тебе даётся право разработать план, принимающий во внимание и такую возможность.
— Мне только что позвонил приятель с Сайпана. Похоже, кто-то предлагает заплатить баснословную цену за его дом.
— Нам кажется, что они попытаются инсценировать там выборы — что-то вроде референдума по вопросу суверенитета. Если им удастся переселить местных жителей — ну что ж, тогда они смогут кое-чего добиться, правда?
— Но мы не хотим допустить этого?
— Не хотим. Мне нужен детальный план, Роб.
— Ты его получишь, — заверил Райана заместитель начальника оперативного управления Пентагона.
Дарлинг снова выступил по телевидению в девять вечера по восточному поясному времени. Уже начали распространяться слухи об ухудшении отношений с Японией. Ведущие телевизионных компаний, рассказывая о событиях на Уолл-стрите, намекали на происшествие с авианосцами на прошлой неделе и на проходящие между Соединёнными Штатами и Японией переговоры относительно Марианских островов, где, подчёркивали они, линии телефонной связи повреждены тайфуном, которого вроде бы на самом деле вовсе и не было. Неловко было признаваться, что они мало что знают. К тому времени корреспонденты в Вашингтоне обменивались информацией и её источниками, поражённые тем, что мимо них прошло нечто столь сенсационное. Это. изумление переросло в ярость на своё правительство, скрывшее от общественности такие значительные события. Брифинги, начавшиеся в восемь часов, помогли несколько смягчить ситуацию. Да, события на Уолл-стрите привлекают к себе наибольшее внимание. Действительно, решение финансового кризиса имеет жизненно важное значение для американского народа, превосходящее по значимости судьбу каких-то островов, которые далеко не все американцы могут найти на карте. Однако, черт побери, правительство не имеет права скрывать происходящее от средств массовой информации. Некоторые репортёры всё-таки поняли, что первая поправка к американской конституции гарантирует им право самим выяснять, что происходит в мире, а не требовать этого от других. Были и такие, кто догадались, что администрация США старается уладить конфликт без кровопролития, и потому несколько успокоились. Но не до конца.
— Уважаемые соотечественники, — начал Дарлинг своё второе за этот день телевизионное обращение к американцам, и всем сразу стало ясно, что какими бы приятными ни были события сегодняшнего дня, вечерние новости будут плохими. Так и произошло.
В понятии неизбежности есть что-то оскорбительное для человеческой натуры. По своей природе человек является существом, полным надежд и устремлений, — и первое и второе отвергает мысль о том, что есть вещи, не поддающиеся переменам. Но человек также склонен ошибаться, и иногда это делает неизбежными события, которых он так стремится избежать.
Четыре бомбардировщика Б-1Б «лансер» находились сейчас в пятистах милях от побережья Японии и летели, вытянувшись в линию, курсом на восток от Токио. Затем они сделали поворот прямо на запад и легли на курс 270° и тут же снизились до высоты, облегчающей прорыв противовоздушной обороны. Офицеры, оперирующие аппаратурой электронного противодействия на борту каждого самолёта, знали сейчас больше, чем двое суток назад. По крайней мере им было известно, какие вопросы нужно задавать. Дополнительная информация, полученная с разведывательных спутников, позволила установить местоположение всех радиолокационных станций Японии, и американцы знали, что им по силам преодолеть сеть радиолокационного слежения. Важная часть сегодняшней операции заключалась в том, чтобы прощупать возможности японских Е-767, а для этого требовалась немалая осторожность.
После 60-х годов бомбардировщики Б-1Б неоднократно подвергались модернизации. Их скорость теперь даже уменьшилась, зато в конструкции появились элементы технологии «стелс», так что обнаружить самолёт радиолокаторами стало гораздо труднее, особенно с носового ракурса. «Лансеры» имели радиолокационное поперечное сечение, РПС, большой птицы, тогда как у Б-2А оно напоминало воробья, стремящегося спрятаться от коршуна. Кроме того, бомбардировщики обладали огромной скоростью на малых высотах, что всегда является лучшим способом уклониться от атаки, которой экипажи надеялись избежать. Целью сегодняшней операции было прощупать поведение барражирующих японских самолётов раннего обнаружения, дождаться от них электронной реакции, затем развернуться и стремительно умчаться обратно в Элмендорф, унося с собой ещё большую информацию, чем уже получена. Это позволит разработать план настоящего нападения. Экипажи бомбардировщиков упустили из виду лишь одно обстоятельство: температура воздуха на одной части самолётов равнялась 31 градусу по Фаренгейту и 35 — на другой[21].
