теперь они снова принялись за стрельбу. Поставили три банки из-под бобов — большие банки — на расстоянии метров ста от сарая и принялись палить по ним, стреляя с бедра, подобно актёрам в кино.
— Господи, какие идиоты, — заметил Чавез, наблюдая за ними в бинокль.
— Дай взглянуть. — Вега встал, и как раз в этот момент один из охранников ухитрился попасть в банку с третьей попытки.
— Черт побери, да я сбил бы эти банки прямо отсюда...
— Наблюдательный пункт, что у вас там происходит, черт побери! — послышался в следующее мгновение голос «Шестого». Вега ответил на вызов:
— «Шестой», это наблюдательный пункт. Наши друзья снова расстреливают консервные банки. Направление огня в противоположную сторону от нас, сэр. Они ни хрена не соображают в стрельбе, капитан.
— Сейчас подойду.
— Ясно. — Сержант опустил рацию. — Капитан хочет взглянуть на молодчиков сам. Думаю, он нервничает из-за шума.
— Капитан слишком беспокоится, — заметил Вега.
— За то офицерам и платят, правда?
Рамирес появился на наблюдательном пункте через три минуты. Чавез хотел было передать ему бинокль, однако на этот раз капитан принёс свой. Он лёг на землю и поднёс бинокль к глазам как раз в тот самый момент, когда, пробитая пулями, упада вторая банка.
— Вот оно что.
— Две банки и два полных магазина, — объяснил Чавез. — Видно, патроны здесь слишком дёшевы.
Оба охранника не выпускали изо рта сигарет. Капитан и сержант следили за тем, как они смеялись, шутили и давали очередь за очередью. Наверно, подумал Рамирес, им так же скучно, как и нам. После вылета первого самолёта на аэродроме «Рено» ничего не происходило, а солдаты переносят безделье ещё хуже, чем гражданские. Один из охранников — было трудно определить, который именно, поскольку оба походили друг на друга ростом, телосложением и одеждой, — вставил в свой АК-47 новый магазин и выпустил очередь патронов на десять. Крохотные фонтанчики грунта переместились в сторону банки, все ещё нетронутой, но не достали её.
— Я даже не подозревал, сэр, что всё будет так просто, — заметил Вега, приложив щеку к прикладу и глядя в прицел своего пулемёта. — Ну и мудаки!
— Думая так о них, Осо, вы рискуете стать ничем не лучше, — серьёзно напомнил Рамирес.
— Вы правы, капитан, просто я вижу то, что вижу.
— Пожалуй, вы правы. — Капитан смягчил улыбкой своё укоризненное замечание.
Наконец слетела и третья банка. На каждую охранникам понадобилось в среднем по тридцать патронов. Теперь они принялись гонять автоматными очередями уже изрешечённые банки по аэродрому.
— Знаете, — заметил Вега после короткого молчания, — я ещё не видел, чтобы они чистили своё оружие. — Для солдат отделения чистка оружия была такой же святой обязанностью, как утренняя и вечерняя молитва для священника.
— Автоматы Калашникова рассчитаны на самое неприхотливое обращение. Они простые и надёжные, — напомнил Рамирес.
— Да, сэр.
Вскоре эта игра надоела и охранникам. Один из них собран банки. Пока он занимался этим, на поле появился грузовик, причём совершенно неожиданно, с удивлением заметил Чавез. Ветер задувал с противоположной стороны, но даже в этом случае сержант рассчитывал, что услышит шум мотора по крайней мере за минуту или две. Это следовало иметь в виду. В грузовике были трое, причём один из них — в кузове. Водитель, выйдя из кабины, направился к охранникам. И тут же принялся кричать, указывая пальцем на грунт. Его крик в отличие от приближения грузовика был слышен с пятисот ярдов. Это показалось Чавезу весьма странным.
— Чего это он? — спросил Вега. Капитан Рамирес негромко рассмеялся.
— ПОП, — произнёс он. — Это парень рассержен на ПОП.
— Это ещё что такое? — недоуменно поинтересовался Вега.
