— Значит, я даю ему утвердительный ответ? — спросил Райан. Он знал, что придётся заручиться согласием президента, но получить одобрение у него будет легче, чем у этих двоих.
Муж и жена Фоули переглянулись и кивнули.
По случайному стечению обстоятельств с вертолёта обнаружили в пятидесяти милях океанский буксир с баржей. Фрегат «Гэри» взял баржу на буксир, а мощное судно отправил к авианосцу, где оно сменило крейсер «Иджис», причём, между прочим, скорость авианосца сразу увеличилась до девяти узлов. Шкипер буксира с ликованием думал о размерах вознаграждения, которое он получит в соответствии с правилами спасательной службы Ллойда — документы были подписаны капитаном авианосца и возвращены ему вертолётом. Обычно вознаграждение составляет от десяти до пятнадцати процентов стоимости спасённого судна с находящимся на нём грузом. Значит, авианосец, авиакрыло палубных самолётов, экипаж из шести тысяч на борту. Сколько будет десять процентов от трех миллиардов? Может быть, стоит проявить великодушие и согласиться на пять?
Как всегда, это было сочетанием простого и сложного. Отступающее боевое соединение охраняли теперь противолодочные самолёты Р-ЗС «Орион», вылетающие с Мидуэя. Понадобились целые сутки, чтобы снова начать пользоваться базой на океанском атолле, причём это оказалось возможным лишь потому, что там находились орнитологи, занимающиеся изучением черноногих альбатросов. «Орионов» в свою очередь поддерживали С-130-е из состава национальной гвардии ВВС с Гавайских островов. Как бы то ни было, адмирал, который всё ещё держал свой флаг на повреждённом авианосце, видел на экране радиолокатора четыре противолодочных самолёта, охраняющие его эскадру, и чувствовал себя увереннее. Корабли внешнего охранения пронизывали океанские глубины импульсами гидролокаторов, работающих в активном режиме, и после первого приступа паники ничего там не обнаруживали. Адмирал рассчитывал добраться до Пирл-Харбора к вечеру пятницы, а если подует ветер, даже поднять свои самолёты и усилить боевое охранение.
Направляясь по коридору, адмирал Сато видел теперь улыбки на лицах команды. Всего два дня назад они испытывали стыд и смущение из-за совершенной ими «ошибки». Сейчас всё изменилось. Он лично побывал на всех четырех эсминцах типа «конго», перелетая с одного на другой на вертолёте и проводя инструктаж. В двух сутках хода от Марианских островов моряки узнали наконец о том, что совершили, — по крайней мере часть этого. Сведения о гибели американских подлодок все ещё держались в секрете. Они поняли, что отомстили за унижение, нанесённое их стране, причём сделали это очень хитро, вернув обратно земли, исторически принадлежавшие Японии. К тому же, казалось морякам, это произошло без всяких потерь с обеих сторон. Первоначальная реакция напоминала шок. Воевать с Америкой? Однако адмирал объяснил, что война начнётся лишь в том случае, если этого захотят сами американцы. Он сообщил, что, по его мнению, такое развитие событий маловероятно, но одновременно предостерёг личный состав, что нужно быть готовым и к этому. Эскадра выстроилась сейчас в развёрнутый строй с расстоянием между кораблями в три тысячи метров и мчалась на запад с максимальной крейсерской скоростью. При этом расходовалось драгоценное топливо, но у Гуама их встретит танкер, и они пополнят запасы. К тому же Сато хотелось как можно быстрее оказаться под прикрытием своих противолодочных самолётов. Прибыв к Гуаму, он рассмотрит дальнейшие этапы операции. Первый оказался успешным. Может быть, второго и не понадобится, однако на всякий случай адмирал должен изучить все возможные варианты.
— Обнаруженные контакты? — спросил Сато, входя в боевую рубку.
— Все воздушные контакты — гражданские, — ответил офицер ПВО.
— На военных самолётах устанавливаются транспондеры, — напомнил ему адмирал. — Они действуют в точности как на гражданских.
