифр.
Затем он втянул штырь и направил самолёт вниз, чтобы позволить танкеру покинуть этот район. Порядок проведения операции был прост до предела. Он сдвинул штурвал вправо, лёг на курс один-один- пять и выровнял бомбардировщик на высоте тридцати тысяч футов. Его прибор «свой — чужой» был сейчас отключён. Дженсен откинулся на спинку кресла, получив возможность расслабиться и насладиться полётом. Он почти всегда испытывал от этого удовольствие. Кресло пилота на «Интрудере» установлено относительно высоко, чтобы улучшить видимость во время захода на бомбёжку, — и в результате ты чувствуешь себя очень уязвимым, когда по тебе ведут огонь, вспомнил Дженсен. Ему довелось совершить несколько вылетов перед концом войны во Вьетнаме, и он отчётливо помнил разрывы 100-миллиметровых зенитных снарядов над Хайфоном, подобных черным ватным шарикам со зловеще-красными сердцевинами. Но сегодня ему это не угрожает. Сегодня высокое кресло пилота напоминает трон в небе. Над головой сияли яркие звезды. Скоро появится убывающая луна. Все хорошо в этом мире. Вдобавок предстояла интересная операция Такое в жизни бывает нечасто.
При сиянии одних лишь звёзд он видел побережье с расстояния больше двухсот миль. «Интрудер» летел с крейсерской скоростью около пятисот узлов. Как только его самолёт оказался за пределами досягаемости радиолокаторов Е-2С, Дженсен сдвинул штурвал вправо и взял больше к югу, в сторону Эквадора. После пересечения береговой черты он свернул налево, направляясь вдоль хребта Анд. И тут же включил определитель «свой — чужой». Ни у Эквадора, ни у Колумбии нет радиолокационной сети ПВО. Эти страны не нуждаются в подобной роскоши. В результате на дисплее «Интрудера» виднелись только радиолокационные установки, управляющие полётом гражданских самолётов. Это было недавним нововведением.
Малоизвестный парадокс радиолокационной технологии заключается в том, что эти новейшие современные радары, вообще-то, не обнаруживают самолёты. Вместо этого они «видят» радиолокационные транспондеры. На борту каждого гражданского самолёта находится маленький «чёрный ящик» — так неизменно называется электронное снаряжение самолёта, который принимает сигнал от наземного радиолокатора и посылает в ответ свой собственный сигнал, позволяющий опознать его и одновременно подучить другую необходимую информацию, появляющуюся затем на контрольных дисплеях радиолокационных станций — обычно расположенных в аэропортах — для использования авиадиспетчерами. Это дешевле и надёжнее, чем радиолокационное обнаружение по поверхности самолёта, осуществлявшееся старыми радарами, когда самолёты появлялись на экранах только как безымянные точки, чью скорость, курс и принадлежность приходилось потом устанавливать людям на земле, работающим в состоянии постоянной запарки. Таким оказалось странное примечание к истории технологии, когда новая система означает одновременно шаг вперёд и отступление назад.
Скоро «Интрудер» вошёл в зону действия воздушного контроля международного аэропорта Эльдорадо, расположенного недалеко от Боготы. Авиадиспетчер аэропорта вызвал «Интрудер», как только у него на экране радиолокатора появился его альфа-числовой код.
— Слышу вас, «Эльдорадо», — тут же ответил капитан третьего ранга Дженсен.
— Мои позывные три-четыре-кило. Совершаем грузовой рейс Интер-Америка-Шесть из Кито, направляемся в ЛА. Высота три-ноль-ноль, курс три-пять-ноль, скорость четыре-девять-пять. Конец.
Авиадиспетчер проверил направление полёта по своему дисплею и ответил на английском, который является языком международных воздушных сообщений.
— Три-четыре-кило, слышу вас хорошо. В вашем коридоре других самолётов нет, он свободен. Погода отличная, потолок и видимость неограниченные. Продолжайте полёт на той же высоте и с такой же скоростью. Конец связи.
— Понятно, спасибо, желаю удачи, сэр. — Дженсен выключил радио и обратился по системе внутренней связи к своему штурману-бомбардиру.
— Видишь, как просто? А теперь за работу.
Офицер военно-морской авиации, сидящий в правом кресле немного ниже и позади пилота, включил аппаратуру датчиков поиска и наведения на цель, находящуюся в обтекаемом подвесном контейнере под центральными точками крепления «Интрудера». После этого он установил свою линию радиосвязи.
Когда до момента сбрасывания бомбы оставалось пятнадцать минут, Ларсон поднял трубку своего сотового телефона и набрал соответствующий номер.
— Senor Wagner, por favor.
— Momento, — ответил кто-то. Интересно, кто этот человек, подумал Ларсон.
— Вагнер слушает, — раздался через несколько секунд другой голос. — Кто это?
Ларсон снял целлофановую обёртку с пачки сигарет и принялся шуршать ею перед микрофоном телефонной трубки, одновременно произнося отрывки слов. Он закончил фразой: «Я не слышу тебя, Карлос. Перезвоню через несколько минут», и отключил телефон. Усадьба Вагнера действительно находилась на самом краю района слышимости сотовой связи.
— Здорово придумано, — одобрительно отозвался Кларк. — Вагнер?
— Его отец служил в СС, в концлагере Собибор, в сорок шестом году перебрался сюда, женился на местной девушке и занялся контрабандой. Умер ещё до того, как его начали разыскивать. У сына отцовские гены, — пояснил Ларсон. Карлос — настоящий садист. Он любит насиловать женщин и бить их до синяков.
Остальные главари картеля симпатий к нему не питают, но в своём деле он знаток.
— Рождество, — заметил Кларк. Через пять минут из рации послышался голос.
— «Браво-Виски», это «Зулу Эксрей».
— «Зулу Эксрей», это «Браво-Виски». Слышу вас хорошо, — тут же ответил Ларсон. У него была рация такого же типа, каким пользуются авиадиспетчеры, она работала на шифрованной УВЧ.
— Сообщите ситуацию.
— Заняли позицию. Готовы действовать. Выполняйте операцию. Повторяю, выполняйте операцию.
— Понятно, выполняем операцию. Находимся в десяти минутах. Включайте музыку. Конец связи.
Ларсон повернулся к Кларку.
— Освещайте цель:
Лазерный указатель цели был уже прогрет и готов к действию. Кларк щёлкнул переключателем, переводя его с режима ожидания на режим активного поиска. Этот прибор был предназначен для использования на поле боя и фокусировал через систему сложных, но достаточно прочных и надёжных линз узкий инфракрасный (а следовательно, невидимый) лазерный луч. На одной оси с лазерной системой
