образует третью команду, увеличив и без того большую огневую мощь «Кинжала». У всех осталось по две трети боеприпасов. Правда, с пищей худо, но если поэкономить, то на двое суток хватит. Рамирес закончил инструктаж словами, полными оптимизма. Операция, в которой они принимали участие, далась им нелегко и не обошлось без потерь, однако она была успешной и торговцы наркотиками понесли изрядный урон. Теперь будем держаться вместе и скоро вернёмся домой. Солдаты обменялись кивками и приготовились к маршу.
Чавез отправился в путь через двадцать минут. Было решено держаться как можно выше к вершинам гор. По опыту они знали, что противник предпочитает разбивать лагерь пониже, в долинах, и, продвигаясь поближе к гребню хребта, у них больше шансов избежать нежелательных встреч. Как всегда, Динг старался миновать места, где могли проживать люди. Это означало, что придётся обходить плантации кофе и деревни, расположенные рядом с ними, но они и раньше избегали их. Кроме того, все знали, что нужно двигаться осторожно, но как можно быстрее, а это значило, что осторожность отходит на второй план. Часто такое делалось во время манёвров, когда уверенность в исходе была гарантирована. Уверенность Динга в таком передвижении также зависела от его опыта. С другой стороны; он чувствовал, что Рамирес снова стал вести себя как офицер. Может быть, раньше он просто слишком устал, как и все остальные.
Когда обходишь кофейные плантации вплотную, то заросли вокруг них не такие густые, а это облегчает передвижение. Жители ходят в лес за дровами, и потому он становится реже. Отрицательное влияние вырубки леса на эрозию почвы Чавеза не интересовало. Просто вблизи плантаций он мог идти быстрее и сейчас проходил почти два километра в час — намного больше, чем рассчитывал. К полуночи ноги гудели и каждый метр давался с большим трудом. Усталость, начинал понимать Чавез, была кумулятивной и постепенно накапливалась в организме. Для того чтобы избавиться от всех её последствий, требовался не один день отдыха, а много больше, независимо от твоей подготовки. А может быть, подумал он, к этому имеет отношение и высота. Как бы то ни было, Динг старался не сбавлять темп, следить за происходящим вокруг, не терять бдительности, помнить направление, по которому должен двигаться. Передвижения пехоты предъявляют особенно высокие требования к мыслительным процессам, гораздо большие, чем принято думать, а первой жертвой усталости становится способность мыслить.
Чавез вспомнил, что видел на карте маленькую деревушку примерно в полукилометре вниз по склону от того места, где находился сейчас. Километром раньше он повернул направо у приметного места — Чавез проверил это во время короткого отдыха сорок минут назад. И с той стороны доносился шум. Это показалось ему странным. Он знал, что местные крестьяне усердно трудятся на кофейных плантациях и потому к этому времени должны крепко спать. Динг упустил очевидное объяснение. Однако он не упустил сдавленный крик — он больше походил на тяжёлое дыхание, звук, издаваемый, когда...
Чавез включил очки ночного видения и тут же заметил бегущую к нему фигуру.
Он сразу же рассмотрел: это была девушка, ловко двигающаяся среди лесных зарослей. Позади неё слышался шум ещё одного бегущего человека, но не такого ловкого, не привыкшего к ночному лесу. Динг подал сигнал тревоги, дважды нажав клавишу передачи на портативной рации. Все идущие позади замерли, ожидая его сигнала, разрешающего продолжать движение.
Но сигнала пока не было. Девушка споткнулась, изменила направление бега, споткнулась ещё раз и упала прямо к ногам Чавеза.
Сержант мгновенно зажал ей рот ладонью, а указательный палец второй руки остановил у губ в общепринятом сигнале молчания. Глаза девушки расширились в паническом страхе, когда она увидела Чавеза: пятна маскировочной краски на лице делали его похожим на чудовище из фильма ужасов.
— Сеньорита, не бойтесь меня. Я солдат и не пристаю к женщинам. Кто гонится за вами? — Динг убрал ладонь от её рта, надеясь, что она не закричит.
Но девушка не могла закричать, даже если бы хотела. Она задыхалась от бега. Наконец, она хрипло выдавила:
— Один из них. Они называют себя «солдатами», бандиты с винтовками. Я...
Сержант снова закрыл ладонью рот девушки — треск веток под тяжёлыми ногами раздавался все ближе.
