чтобы все ознакомились с одинаковыми принципами командной игры, и каждый из них должен знать, на что способен другой игрок.
— Значит, здесь нужно беспокоиться в первую очередь не о вооружении, — кивнул министр обороны. — Самое главное — люди.
— Совершенно точно, сэр, — подтвердил полковник. — Я могу научить вас водить танк за несколько минут, но пройдёт немало времени, прежде чем я позволю вам маневрировать вместе с остальными танками моей бригады.
— Так вот почему вам так нравится, когда каждые несколько лет появляется новый министр обороны, — лукаво улыбнулся Бретано.
— Почти все быстро осваиваются на этом месте.
— Ну хорошо, так что мы скажем президенту?
Эскадры боевых кораблей Китая и Тайваня находились на почтительном расстоянии друг от друга, словно с севера на юг по проливу, отделяющему остров от материка, протянулась невидимая граница. Корабли тайваньского флота плыли с такой же скоростью, как и китайские, преграждая им доступ к их островному дому, но неофициальные правила были установлены, и пока их никто не нарушал.
Это вполне устраивало командира американской подводной лодки «Пасадена», на которой акустики и группа слежения пытались контролировать происходящее с кораблями обоих флотов, причём в душе надеясь, что, пока они находятся между боевыми кораблями двух флотов, те не начнут обмениваться ударами. Погибнуть по ошибке было бы слишком печальным концом.
— Торпеда в воде, пеленг два-семь-четыре! — донёсся возглас из отсека акустиков. Головы моряков повернулись и слух обострился.
— Всем сохранять спокойствие, — негромко приказал капитан. — Гидропост, мне нужны более подробные сведения! — произнёс он уже гораздо громче.
— Такой же пеленг, как на контакт «Сьерра четыре-два», это эсминец типа «луда-II», сэр. Торпеда пущена, наверно, с него.
— Пеленг на «Четыре-два» два-семь-четыре, расстояние тридцать тысяч ярдов, — тут же сообщил старшина из группы слежения.
— Шум походит на одну из их самонаводящихся торпед, сэр, шесть лопастей, вращаются с большой скоростью, пеленг меняется с севера на юг, определённо проходит мимо нас.
— Очень хорошо, — отозвался капитан, заставляя себя сохранять спокойствие.
— Возможно, целью является «Сьерра-один-пять», сэр. — Этот контакт был старой субмариной типа «минг», китайской копией древней русской подлодки типа «ромео», ржавой развалиной, спроектированной в начале пятидесятых годов, которая всплыла меньше часа назад, чтобы перезарядить аккумуляторные батареи.
— Она на пеленге два-шесть-один, примерно на той же дистанции. — Это прозвучал голос офицера, командующего группой слежения. Главный старшина слева от него кивнул головой в знак согласия.
Капитан закрыл глаза и позволил себе вздохнуть. Он слышал рассказы о добрых старых днях холодной войны, когда подводники вроде Берта Манкузо уходили на север в Баренцево море и иногда оказывались прямо в районе стрельб кораблей советского военно-морского флота, ведущихся боевыми снарядами, а временами, может быть, их даже принимали за учебные цели. Сейчас они шутили, сидя в своих кабинетах, что это была хорошая возможность проверить на деле, насколько эффективны советские боеприпасы. Теперь он понял, что они испытывали тогда. К счастью, его личный гальюн находился всего в двадцати футах, так что, если произойдёт неладное…
— Паразитные, паразитные, механические паразитные на пеленге два-шесть-один, по-видимому, шумовая приманка, выпущенная контактом «Сьерра-один-пять». Пеленг на торпеду сейчас два-шесть-семь, ориентировочная скорость сорок четыре узла, пеленг продолжает меняться с севера на юг, — доложил акустик. — Одну минуту — ещё одна торпеда в воде, пеленг два-пять-пять!
— По этому пеленгу нет контакта — торпеда, по-видимому, сброшена с вертолёта, — послышался голос главного старшины.
