— Сторонники защиты окружающей среды выдвинули самые серьёзные возражения. Сейчас на лодках экипажи сокращённой численности.
— Да, на всех пяти, — негромко заметил Чеймберз. — Это «Невада», «Теннесси», «Уэст Виргиния», «Пенсильвания» и «Мэриленд». Ради них стоит связаться с Вашингтоном.
— Да, пожалуй, — согласился Джоунз. Атомные подводные лодки проекта 726, известные как тип «огайо» по названию первой лодки, превратившейся теперь в отменные бритвенные лезвия, были намного — на десять узлов — медленнее быстроходных маленьких ударных лодок 688-го проекта, менее манёвренными, зато практически бесшумными. Более того, стандарт бесшумности определялся именно по лодкам этого типа.
— Как ты считаешь, Уолли, нам удастся срочно сформировать экипажи для них?
— А почему нет, адмирал? Мы сможем выпустить их в море через неделю… максимум через десять дней, если сумеем укомплектовать надёжными людьми.
— Вот это я могу взять на себя, — произнёс Манкузо и поднял телефонную трубку прямой связи с Вашингтоном.
Деловой день в Центральной Европе начинался в десять часов, утра по местному времени, когда девять было в Лондоне и предрассветные четыре в Нью-Йорке. В Токио в это время было шесть часов вечера. После того, что сначала было волнующей неделей, за которой последовала скучная и неинтересная, японские финансисты получили возможность восхищаться своим блестящим успехом, когда им удалось сорвать такой колоссальный куш.
Валютные маклеры в Токио удивились, когда сначала всё пошло нормально. Рынки открылись подобно тому, как открываются двери магазинов, впуская покупателей на долгожданную распродажу. Объявление об этом было сделано накануне, просто никто не поверил. Все, как один, они позвонили своим банкирам и запросили инструкции, удивив их новостями из Берлина и других европейских столиц.
В Нью-йоркском отделении ФБР экраны компьютеров, подключённых к международной сети финансовых рынков, показывали точно такую же картину, как и на всех остальных континентах. Председатель правления Федеральной резервной системы и министр финансов Фидлер не сводили глаз с дисплеев. На каждом из финансистов были наушники и микрофон, соединяющие их по каналам шифрованной телефонной связи с европейскими коллегами.
Первым начал игру немецкий Бундесбанк, продавший пятьсот миллиардов иен за соответствующий эквивалент в долларах банку Гонконга — очень осторожный манёвр, целью которого было прощупать рынок. Гонконг пошёл на эту сделку, как да самую обычную трансакцию, решив, что немцы совершили элементарную ошибку и можно ею воспользоваться с некоторой выгодой для себя. По-видимому, Бундесбанк ошибочно предположил, что открытие рынка ценных бумаг в Нью-Йорке укрепит позиции доллара. Сделка была быстро завершена, отметил Фидлер. Он повернулся к председателю Федеральной резервной и подмигнул. Следующий шаг сделали швейцарцы, которые изъявили желание купить оставшиеся у Гонконга американские казначейские облигации на сумму в триллион — триллион! — иен. И эта сделка была заключена менее чем за минуту. Далее последовал более прямой манёвр. Коммерческий банк Берна отозвал свой вклад в швейцарских франках из японского банка, заплатив за него иенами — ещё одна сомнительная сделка, вызванная телефонным звонком правительства Швейцарии.
После открытия остальных европейских фондовых бирж рынок ценных бумаг оживился.. Банки и другие финансовые институты, которые из стратегических соображений купили японские ценные бумаги, чтобы уравновесить скупку европейских ценных бумаг японцами, теперь начали продавать их, сразу конвертируя полученные иены в другие валюты. В Токио стали ощущаться первые признаки беспокойства. Действия европейцев можно было истолковать как простые попытки извлечь выгоду из подобных трансакций, однако среди валютных спекулянтов поползли слухи, что курс иены может упасть, причём упасть резко, а ведь в Токио был уже вечер пятницы и фондовые биржи закрылись, исключение составляли валютные маклеры и те, кто работали с европейскими рынками.
— Сейчас они занервничали, наверно, — заметил Фидлер.
