— Интересно, где находился Джек в этот момент… — произнёс он наконец. Адмирал вспомнил тост офицеров британской армии:
— Выпьем за кровавые войны и времена года, когда начинаются болезни! — имелись в виду две причины для гарантированного продвижения офицеров по службе, поскольку сразу возникало немало вакантных должностей. Несомненно, многие американские офицеры займут более высокие должности в результате этого страшного инцидента, но вряд ли кому-нибудь из них хотелось продвинуться по службе таким образом. Особенно это касается его близких друзей, находящихся где-то внизу, в израненном городе.
Инспектор О'Дей заметил, что морские пехотинцы чувствуют себя словно в осаждённой крепости. Он поставил свой пикап на Восьмой улице. Все подходы к казармам морской пехоты были забаррикадированы. На обочинах стояли впритык автомобили, в просветах между зданиями ряды были двойными. Инспектор вышел из машины и направился к вооружённому сержанту на КПП; на О'Дее была виниловая куртка с надписью ФБР, а в правой руке он держал удостоверение личности.
— У меня назначена встреча в доме начальника корпуса, сержант.
— С кем, сэр? — спросил морской пехотинец, сверяя лицо инспектора с фотографией на удостоверении.
— С директором ФБР Мюрреем.
— Будьте добры, оставьте у нас оружие. Мы получили такой приказ, сэр, — объяснил сержант.
— Конечно. — О'Дей передал сержанту наплечную сумку, внутри которой находился его «Смит-Вессон 1076» и две запасные обоймы. На дежурство в штаб-квартире ФБР инспектор не брал с собой запасной пистолет. — Сколько у вас здесь солдат?
— Почти две роты. Сейчас ещё одна рота перебрасывается на охрану Белого дома.
Весьма разумно запирать ворота амбара, после того как из него уже украли лошадь, подумал Пэт. Ситуация показалось ему ещё более мрачной из-за того, что его послали с сообщением, что все эти меры предосторожности излишни, но никто не обратил на это внимания. Сержант сделал знак лейтенанту, единственной задачей которого — всю основную работу исполняли сержанты — было провожать гостей через двор к дому начальника корпуса. Подойдя к инспектору, лейтенант приложил руку к козырьку фуражки только потому, что он был всё-таки офицером морской пехоты.
— Я прибыл к Дэниелу Мюррею. Он ждёт меня.
— Прошу вас следовать за мной, сэр.
У каждого угла казарменных зданий стояли вооружённые морские пехотинцы, а в центре двора был установлен на треноге крупнокалиберный пулемёт. Две роты, подумал инспектор, это больше трехсот морских пехотинцев. Да, президент Райан находится здесь в безопасности, если только не объявится ещё один маньяк за штурвалом самолёта. По пути их остановил капитан, пожелавший ещё раз сравнить лицо О'Дея с фотографией на удостоверении. Забота о безопасности президента явно зашла слишком далеко. Нужно сказать об этом, прежде чем на улицах появятся танки.
Мюррей встретил его на крыльце.
— Хорошие новости? — спросил он.
— Очень, — ответил инспектор.
— Пошли. — Мюррей жестом позвал друга за собой и ввёл его в столовую. — Это инспектор О'Дей. Думаю, Пэт, ты знаешь всех, кто находятся здесь.
— Доброе утро. Я приехал с Капитолийского холма. Мы недавно обнаружили кое-что, проливающее свет на происшедшее, — начал он и через пару минут закончил рассказ.
— Насколько надёжна эта информация? — спросила Андреа Прайс.
— Вы ведь знаете, как ведётся расследование, — ответил О'Дей. — Это предварительные данные, но мне они кажутся вполне надёжными, а после полудня узнаем о результатах проведённых тестов. Сейчас происходит опознание тела. Процедура осложняется тем, что труп обезглавлен, а руки сильно пострадали. Мы не собираемся закрывать дело, просто говорим, что в нашем распоряжении имеется предварительная информация, подтверждающая уже имеющиеся сведения.
— Можно упомянуть об этом по телевидению? — спросил Райан, глядя на сидящих за столом.
— Ни в коем случае, — ответил ван Дамм. — Во-первых, эта информация ещё не окончательная. Во- вторых, пока слишком рано говорить об этом, и зрители могут не поверить.