По возвращении в Пирл-Харбор следует непременно обсудить одну из этих морских историй с Манкузо, подумал капитан.
— Такая же акустическая сигнатура, сэр, ещё одна самонаводящаяся рыба, движется на север, возможно, тоже нацелена на «Сьерру один-пять».
— Взяли в вилку беднягу. — Это произнёс старший помощник.
— А на поверхности сейчас темно? — внезапно спросил капитан. Находясь на глубине, иногда так просто потерять счёт времени.
— Конечно, сэр, — снова ответил старпом.
— А мы видели на этой неделе, чтобы они проводили вертолётные операции по ночам?
— Нет, сэр. Судя по разведданным, они не любят летать над своими эсминцами ночью.
— Значит, ситуация только что изменилась? Поднять электросенсорную антенну.
— Слушаюсь, поднять электросенсорную антенну. — Матрос потянул за соответствующую ручку, и тонкая, как тростник, хлыстовая антенна, ведущая контроль за электронными излучениями, поднялась вверх под шипение гидравлики. «Пасадена» находилась на перископной глубине, и её длинный гидроакустический «хвост» тянулся позади, пока подлодка старалась находиться приблизительно на одинаковом — надеялся капитан — расстоянии от двух вражеских эскадр. Это было самым безопасным местом, если только не начнётся настоящая война.
— Мы ищем…
— Есть, сэр, это излучатель авиационного типа, по частоте импульсов походит на новый французский. Вы только посмотрите, сэр, там работает множество радиолокаторов, понадобится время, чтобы опознать все.
— На некоторых из китайских фрегатов находятся французские вертолёты «дофин», сэр, — заметил старпом.
— И они проводят ночные операции, — подчеркнул капитан. Это было неожиданным. Вертолёты стоят немало, а посадка ночью на палубы эсминца всегда дело рискованное. Китайский военно-морской флот проводил учения, готовясь к чему-то.
События в Вашингтоне могут приобретать щекотливый характер. Столицу страны неизменно охватывает паника при сообщении о появлении единственной снежинки, хотя все сознают, что выбоины на дорогах вряд ли сможет заполнить даже метель, и то если с дорог не будут сгребать выпавший снег. Но речь шла о чём-то более значительном. Подобно тому как солдаты когда-то шли в бой за знаменем, так и высокопоставленные вашингтонские чиновники следуют за руководителями или идеологами, а вот на самих верхах обстановка обостряется. Чиновник низкого или среднего звена может просто сидеть у себя в кабинете, не обращая внимания на то, кто стоит во главе его министерства, но чем выше его положение, тем ближе он к необходимости принимать решения. Чиновники, занимающие подобные посты, действительно должны время от времени предпринимать что-то или говорить другим, чем им следует заниматься помимо того, что входит в их обязанности. Чиновник, занимающий высокую должность, регулярно бывает в ещё более высоких кабинетах, вплоть до Овального кабинета президента, и его начинают отождествлять с их владельцами. Несмотря на то что доступ к высшим руководителям означает определённую власть и престиж, о чём свидетельствует и фотография с автографом на стене, которая даёт понять посетителям вашу значимость. Если что-то происходит с человеком на фотографии, то и сама фотография и подпись на ней обращаются в свою противоположность. Наибольшая опасность таится в том, что вы можете превратиться вместо приближённого человека, что всегда полезно, в отвергнутого, если не навсегда, то по крайней мере на время, вынужденного снова пробиваться наверх, а такая перспектива не очень привлекательна для того, кто уже и так потратил немало времени, дабы оказаться там.
Самая надёжная защита от подобного падения — создать вокруг себя круг друзей и соратников. Этот круг должен быть не столько глубок, сколько широк, и включать людей самых разных частей политического спектра. Вы должны быть знакомы с достаточно большим числом симпатизирующих вам людей, приближённых к высшим чиновникам, чтобы при любом исходе событий на самом верху для вас всегда
