остекленевшими глазами. Первый молчал, второй разговорился. Ведь кассета у вас, правда?
— Да, я видел её, — ответил Брайт.
— Значит, вы обратили внимание, что мы ознакомили их с конституционными правами, прочитали прямо с таблички, которая находится у нас на борту, все по закону. Но чтобы повесить их? Это какое-то безумие, черт побери. Вы понимаете, это настоящее безумие. Мы никого не вешаем, просто не можем даже мысли допустить. Я не знаю, разрешалось ли когда прибегать к таким мерам.
— Насколько мне известно, последний раз такое случилось в 1843 году, заметил капитан. — Военно- морская академия находится в Аннаполисе именно по той причине, что несколько человек были повешены на корабле ВМФ США «Сомерс». Один из повешенных оказался сыном министра обороны. Предполагается, что на борту корабля была попытка мятежа, но шум из-за всего этого поднялся немалый. С тех пор не вешаем людей. — На лице Уэгенера появилась кривая улыбка. — Я служу в береговой охране очень давно, но не припомню ничего подобного.
— Знаете, мы даже не можем организовать суд военного трибунала, — добавил помощник капитана. — Я имею в виду, своими силами. Наставление по военносудебному производству весит фунтов десять. Господи, для этого нужен судья, настоящие адвокаты и тому подобное. Я прослужил почти девять лет и никогда не видел военного трибунала — только во время практических занятий по военному праву в Академии. На борту корабля можно только рассматривать проступки членов команды, и это прерогатива капитана. Впрочем, и такое случается редко.
— А ведь это было бы совсем неплохо. Я с удовольствием повесил бы обоих мерзавцев, — произнёс Уэгенер. Мюррея поразило, насколько умно и странно прозвучала эта фраза. Он даже почувствовал жалость к Брайту, у которого, по-видимому, никогда не было подобных случаев. В этом смысле Мюррей был благодарен судьбе за то время, что он провёл в Лондоне в качестве юридического советника. Теперь он разбирался в политике лучше большинства сотрудников ФБР.
— Вот как?
— Когда я был совсем маленьким, было принято вешать убийц. Я вырос в Канзасе. И знаете — убийств в то время почти не было. Конечно, сейчас мы слишком цивилизованы для этого, а потому убийства происходят каждый день. Цивилизованы, — фыркнул Уэгенер. — Помощник, а пиратов вешали таким образом?
— По-моему, нет. Команду капитана Чёрная Борода судили в Уилльямсбурге, не приходилось бывать там? — старое здание суда расположено в туристской части города. Припоминаю, что их действительно повесили на том месте, где сейчас находится гостиница «Холидей Инн». А капитана Кидда увезли в Англию и повесили там, правда? Точно, у них было место, которое называлось Скамьёй Приговорённых или как-то вроде этого. Нет, не думаю, что когда-нибудь казни совершались на борту корабля, даже в старое время. И уж, конечно, мы не делаем ничего подобного. Господи, что за сказка.
— Значит, никого не вешали, — произнёс Мюррей не в виде вопроса, а в виде утверждения.
— Нет, сэр, никого, — подтвердил Уэгенер. Помощник кивнул, поддерживая капитана.
— И вы готовы подтвердить это под присягой?
— Конечно. Почему бы и нет?
— Если не возражаете, мне хотелось бы поговорить с одним из ваших старшин. С тем, что «грубо обошёлся» с...
— Райли на борту? — спросил помощника Уэгенер.
— Да. Они с Португальцем чем-то занимались в «козлином закутке».
— Хорошо, пойдём и поговорим с ними. — Уэгенер встал и сделал знак гостям следовать за ним.
— Я нужен вам, сэр? У меня много работы.
— Занимайтесь делами, помощник. Спасибо.
— Слушаюсь, капитан. Надеюсь, джентльмены, ещё увидимся, — произнёс лейтенант и скрылся за углом.