Мюррей и О'Дей обменялись взглядами. Они не были политиками, а Арни ван Дамм принадлежал к их числу. Для них контроль за полученной информацией необходим для того, чтобы присяжные поняли, что никто не имел к ней доступа. Для Арни контроль за информацией состоял в том, чтобы люди не узнали о ней до тех пор, пока он не убедится, что для этого настало время, пока её не проверят самым тщательным образом, а затем будут сообщать постепенно, по чайной ложке. Оба подумали о том, есть ли у Арни дети и если есть, то не умер ли его ребёнок с голоду, ожидая, пока отец натрёт ему должным образом морковку. Они заметили, что Райан пристально посмотрел на главу своей администрации.
«Чёрный ящик», о котором теперь знают все, представляет собой всего лишь магнитофон, провода от которого ведут в кабину пилотов. Магнитофон записывает данные о работе двигателей и других бортовых устройств, а также переговоры пилотов. Авиакомпания «Джапэн эйрлайнз» принадлежит государству, и на её самолётах установлены все новейшие приборы. Полётные данные сразу переводятся в цифровую форму, а потому их расшифровка была несложной. Старший техник прежде всего сделал чёткую копию подлинной металлической ленты, извлечённой из «чёрного ящика», запер оригинал в сейф и занялся расшифровкой копии. Национальный департамент безопасности на транспорте принял меры, чтобы при расшифровке присутствовал переводчик, владеющий японским языком.
— Полётные данные кажутся при первом прослушивании простыми и ясными. Все механизмы на самолёте работают исправно, — сообщил аналитик, глядя на данные, появляющиеся на экране компьютера. — Плавные повороты, ровная работа двигателей. Пилот ведёт самолёт, как по учебнику… вот до этого момента. — Он постучал пальцем по экрану. — Здесь он сделал крутой поворот с курса ноль- шесть-семь на курс один-девять шесть… и снова все работает нормально.
— В кокпите никаких разговоров. — Второй техник прослушивал запись голосов, прогоняя ленту взад и вперёд, обнаружив только рутинные переговоры между самолётом и наземными станциями управления полётом. — Я возвращаюсь к началу записи. — На ленте вообще-то не было начала. Она представляла собой непрерывную петлю на этом магнитофоне, потому что «Боинг-747» обычно совершал продолжительные перелёты над морской поверхностью, длившиеся по сорок часов. Технику пришлось потратить несколько минут, чтобы найти конец предыдущего рейса, и тут он услышал обычный обмен информацией и командами между двумя пилотами, а также самолётом и службой наземного контроля, сначала на японском языке, а затем на английском, которым обычно пользуются при международных рейсах.
Голоса стихли вскоре после того, как авиалайнер остановился на выделенной для него дорожке. В течение целых двух минут царило молчание, и затем снова началась запись, когда включились приборы во время процедуры проверки бортовых устройств, как это обычно делается перед вылетом самолёта. Переводчик японского языка — армейский офицер, одетый в штатское, — приехал из Агентства национальной безопасности.
Звуки были чёткими и ясными. Они слышали, как щёлкали переключатели, где-то сзади раздавалось жужжание инструментов, но самым громким звуком было дыхание второго пилота, которого они опознали по дорожке на плёнке магнитофона.
— Остановитесь, — внезапно сказал офицер. — Немного перемотайте ленту назад. Тут был слышен второй голос, я не совсем… Вот сейчас хорошо. Он сказал: «У тебя все готово?» Это вопрос. Должно быть, старшего пилота. Да, захлопнулась дверь, в кабину вошёл старший пилот. «Предполётная подготовка закончена… готов приступить к рулёжке и взлёту… О…» Боже мой, он убил его. Ещё перемотайте ленту назад.
Армейский офицер — майор — не заметил, что агент ФБР взял вторую пару наушников.
Оба впервые услышали это. Агенту ФБР приходилось видеть видеозапись убийства, но ни он, ни офицер армейской разведки ни разу не слышали звуков, сопровождающих его. Удар, шорох врезающегося в человеческую плоть ножа, вздох удивления и боли, что-то вроде бульканья, словно попытка заговорить, и тут же послышался другой голос.