Ками-2 находился в воздухе в сотне миль к востоку от Коси и следовал точно по линии с севера на юг со скоростью четыреста узлов. Каждые пятнадцать минут самолёт разворачивался и летел в обратную сторону. Он вёл патрулирование уже семь часов и ожидал смены на рассвете. Экипаж устал, но продолжал внимательно вести наблюдение, ещё не совсем освоившись с утомительной рутиной своей операции.
Подлинная проблема была технической, и это сильно влияло на операторов. Их радиолокатор, хотя и весьма совершенный, оказался менее эффективным, чем предполагалось. Предназначенный обнаруживать самолёты, использующие технологию «стелс», он, возможно — операторы ещё точно не знали, — и годился на это благодаря усовершенствованию эксплуатационных характеристик. Сам радар был исключительно мощным, надёжным и точным в работе. Внутренние усовершенствования включали приёмную установку, охлаждаемую жидким азотом, что вчетверо увеличивало чувствительность, и программное обеспечение обработки принятых сигналов действовало превосходно. Собственно, в этом и заключалась суть проблемы. Радиолокационные дисплеи представляли собой обычные телевизионные экраны, на которые выдавалось компьютерное изображение, — результат растрового сканирования. Программное обеспечение было разработано таким образом, что обнаруживало все, что создавало ответный сигнал, и при такой мощности и таком уровне чувствительности оно демонстрировало объекты, не существующие на самом деле. Например, мигрирующих птиц. Программисты разработали программу с пределом скорости, при которой все, что имело скорость меньше ста тридцати километров в час, не принималось во внимание — в противном случае операторам приходилось бы следить за автомобилями, мчащимися по шоссе к западу от самолёта. Однако программное обеспечение позволяло принимать все без исключения отражённые сигналы, прежде чем решить, будет сигнал показан оператору или нет, и все, что находилось в пределах — или за пределами — этого кольца, через несколько секунд рассматривалось как возможный контакт с самолётом. Таким образом, пара альбатросов, летящих на расстоянии нескольких тысяч метров друг от друга, в воображении компьютера становилась движущимся самолётом. Это сводило с ума операторов, а вместе с ними и пилотов двух «иглов», сопровождающих самолёт раннего обнаружения на расстоянии тридцати километров. Результатом таких осложнений было раздражение, которое отражалось на суждениях операторов. Вдобавок при высочайшей чувствительности всей системы все ещё продолжающийся поток гражданских авиалайнеров походил на эскадры бомбардировщиков, и единственным облегчением было то, что Ками-1, барражировавший к северу от Ками-2, занимался слежением за ними и их опознанием.
— Контакт, пеленг один-ноль-один, расстояние четыреста километров, — произнёс в интерком командир одного из самолётов. — Высота три тысячи метров… снижается. Скорость пятьсот узлов.
— Снова птица? — раздражённо спросил полковник, возглавляющий операцию.
— Нет, непохоже… контакт становится все более отчётливым.
Другой лётчик в звании полковника осторожно отодвинул от себя рукоятку управления, и его бомбардировщик начал снижаться. Автопилот был теперь отключён. Входим в область действия воздушного радиолокатора и тут же покидаем её, сказал он себе, окидывая взглядом небо перед собой.
— Вон наш друг, — послышался голос офицера группы электронного противодействия. — Пеленг два- восемь-один.
Автоматически оба лётчика — первый и второй пилоты — посмотрели направо. Неудивительно, что там они ничего не увидели. Второй пилот тут же перевёл взгляд внутрь кабины. Ночью необходимо не отрывать взгляда от приборов. Отсутствие системы надёжных внешних ориентиров означает, что у человека может возникнуть головокружение, потеря пространственной ориентации, чего боятся все лётчики. Самолёт вроде приближался к слоистым облакам. Взгляд второго пилота тут же остановился на приборе, измеряющем наружную температуру. Тридцать пять по Фаренгейту, это хорошо. Стоит температуре опуститься на два-три