— Где ты, милая? — прозвучал притворно ласковый мужской голос. Проклятье!
— Беги вон туда, — шепнул на ухо девушке Чавез. — Беги и не оглядывайся. Вперёд!
Девушка бросилась бежать, и мужчина сразу услышал звук её шагов. Он побежал за ней, он двигался прямо на Чавеза и поравнялся с сержантом в футе от него. Чавез одной рукой схватил мужчину за лицо и опрокинул на спину, стараясь как можно дальше отогнуть назад его голову. В тот момент, когда оба упали на землю, острый нож в другой руке сержанта чиркнул по горлу преследователя.
Раздавшийся звук удивил Чавеза. Воздух, вылетающий из трахеи, и брызнувшая кровь слились в странное бульканье, от которого Динг похолодел. Пару секунд мужчина пытался бороться, затем его тело обмякло. У жертвы оказался собственный нож, и Чавез воткнул его в рану. Он надеялся, что в убийстве не обвинят девушку, но сделать что-то иное было выше его сил. Через минуту подошёл капитан Рамирес, и зрелище ничуть не обрадовало его.
— У меня не было выбора, сэр, — попытался оправдаться Чавез, но в глубине души он чувствовал гордость. В конце концов, разве не долг солдата защищать слабых?
— Ладно, быстро продолжаем движение! Отделение постаралось как можно скорее покинуть район, но, если кто-то и отправился на поиски любвеобильного лунатика, солдаты этого не слышали. Это был последний инцидент, случившийся ночью. Ещё до рассвета отделение прибыло на место, где им предстояло провести день. Рамирес установил антенну и приступил к сеансу радиосвязи.
— Отлично, «Кинжал», мы приняли ваше сообщение о месте отдыха и предстоящем направлении движения. Мы ещё не получили сведений относительно вашей эвакуации. Свяжитесь с нами в восемнадцать часов местного времени. К этому моменту, мы надеемся, ситуация прояснится. Конец.
— Понятно, следующий сеанс в восемнадцать ноль-ноль. «Кинжал» заканчивает связь.
— Как жаль, что с «Флагом» случилось такое, — произнёс один связист, обращаясь к другому.
— Ничего не поделаешь, бывает.
— Это вы, Джоунс?
— Совершенно верно, — ответил полковник, не торопясь повернуться. Он только что совершил посадку после испытательного полёта. Новый — точнее, капитально отремонтированный старый — двигатель, собранный пять лет назад, работал отменно. «Пейв-лоу» снова был готов к полётам. Полковник Джоунс повернулся, чтобы увидеть, с кем он разговаривает.
— Вы узнаете меня, полковник? — коротко бросил адмирал Каттер. На этот раз он был в форме. Последний раз он надевал мундир несколько месяцев назад, но три звезды на каждом шитом золотом погоне сверкали в утренних лучах солнца вместе с наградами и значками офицера надводного флота. Эффект новенького, с иголочки, адмиральского мундира — до белых щегольских ботинок — был поразительным. Именно к этому и стремился Каттер.
— Так точно, сэр, узнаю. Извините меня, сэр.
— Вам отдан новый приказ, полковник. Немедленно возвращайтесь на прежнюю авиабазу на территории Штатов, сегодня же, — подчеркнул Каттер.
— Но ведь там остались...
— Об этом позаботятся другими средствами. Надеюсь, вы понимаете, от чьего имени я отдаю этот приказ?
— Так точно, сэр; понимаю.
— Вам запрещается обсуждать эту тему с кем бы то ни было. Это означает, что вы не имеете права говорить об этом ни с кем, нигде и никогда. Вам требуются дальнейшие разъяснения, полковник?
— Никак нет, сэр. Ваши распоряжения совершенно ясны и понятны.
— Тогда приступайте к их выполнению.
Каттер повернулся, подошёл к своему служебному автомобилю, сел на заднее сиденье, и автомобиль тут же тронулся с места. Теперь адмирал направлялся к вершине холма близ Гейлорд-Кат. Там стоял фургон связи. Каттер прошёл мимо вооружённого часового — на нём была форма морского пехотинца, однако на самом деле он был штатским — и поднялся внутрь фургона. Там он отдал аналогичный приказ. Адмирал с удивлением узнал, что убрать фургон с вершины холма будет непросто и для этого потребуется вертолёт, поскольку фургон был слишком тяжёлым и большим, чтобы протянуть его по узкой дороге. Тем не менее он