— Я бы на их месте занервничал, — послышался из Парижа голос Жан-Жака. Пока никто ещё не хотел говорить о том, что первая мировая экономическая война развернулась всерьёз. Атмосфера на финансовых рынках казалась волнующей, словно перед грозой, хотя происходящее противоречило всему опыту и инстинктам финансистов.
— Знаешь, у меня нет никакой компьютерной модели, которая могла бы предсказать, чем все это кончится, — сказал Гант, они с Уинстоном сидели в стороне от правительственных чиновников. Происходящее в Европе хотя и играло на руку американцам, тем не менее противоречило всем компьютерным расчётам и предсказаниям.
— Ну что ж, пилигрим, вот для этого нам и требуется ум, а также инстинктивное чутьё к возможному развитию событий, — ответил Джордж Уинстон с непроницаемым выражением лица.
— Но как поведут себя наши рынки?
— Да уж можешь не сомневаться, что мы узнаем это через, ну, семь с половиной часов, — ухмыльнулся Уинстон. — И тебе даже не понадобится покупать входной билет, чтобы стать свидетелем столь интересного зрелища. Куда делась твоя склонность к приключениям?
— Я рад, что кто-то получает удовольствие от происходящего.
Существуют международные правила торговли валютой. Сделки должны прекращаться после того, как одна из валют упадёт до определённого уровня. Однако на этот раз торговля продолжалась. Все европейские правительства отказались поддержать иену, торговля не остановилась, и японская валюта продолжила падение.
— Они не имеют права так поступать! — сказала некая важная персона в Токио. Однако они так поступили, и он протянул руку к телефону, уже зная, какими будут его инструкции. Началось наступление на иену. Им нужно защитить её, и единственный выход — продать накопленные в Японии запасы иностранной валюты, чтобы вернуть обратно накопления в иенах, лишив международных спекулянтов всякой возможности оказывать давление на японскую валюту. Хуже всего было то, что он не видел никаких оснований для таких действий. Курс иены был прочнее, чем у американского доллара. Скоро йена заменит доллар в качестве основной мировой валюты, особенно если американским финансистам хватит ума через несколько часов пойти на открытие фондовых рынков. Европейцы совершили чудовищную ошибку, рискнув такими колоссальными деньгами, что это не поддавалось даже воображению. А поскольку их шаг невозможно было логически объяснить, японским финансистам требовалось положиться на собственный опыт, собственные знания и действовать соответственно. Ирония происходящего была бы забавной, будь они в состоянии оценить её. Их действия были сугубо автоматическими. Франки — французские и швейцарские, — английские фунты стерлингов, немецкие марки, голландские гульдены и датские кроны в огромных количествах были затрачены на покупку японских иен, относительная ценность которых — в этом в Токио никто не сомневался — может только возрасти, особенно если европейцы устанавливали курс своих валют на основе американского доллара.
Однако на японском рынке ценных бумаг ощущалась нервозность, и тем не менее там выполнялись приказы финансовых воротил и торговля продолжалась. Правда, и последние сейчас покидали дома и спешили на автомобилях или поездах в свои финансовые центры. Торговля акциями продолжалась и в Европе, где местные валюты конвертировали в иены. Все снова ожидали, что, когда возобновится падение американского доллара, вместе с ним рухнут и европейские валюты. Затем упадут цены на государственные облигации и казначейские обязательства, после чего Япония вернёт себе ещё больше европейских ценных бумаг. Сделки, совершенные европейскими банками, являлись печальным примером неуместной преданности Америке или ошибочной уверенности в её мощи, а может быть, и чего-то ещё, думали финансисты в Токио, однако, печально это или нет, события развивались благоприятно для Японии, и было бы грешно не воспользоваться этим. К полудню по лондонскому времени объём совершенных сделок был колоссальным. Частные инвесторы и небольшие финансовые компании заметили, как поступают все остальные, и присоединились к общему течению — очередная глупость, решили японцы. Полдень в Лондоне — это семь утра на Восточном побережье Америки.
— Я обращаюсь к вам, мои соотечественники, — произнёс президент Дарлинг ровно в пять минут восьмого, появившись на экранах всех основных телевизионных компаний. — Вечером в среду я сказал, обращаясь к вам, что в пятницу снова откроются все. американские финансовые рынки…
