— О'кей. — Уинстон хотел было задуматься, в каком именно направлении мог действовать Райан, но тут же отбросил эту мысль как. не относящуюся к делу. — Я не могу дать совет, как исправить создавшуюся ситуацию, но, мне кажется, я знаю, как всё это произошло.
Райан мельком глянул на экран телевизора. Тридцатиминутный цикл новостей Си-эн-эн начался с прямой трансляции с Нью-йоркской фондовой биржи. Звук был выключен, а комментатор что-то быстро говорил без тени улыбки на лице. Когда Райан снова повернулся в сторону гостей, Гант поднял крышку лэптопа и начал открывать файлы.
— Сколько времени вы можете уделить нам? — спросил Уинстон.
— Позвольте мне определить это по ходу дела, — ответил Джек.
31. Как и что
Министр финансов Бозли Фидлер с момента возвращения из Москвы не спал больше трех часов кряду, и, когда он шёл по туннелю между зданием министерства и Белым домом, его шаги были настолько неуверенными, что сопровождающие министра телохранители начали всерьёз задумываться о том, не понадобится ли ему скоро инвалидная коляска. Председатель Федеральной резервной системы казался таким же измученным. Они совещались в кабинете министра, когда зазвонил телефон. «Бросьте все и немедленно явитесь ко мне», — повелительный тон был слишком резким даже для Райана, который часто обходил формальности и приступал прямо к делу. Фидлер заговорил, едва открыл дверь кабинета:
— Джек, через двадцать минут у нас селекторное совещание с центральными банками пяти европейских… Кто это? — оборвал себя министр финансов, войдя в кабинет.
— Господин министр, меня зовут Джордж Уинстон. Я президент и исполнительный директор корпорации…
— В прошлом, — прервал его Фидлер. — Вы продали свой контрольный пакет.
— Я вернулся на этот пост после чрезвычайного заседания совета директоров. А это — Марк Гант, один из членов совета.
— Мне кажется, что нам нужно выслушать их, — сказал Райан. — Мистер Гант, повторите, что вы только что рассказали.
— Черт побери, Джек, у меня всего двадцать минут. Сейчас даже меньше, — возразил министр финансов, глядя на часы.
Уинстон едва удержался, чтобы не зарычать, и заговорил так, словно наставляя своего трейдера:
— Фидлер, ситуация вкратце такова: положение на финансовых рынках было намеренно подорвано тонко рассчитанным ударом, с поразительным искусством нанесённым в нужный момент. Мне кажется, я могу доказать это достаточно убедительно. Вас это интересует?
Министр финансов растерянно моргнул.
— Да, конечно.
— Но как?… — недоуменно спросил председатель Федеральной резервной системы.
— Садитесь, и я все вам объясню, — предложил Гант. Райан отошёл в сторону, и гости сели по обеим сторонам от Ганга, чтобы видеть экран стоящего перед ним портативного компьютера. — Все началось в Гонконге…
Райан подошёл к телефону на своём столе и, набрав номер кабинета министра финансов, попросил секретаря переключать все поступающие звонки в Западное крыло Белого дома. Многоопытный секретарь восприняла это необычное указание как само собой разумеющееся, без всякого удивления — куда лучше, чем её босс. Гант, заметил Райан, блестяще владел компьютером и вторично объяснял ситуацию ещё лучше и доходчивее, чем в первый раз. Министр финансов и председатель Федеральной резервной системы отлично знали биржевой жаргон и не задавали вопросов.
— Мне и в голову не приходило, что такое возможно, — покачал головой председатель по прошествии восьми минут. Уинстон счёл нужным пояснить:
— Все принятые предосторожности направлены на то, чтобы исключить случайности и помешать мошенникам. Никто не подумал о том, что кто-то захочет совершить нечто подобное. Действительно, кто решится намеренно терять такие громадные деньги?
— Тот, кто нацелился на нечто куда большее, — сказал Райан.
— Но что может быть больше, чем…
Райан оборвал его:
— Существует много вещей, которые куда важнее денег, мистер Уинстон. Обсудим это позднее. — Он повернул голову. — Как твоё мнение, Баз?
— Мне нужно сравнить это со своей информацией, но сказанное выглядит весьма убедительно. — Министр финансов посмотрел на председателя Федеральной системы.
— Знаете, я даже не уверен, что это нарушает уголовное законодательство.
— Забудьте о нарушении законов, — произнёс Уинстон. — Ситуация по-прежнему критическая. Сегодняшний день решит все. Если Европа продолжит соскальзывать в пропасть, начнётся всемирная паника. Доллар несётся вниз, американские финансовые рынки не действуют, почти вся мировая ликвидность парализована, а ещё и миллионы мелких вкладчиков потребуют возврата своих денег, как только средства массовой информации поймут, что происходит. Единственное, что сдерживает сейчас катастрофу, — это то, что финансовые обозреватели не способны разобраться в происходящем.
— Если бы они могли сделать это, то работали бы для нас, — вступил в разговор Ганг. — Слава Богу, что источники их информации пока молчат, но меня удивляет, что все это так затянулось. — Может быть, подумал он, средства массовой информации тоже не хотят начинать панику.
Зазвонил телефон. Райан подошёл к нему и поднял трубку.
— Баз, это твоё селекторное совещание.
Когда министр встал, присутствующие заметили, как он устал. Он даже пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился за спинку стула. Состояние председателя Федеральной резервной системы было не многим лучше. Обоих финансистов потрясло услышанное. Исправить рухнувшую финансовую систему — дело достаточно трудное, но восстановить намеренно разрушенную систему, особенно когда приложено немало усилий, чтобы помешать этому, вряд ли окажется проще. А восстановить её было необходимо — в противном случае все страны Северной Америки и Европы обрушатся в глубокую и тёмную пропасть экономической катастрофы. Потребуются годы невероятных усилий, чтобы потом выбраться из неё, причём при самых благоприятных политических обстоятельствах — долгосрочные политические последствия подобной катастрофы были столь ужасны, что Райан даже не решался думать о них на этом этапе, хотя и осознавал весь ужас предстоящего.
Уинстон посмотрел на советника по национальной безопасности. Нетрудно было прочитать его мысли. Ликование по поводу того, что ему удалось понять смысл происшедшего, исчезло, как только Уинстон поделился информацией с другими. Ему следовало предложить выход из создавшейся ситуации, нечто способствующее её исправлению, но Уинстон потратил всю свою интеллектуальную энергию на разгадку происшедшего и пока не мог предложить ничего конструктивного.
Райан заметил это и кивнул с мрачной улыбкой уважения:
— А вы молодец.
— Во всём случившемся — моя вина, — негромко произнёс Унстон, чтобы не мешать совещанию, которое проходило рядом. — Мне следовало остаться во главе корпорации.
— Я ведь тоже однажды уходил с рынка, помните? — Райан опустился в кресло. — Все мы время от времени нуждаемся в переменах. Вы не заметили надвигающейся катастрофы. Такое случается нередко. Особенно в вашем деле.
Уинстон с досадой махнул рукой.
— Пожалуй. Теперь мы можем опознать насильника, но как исправить уже совершенное насилие? Когда оно случилось, то уже случилось. Он нанёс вред моим вкладчикам. Они пришли ко мне потому, что доверяли мне. — Райану понравилось заявление Уинстона. Вот так и должны думать крупные финансисты, отметил он про себя.
— Иными словами, что делать дальше?
Гант и Уинстон переглянулись.
— Об этом мы ещё не подумали.
— Ну что ж, пока вам удалось опередить как ФБР, так и Комиссию по биржевым операциям и ценным
