лекарство, от которого они уже через несколько минут заснули. Затем медики вернулись в первую палату. Здесь половина пациентов спали, а остальные находились в состоянии ступора, не замечая ничего вокруг. Их умертвили первыми, введя в вену — у кого они ещё сохранились — сильнодействующий синтетический наркотик «дилаудид». На это потребовалось всего несколько минут, что явилось, по сути дела, актом милосердия. Тела погрузили на тележки и отвезли к газовой печи. Так же поступили с матрасами и постельным бельём. В палате остались лишь металлические каркасы коек, которые вместе со стенами обработали едкими химикалиями. Далее палату закроют на несколько дней, затем снова подвергнут тщательной дезинфекции. Теперь все внимание обслуживающего персонала сосредоточилось на второй группе — девяти преступниках, приговорённых к смертной казни, которые доказали, что лихорадка Эбола штамма Маинги может передаваться по воздуху.
Чиновник прибыл только через сутки. Несомненно, его задержала груда срочных бумаг на столе, подумал Макгрегор, затем обильный ужин и ночь, проведённая с женщиной, в компенсацию за тяжкий труд в департаменте здравоохранения. К тому же за всеми этими заботами, подозревал шотландец, до груды срочных бумаг чиновник так и не успел добраться.
По крайней мере, он был знаком с мерами предосторожности. Африканский врач едва вошёл в палату — ему пришлось сделать короткий шажок, чтобы за ним могла закрыться дверь, — но с этого места уже не сдвинулся. Стоя у входа, он наклонил голову и прищурился, чтобы лучше видеть пациента с расстояния в два метра. Свет в комнате был тусклым, чтобы не причинять боли глазам Салеха. Несмотря на слабое освещение, было заметно, как изменился цвет его кожи. На стойке рядом с кроватью висели бутыли, из которых в тело пациента вводилась кровь группы О и раствор морфия, что делало ситуацию достаточно ясной. Чиновник дрожащими руками в перчатках взял со спинки кровати карту.
— Проведён анализ на антитела? — спросил он, стараясь не обнаруживать страха.
— Результаты оказались положительными, — ответил Макгрегор.
Когда несколько лет назад в Заире случилась вспышка лихорадки Эбола, то новость о первой документированной эпидемии — никто не знал, как давно она проникла в страну, сколько деревень вымерло от лихорадки, — распространилась по соседней больнице с пугающей быстротой, настолько быстро, что медицинский персонал мигом бросил её и в панике скрылся. Это, по крайней мере, сыграло положительную роль и помогло остановить распространение болезни гораздо лучше, чем лечение пациентов, — они так и поумирали без ухода и помощи, но никто не заразился. Теперь африканские медики были знакомы с мерами предосторожности. Все носили маски и перчатки, и процедуры дезинфекции проводились с безжалостной пунктуальностью. Несмотря на то что медицинский персонал больниц в Африке был обычно укомплектован невнимательными и небрежными людьми, этот урок они постигли раз и навсегда. Теперь к ним вернулось чувство уверенности, и они, подобно медицинскому персоналу во всём мире, старались как можно лучше ухаживать за больными.
Впрочем, этому пациенту хороший уход уже ничем не мог помочь. Медицинская карта красноречиво говорила об этом.
— Из Ирака? — спросил чиновник.
— Так он сказал мне, — кивнул доктор Макгрегор.
— Мне нужно проконсультироваться с руководством.
— Доктор, я должен сообщить об этом, — настаивал Макгрегор. — Не исключено, что это начало эпидемии и…
— Нет. — Чиновник отрицательно покачал головой. — Только после того, как у нас будет больше информации. Прежде чем мы пошлём доклад о случившемся — если это понадобится, — необходимо собрать как можно больше достоверных сведений, чтобы можно было принять соответствующие меры.
— Но…
— Ответственность за это возложена на меня, и мой долг заключается в том, чтобы должным образом выполнить все необходимые формальности. — Он сделал жест в сторону пациента. Теперь, когда он снова овладел ситуацией, его руки больше не дрожали. — У него есть семья? Кто может дать нам более подробные сведения о нём?