— Никто к нам не приближается. — Эскадра намеренно выбрала курс в стороне от коммерческих воздушных коридоров, и адмирал, глядя на объединённый радиолокационный дисплей, видел самолёты, летящие по всем этим коридорам. Правда, военный разведывательный самолёт мог обнаружить эсминцы из такого коридора, но у американцев были к тому же и отличные спутники. До сих пор его оценка ситуации оказывалась точной. Единственная опасность исходила от подводных лодок, а против них у японских кораблей была надёжная защита. Экипажи эскадренных миноносцев знали, как бороться с ракетами «Томагавк» и «Гарпун», запускаемыми с них. На каждом японском корабле действовал радиолокатор SPY-ID, непрерывно обшаривающий морскую поверхность. Приближающиеся крылатые ракеты будут сразу обнаружены и обстреляны сначала ракетами SM-2MR, спроектированными в Америке (и модернизированными в Японии), а сумевшие прорваться через ракетный заслон натолкнутся на шквал огня из шестиствольных зенитных установок типа «гэтлинг» уже в непосредственной близости от кораблей. Это поставит непреодолимую преграду на пути «вампиров» — так именовались на всех флотах крылатые ракеты. Разумеется, подводная лодка может попытаться сблизиться и атаковать торпедами, а взрыва одной из мощных боеголовок достаточно, чтобы потопить любой корабль японской эскадры. Однако гидроакустики обнаружат приближение торпеды, противолодочные вертолёты сразу набросятся на подводную лодку, лишат её возможности сделать повторный залп и, скорее всего, потопят. У американцев не так много подводных лодок, и потому их командиры будут проявлять осторожность, особенно если Сато удастся прибавить третью к двум уже потопленным.
Что предпримут американцы? А что они могут теперь предпринять? Этот вопрос он задавал себе снова и снова и неизменно приходил к одному и тому же ответу. Они слишком сократили свои силы, полагаясь на способность устрашать противника, забывая при этом, что устрашение зависит от возможности перейти к активным действиям, если первое потерпит неудачу: широко известная старая ситуация «не хочу, но вынужден». К сожалению для американцев, они слишком уж положились на первое и забыли про второе, и теперь по всем известным Сато правилам, когда они снова захотят прибегнуть к принуждению, противник сможет активно противостоять им. Общий стратегический план, который ему предстояло осуществить, не был чем-то новым — всего лишь осуществлён он будет лучше, чем в первый раз, подумал он. Адмирал стоял у радиолокационного дисплея и наблюдал за искорками, обозначающими гражданские авиалайнеры, которые двигались по отведённым им воздушным коридорам, наглядно демонстрируя этим, что мир вернулся к прежнему спокойствию, даже не обратив внимания на происшедшее.
Райан знал, что самое трудное наступает после того, как решения приняты. Мучительным является не сам процесс принятия решений, а то, что с ними необходимо примириться. Все ли он сделал правильно? Наступают сомнения, потому что человеку свойственно быть крепким задним умом, когда изменить что-то уже слишком поздно. Более того, оглядываться назад всегда бесполезно и опасно, поскольку человек редко задумывается о событиях, прошедших успешно. На известном уровне предметы утрачивают чёткие очертания. Ты взвешиваешь имеющиеся возможности, факторы, оказывающие на них влияние, но очень часто замечаешь, что при любом раскладе кто-то пострадает. В этом случае стараешься причинить как можно меньше вреда людям или событиям, но даже при этом кто-то страдает, кто при иной ситуации не пострадал бы совсем, и тебе по сути дела приходится выбирать, чьи жизни будут поставлены на карту, — как жестокому и бесстрастному богу из мифологии. Ситуация становится ещё хуже, когда ты лично знаешь людей, вовлечённых в это, потому что на память приходят их лица и слышатся голоса. Те, кому не приходится принимать подобные решения, называют это моральным мужеством, а те, кто их принимает, — стрессом.
И всё-таки решение придётся принять. Райан взялся за предложенную ему работу, заранее зная, что такие моменты наступят. Он рисковал жизнями Кларка и Чавеза в восточно-африканской пустыне и теперь смутно припоминал, что и тогда беспокоился о них, но операция прошла успешно, и сейчас происшедшее казалось удивительно ловкой игрой, проведённой одной нацией против другой. А тот факт, что в результате человек по имени Мохаммед Абдул Корп лишился жизни… Ну что ж, теперь легко говорить, что он заслуживал этого. Райан заставил себя спрятать это воспоминание в дальний ящик и запереть там. Он извлечёт его оттуда через много лет, если поддастся желанию писать мемуары. Но вот все ожило снова, поскольку возникла необходимость опять рисковать жизнями реальных людей. Джек запер в сейф секретные документы и пошёл к Овальному кабинету.
— Иду к боссу, — сказал он агенту Секретной службы в коридоре, ведущем с севера на юг.
— «Фехтовальщик» к «Десантнику», — произнёс агент в микрофон, поскольку для тех, кто охраняли всех в «Доме», они являлись не столько людьми, сколько символами, обозначающими функции, которые ими осуществлялись.