— Повреждения от посторонних предметов. Если одна из этих гильз попадёт в авиационный двигатель, скажем в газовую турбину, она выведет его из строя. Точно — смотрите, они подбирают гильзы.
Чавез снова направил бинокль на грузовик.
— В кузове видны коробки, сэр. Может быть, сегодня вечером за грузом прилетит самолёт. Но почему там нет канистр с горючим... точно! Помните, капитан, когда мы прошлый раз следили за вылетом самолёта, они не заправляли его, верно?
— Но рейс начинается с обычного аэродрома в двадцати милях отсюда, объяснил Рамирес. — Может, им просто не потребовалось пополнять баки...
Впрочем, это действительно странно.
— А вдруг у них в сарае хранятся бочки с топливом... — предположил Вега.
Капитан Рамирес что-то проворчал под нос. Ему хотелось послать пару своих людей поближе, чтобы проверить окружающую местность, но приказ запрещал это. Им разрешалось всего лишь убедиться, что по периметру аэродрома нет дополнительной охраны. Им была дана команда не приближаться больше чем на четыреста метров к открытому пространству взлётно-посадочной площадки, и от этого они не отступали, непрерывно наблюдая за двумя охранниками. Капитан получил строжайший приказ ни в коем случае не рисковать и не обнаруживать своё присутствие. Таким образом, им запрещалось патрулировать окружающую местность, хотя они могли бы узнать о противнике намного больше, чем знали сейчас, узнали бы то, что могло бы им пригодиться. Рамиресу хотелось нести военную службу должным образом, и приказ не делать этого был глупым приказом, поскольку, выполняя его, они подвергались такому же — если не большему — риску, какого старались избежать.
Но приказы остаются приказами. Тот, кто отдавал их, мало понимал в полевых операциях. Рамирес впервые столкнулся с таким явлением, потому что был слишком молод, чтобы помнить Вьетнам.
— Они потратят на это целый день, — заметил Чавез. По-видимому, водитель грузовика заставил охранников сосчитать гильзы, а те никак не могли все их отыскать. Вега взглянул на часы.
— Через два часа закат. Держу пари, сегодня вечером здесь будет что-то интересное. Ставлю сто песо — ещё до десяти вечера прилетит самолёт.
— Никаких пари, — сказал Рамирес. — Вот парень у грузовика только что открыл ящик с факелами.
Капитан скрылся в листве. Ему предстоял сеанс радиосвязи.
Прошедшие два дня в Корезале были спокойными. Кларк только что вернулся после затянувшегося обеда в офицерском клубе Форт-Амадора. Его удивило, что командующий армией Панамы размещался в том же здании; это было весьма странно, потому что в настоящее время панамский генерал не пользовался особой популярностью среди американских военных. После обеда Кларк прямо в клубе насладился недолгой сиестой. Местные обычаи, ответил он, иногда очень разумны.
Как этот — самое жаркое время дня проводить в дремоте. Холодный воздух внутри фургона — кондиционирование защищало чувствительные электронные приборы от душной влажности — сразу приободрил его.
Группа «Кинжал» в первый же день добилась успеха, сообщив о вылете самолёта. Две другие группы тоже действовали успешно, и всё-таки одному самолёту удалось добраться до места назначения, потому что на истребителе F-15 через десять минут после взлёта вышел из строя радиолокатор. Факт раздосадовал всех. Однако этого следует ожидать, когда в операции задействовано так мало сил. Два из трех — совсем не так плохо, особенно если принять во внимание, что всего месяц назад береговой охране удавалось перехватывать в лучшем случае один самолёт в месяц. Однако одному из отделений не повезло. Оказалось, что их аэродром не эксплуатируется, хотя разведданные всего за неделю до этого выглядели весьма многообещающими. И это явилось одной из случайностей, свойственных операциям, проводимым в реальном мире — «Переменный», это «Кинжал», ответьте, — неожиданно, без всякого предупреждения, донеслось из громкоговорителя.
— «Кинжал», это «Переменный». Слышу вас хорошо. Готовы к приёму.
— На пункте «Рено» развиваются события. Возможен вылет сегодня вечером.