— Я не знаю.
— Тогда я сам займусь этим, — заявил чиновник. — Распорядитесь снять копии со всех документов и немедленно пришлите их ко мне. — Отдав этот строгий приказ, он почувствовал удовлетворение от того, что выполнил не только свой профессиональный долг, но и долг перед страной.
Макгрегор униженно кивнул. В такие моменты он ненавидел Африку. Его соотечественники работали здесь уже более века. Шотландец по имени Гордон приехал в Судан, полюбил эту страну — он был, наверно, сумасшедшим, подумал Макгрегор, — жил здесь и умер в Хартуме сто двадцать лет назад. Затем Судан стал британским протекторатом. Из Шотландии сюда прибыл пехотный полк и воевал мужественно и достойно под командой британских офицеров. Но затем Судан передали обратно суданцам — слишком поспешно, не имея ни времени, ни денег, чтобы создать инфраструктуру, способную превратить примитивные племена пустынной страны в жизнеспособную нацию. То же самое относилось и к большей части континента, народы Африки расплачивались теперь за оказанную им плохую услугу. Об этом не решались говорить вслух ни он, ни всякий другой европеец из страха прослыть расистами — разве что между собой, а порой не отваживались даже и на это. Но если он был расистом, зачем же тогда приехал сюда?
— Вы получите их через два часа.
— Очень хорошо. — Чиновник вышел из палаты. Теперь старшая медсестра отведёт его в специальное помещение для тщательной дезинфекции, и он будет выполнять все её указания послушно, подобно ребёнку под наблюдением строгой матери.
Пэт Мартин пришёл с туго набитым портфелем, из которого он достал четырнадцать папок и разложил их на столе в алфавитном порядке. Вообще-то на них стояли буквы от А до М, потому что президент Райан специально подчеркнул, что пока ему не хочется знать имена кандидатов.
— Право, я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы вы не давали мне таких полномочий, — сказал Мартин, понуря голову.
— Почему? — поднял глаза Джек.
— Я всего лишь прокурор, господин президент. Хороший прокурор, это верно, и возглавляю теперь департамент уголовного розыска, но ведь я только…
— А как, по-вашему, должен чувствовать себя я? — резко бросил Райан, а затем заговорил спокойнее. — Ещё никому не приходилось выполнять обязанности президента в такой ситуации, начиная с Вашингтона. Почему вы считаете, будто я знаю, что нужно предпринять? Черт побери, я ведь даже не юрист и не смогу разобраться во всём этом без чьей-то помощи.
— Извините, господин президент, я заслужил ваш упрёк, — улыбнулся Мартин.
Но во время предыдущей встречи Райан установил критерии требований, предъявляемых к каждому. Сейчас перед ним лежали папки с данными на старших федеральных судей. В каждой из папок приводилась профессиональная биография только одного судьи Апелляционного суда Соединённых Штатов, начиная от судьи в Бостоне до судьи в Сиэттле. Президент дал указание Мартину и его людям выбрать судей с опытом работы на этой должности не менее десяти лет, в течение которых ими было принято, по крайней мере, пятьдесят письменных решений по важным вопросам (в отличие от рутинных дел вроде тех, как какая-то из сторон выиграла процесс по ответственности за совершение чего-то), причём ни одно из этих решений не было отменено Верховным судом, а если одно или два и были отменены, то позднее их восстановили при повторном рассмотрении в Вашингтоне.
— Здесь подобраны достойные кандидаты, — заметил Мартин.
— Каково их отношение к смертной казни?
— Вспомните, что в Конституции содержится специальное разъяснение по этому вопросу, в Пятой поправке, — уточнил Мартин и процитировал наизусть:
— «Ни один человек не может быть приговорён дважды за одно и то же преступление; его нельзя принудить давать показания против самого себя при уголовном расследовании, а также он не может быть лишён жизни, свободы или собственности, кроме как по решению суда». Таким образом, суд может приговорить преступника к смертной казни, но подвергнуть судебному преследованию по этому делу его можно только один раз. Верховный суд установил необходимые критерии по этому вопросу в нескольких