Они шли дольше, чем рассчитывал Мюррей. По пути пришлось обойти две группы матросов, красивших переборки. Кубрик старшин — его называли «козлиным закутком» по древним и не совсем понятным причинам — находился на корме. Райли и Ореза, два главных старшины на борту фрегата, занимали каюту рядом с небольшим помещением, где они с остальными старшинами могли принимать пищу в относительном уединении. Уэгенер подошёл к открытой двери и погрузился в облако дыма. Боцман держал в зубах сигару и манипулировал отвёрткой, которая казалась до смешного маленькой в его огромных руках. Когда капитан вошёл в каюту, оба старшины встали.
— Вольно. Чем вы тут занимаетесь, черт побери?
— Его нашёл Португалец. — Райли передал предмет капитану. — Очень старый, и сейчас мы пытаемся отремонтировать его.
— Представляете, сэр, произведён в 1778 году! — воскликнул Ореза. — Секстан, сделанный Генри Эджуэртом! Я нашёл его в старой лавке, где торгуют разным барахлом. Если удастся почистить и отремонтировать, за него немало заплатят.
— 1778 год, говоришь? — Уэгенер присмотрелся к прибору повнимательнее.
— Так точно, сэр. Это значит, что я нашёл один из секстанов самой старой модели. Стеклянные части разбились, но их легко восстановить. Я знаю музей, готовый оторвать его с руками. Впрочем, может быть, оставлю его себе.
— Эти джентльмены, — Уэгенер перешёл к делу, — хотят поговорить относительно тех двух молодцов, что мы сняли с яхты.
Мюррей и Брайт показали свои удостоверения. Дэн заметил на переборке телефон. Помощник капитана, понял он, мог предупредить боцмана о предстоящей теме разговора. На сигаре Райли едва появился пепел.
— Будем рады ответить на все вопросы, — ответил Ореза. — Что вас интересует относительно этих мерзавцев?
— Этим будет заниматься федеральный прокурор, — пояснил Брайт. — Мы всего лишь ведём предварительное расследование, чтобы дело, поступившее к прокурору, было достаточно убедительным. Сейчас нам нужно установить, что делали вы во время их ареста.
— Тогда вам нужно поговорить с мистером Уилкоксом, сэр. Он командовал досмотровой группой, — заметил Райли. — Мы всего лишь выполняли его приказы.
— Лейтенант Уилкокс в увольнении, — напомнил капитан.
— А что произошло после того, как вы доставили их на борт своего корабля? — спросил Брайт.
— Вот вы о чём, — виновато проговорил Райли. — Ну хорошо, признаюсь, что поступил не правильно, но этот засранец... я хочу сказать... ведь он плюнул на капитана, сэр, а разве можно такое допустить, верно? Ну вот я и обошёлся с ним чуть грубовато. Пожалуй, этого не следовало бы делать, но и молодому недоумку надо знать правила вежливости.
— Мы приехали сюда не потому, — произнёс Мюррей после короткого молчания.
— Он утверждает, что вы повесили его.
— Повесили его? Как? — удивился Ореза.
— Мне кажется, у вас это называют на рее.
— Вы хотите сказать — повесили? То есть повесили за шею? — недоумевал Райли.
— Совершенно верно.
Послышался шум, напоминавший землетрясение, — это смеялся боцман.
— Сэр, если уж я кого-нибудь повешу, он не станет жаловаться на это на следующий день.
Мюррей повторил услышанный им рассказ почти слово в слово. Райли покачал головой.
— Так это не делается, сэр.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы говорите, что, по словам того, что поменьше, он видел, как его друг раскачивался взад и вперёд, верно? Так не делается.
— Я всё ещё не понимаю.
— Когда вешают кого-то на борту корабля, ему связывают ноги и крепят оттяжной линь к стойке бортового ограждения или к пиллерсу. Тогда тело не будет раскачиваться. Это необходимо, сэр. Если что-то висящее — ну, пусть больше сотни фунтов — начнёт качаться подобно маятнику, это может нанести ущерб
