Подсознательно его не покидала мысль, что, если сегодня ночью он проявит себя должным образом, впредь такая проблема перед ним не возникнет.
Разместив огневые группы, они с Чавезом вышли из лагеря, обходя аэродром с северной стороны. Сержант шёл впереди. Все развивалось по плану. Охранники все ещё сидели возле сарая, курили свои самокрутки — или что там ещё — и беседовали так громко, что их было слышно в лесу за сотню метров. Чавез тщательно рассчитал переход, основываясь на патрулировании периметра аэродрома, который по приказу капитана осуществили прошлой ночью. Не столкнувшись ни с какими неожиданностями, они через двадцать минут повернули обратно и снова увидели аэродром. Теперь они двигались медленнее.
Первым по-прежнему шёл Чавез. Узкая колея, по которой подъезжали к аэродрому грузовики, служила удобным ориентиром. Они шли по её северной стороне, чтобы не попасть в огневые зоны своего же отделения. Точно по графику они увидели сарай. Как и было заранее запланировано, Чавез подождал, пока его капитан приблизится с дистанции в десять метров, на которую отставал. Они обменялись знаками. Теперь Чавез пойдёт прямо, а капитан будет идти справа.
Стрелять станет сержант, но, если произойдёт что-то непредвиденное, Рамирес окажется на месте и тут же поддержит его. Капитан четыре раза нажал на клавишу передачи своей портативной рации и услышал в ответ два тире. Отделение заняло свои позиции на дальней стороне взлётно-посадочной площадки и было готово в случае необходимости выполнить свою задачу, Рамирес сделал знак Дингу, посылая его вперёд.
Чавез глубоко вздохнул, удивлённо почувствовав, как быстро забилось сердце. В конце концов, он сотни раз проделывал это во время учений. Динг взмахнул несколько раз руками, чтобы расслабить их, затем подтянул ремень на автомате. Большим пальцем передвинул селектор ведения огня, поставив свой МР-5 на огонь очередями по три патрона. Прицел и мушка, покрытые крошечными пятнышками трития, светились в темноте экваториального леса. Очки ночного видения он сунул в карман — они будут только мешать.
Теперь сержант двигался совсем медленно, обходя деревья и кусты, ступая на твёрдые, ничем не покрытые участки земли или раздвигая носком листья, чтобы затем встать сапогом на землю и приготовиться к следующему шагу. Здесь нельзя допустить ошибки. Напряжение в теле исчезло, и только звон в ушах свидетельствовал о том, что это не учение.
Все.
Охранники стояли на открытом месте, метрах в двух друг от друга, в двадцати метрах от дерева, на которое опирался Чавез. Они все ещё разговаривали, и, хотя сержант достаточно легко понимал слова, по какой-то странной причине звуки, издаваемые ими, казались ему чужими, словно лай собак.
Динг мог подойти поближе, но не хотел рисковать, ведь двадцать метров — это достаточно близко, всего шестьдесят шесть футов. От того места, где он стоял, до охранников не было никаких препятствий, только ещё одно дерево, чуть в стороне от них.
Отлично.
Он медленно поднял автомат, направил кольцо мушки на переднем срезе ствола так, что оно оказалось в середине щели ближней части прицела, убедился, что отчётливо видит белый кружок на фоне чёрной округлости, представляющей собой затылок человеческой головы, которая больше не принадлежала человеку, — это была всего лишь цель. И Чавез мягко нажал на спусковой крючок.
Автомат чуть вздрогнул в руках, но ремень, намотанный на руку, твёрдо удерживал оружие на месте. Цель упала. Сержант тут же перевёл прицел вправо.
Вторая цель удивлённо поворачивалась, и теперь в кружке прицела оказалось нечёткое белое пятно, отражающее свет луны. Ещё одна короткая очередь. Звука выстрелов почти не было слышно. Чавез ждал, переводя ствол автомата от одного распростёртого тела к другому, но они не шевелились.
Сержант быстро выбежал из-под прикрытия деревьев. Рядом с одним трупом лежал АК-47. Чавез пинком отбросил его в сторону, достал из нагрудного кармана маленький электрический фонарик размером с карандаш и осветил лежащие тела.
Один получил все три пули в затылок. В другого попали только две, однако обе в середину лба. У первого лица не было совсем, тогда как на лице второго отражалось изумление. Сержант присел рядом с телами и оглянулся по сторонам в поисках малейшего движения. В этот момент он испытывал душевный подъем. Все, ради чего он готовился и тренировался, сбылось на практике. Нельзя сказать, что дело оказалось таким уж простым, но и особенно трудным назвать убийство двух охранников тоже было нельзя.
Ночь действительно принадлежит ниндзя. Через мгновение подошёл Рамирес. Он мог сказать только одно:
— Отличная работа, сержант. Проверьте сарай. — Капитан включил рацию. — Говорит «Шестой». Цели сняты, всем двигаться ко мне.
Отделение собралось у сарая через пару минут. Как это обычно происходит, солдаты столпились у мёртвых тел, впитывая первое впечатление от настоящих боевых действий. Сержант, отвечавший за сбор разведданных, обыскал карманы, а капитан расставил солдат по оборонительному периметру.
— Ничего особенного, — доложил сержант, обыскав трупы.
— Пошли заглянем в сарай. — Чавез уже убедился, что там нет ещё одного охранника, которого они могли не заметить раньше. В сарае Рамирес обнаружил четыре бочки горючего и ручной насос. На одной из бочек лежал блок сигарет, что вызвало презрительное замечание капитана. На грубых полках — консервы и два рулона туалетной бумаги. Никаких книг, документов, лишь одна изрядно потрёпанная колода игральных карт.
— Как, по-вашему, установить мины-ловушки? — спросил капитана сержант, отвечающий за сбор разведданных. Раньше он служил в частях «зелёных беретов» и был специалистом по минированию.
— Тремя способами.
— О'кей, — согласился сержант.
Установить мины-ловушки было достаточно просто. Сержант разгрёб руками небольшую ямку в земляном полу и укрепил её по сторонам деревянными щепками. В неё аккуратно поместил однофунтовый кубик пластиковой взрывчатки С-4 — ею пользовались во всём мире. Затем он установил два электрических детонатора и один, срабатывающий от давления, — как в противопехотной мине. Провода он вывел по земляному полу к двери и окну, убедился, что они невидимы снаружи, и разместил включатели, срабатывающие от размыкания. Провода засыпал землёй.
Осмотрев свою работу и оставшись довольным, сержант осторожно передвинул одну бочку и поставил её край на детонатор, срабатывающий от давления. Как только кто-нибудь откроет дверь или окно, фунт пластиковой взрывчатки мгновенно взорвётся, а в бочке — двести литров авиационного бензина, так что результат однозначен Но ещё лучше, если противник окажется очень умным и сумеет обезвредить контакты на двери и окне, затем проследит провода, что тянутся к бочкам с горючим, и попытается извлечь взрывчатку... Тут уж этот очень умный специалист мигом будем навсегда потерян для врага. Устранить глупого противника может каждый. А вот справиться с умным врагом потребуется артистизм.
— Готово, сэр. Никто не должен подходить к сараю, — доложил сержант капитану.
— Точно. — Приказ был отдан немедленно. Двое солдат вытащили тела убитых на середину аэродрома, и все отделение принялось ждать вертолёт. Рамирес расставил своих людей так, чтобы никто не приблизился к ним незамеченным, но больше всего его беспокоило, чтобы солдаты проверили своё имущество и не оставили что-нибудь здесь после вылета.
Пи-Джи взял на себя процедуру дозаправки в воздухе. При хорошей видимости это было несложно, но и с земли было легко заметить их. Конус начал выдвигаться из бака в крыле МС-130Е «Боевого когтя» на конце бронированного резинового шланга, и заправочный штырь «Пейв-лоу» выдвинулся навстречу, попав в самую середину конуса. Хотя нередко высказывалась точка зрения, будто такая заправка дело безумное — конус и заправочный штырь соединялись в двенадцати футах от сверкающего круга, образованного стремительно вращающимся ротором, и контакт между кончиком лопасти и шлангом означал неминуемую гибель вертолёта, — команда «Пейв-лоу» считала эту операцию совершенно нормальной, и каждый из членов экипажа имел в этом деле немалую практику. Впрочем, это не значило, что полковник Джоунс и капитан Уиллис не следили за процедурой с неослабным вниманием, не произнося ни единого лишнего слова, пока дозаправка не закончилась.
— Разделение, разделение, — произнёс Пи-Джи, втягивая штырь и удаляясь от конуса Он потянул на
