— Вот как? Но я ведь не нарушаю законов, правда? — спросил Кларк с очевидной озабоченностью.
— Нет, не нарушаете, — ответил торговец, но было заметно, что он нервничает.
— Я куплю вот это, — показал Кларк на ожерелье.
— Как вы будете платить?
— Американские доллары вы примете?
— Да. Цена девятьсот американских долларов. Кларк постарался не выказать своего удивления. Даже на оптовом рынке в Нью-Йорке подобное ожерелье стоило бы по меньшей мере втрое дороже, и хотя он не собирался платить такие деньги, всегда приятно поторговаться, тем более что здесь это традиция. Кларк полагал, что если ему удастся сбить цену до тысячи пятисот долларов, то и это будет очень дёшево. Но, может быть, он не расслышал торговца?
— Вы сказали девятьсот?
Торговец выразительно ткнул пальцем в грудь Кларка.
— Хорошо, восемьсот долларов и ни долларом меньше. Вы что, хотите разорить меня? — громко прибавил он.
— Вы отчаянно торгуетесь, — произнёс Кларк, делая вид обороняющегося человека, потому что заметил, что двое следивших подошли ближе.
— Все вы так неверные! Отдать вам даром? Это дорогое ожерелье, и надеюсь, вы покупаете его вашей честной жене, а не какой-нибудь уличной развратнице!
Кларк решил, что и так достаточно подверг торговца опасности. Он достал из кармана бумажник, отсчитал банкноты и вручил их торговцу.
— Вы даёте мне слишком много! Я не вор, а честный человек! — Золотых дел мастер вернул ему одну стодолларовую банкноту.
Семьсот долларов за такое дивное золотое ожерелье?
— Извините меня, я не хотел оскорблять вас, — сказал Джон, пряча в карман ожерелье, которое торговец едва не бросил ему в руки без всякого футляра.
— Мы не варвары, — отчётливо произнёс торговец и тут же повернулся к нему спиной.
Кларк и Лефевр прошли до конца улицы и свернули направо. Они шли быстро, заставив следующих за ними иранцев ускорить шаг.
— Какого черта? — недоуменно спросил американец. Он никак не ожидал чего-либо подобного.
— Как видите, энтузиазм народа по отношению к режиму уменьшился. Вы видели наглядный пример этого. Вы вели себя весьма убедительно, мсье Кларк. Сколько времени работаете в ЦРУ?
— Достаточно долго, чтобы не проявить изумления по такому поводу. Насколько я знаю, в вашем языке есть хорошее слово для характеристики здешней ситуации — merde.
— Значит, это подарок вашей жене?
— Да, — кивнул Джон. — У него будут неприятности?
— Не думаю, — ответил Лефевр. — Но он, наверно, продал ожерелье себе в убыток, Кларк. Любопытный жест со стороны иранского торговца, верно?
— Пошли обратно. Мне нужно разбудить госсекретаря.
Через пятнадцать минут они были в посольстве. Джон сразу поднялся к себе в комнату.
— Что там за погода, мистер К.? — спросил Динг. Кларк сунул руку в карман и бросил ему через комнату какой-то предмет. Чавез поймал его. — Тяжёлое, — пробормотал он.
— Как ты думаешь, сколько это стоит, Доминго?
— Похоже на чистое золото, на ощупь тоже… не меньше пары косых.
— Ты поверишь, что я заплатил за него семьсот баксов?
— Может быть, это был твой родственник, Джон? — улыбнулся Чавез и тут же нахмурился:
— Мне казалось, что нас здесь не любят.
— Времена меняются, — негромко произнёс Джон, цитируя золотых дел мастера.
— Серьёзная авиакатастрофа? — спросила Кэти.
— Говорят, уцелело сто четыре человека, некоторые с тяжёлыми травмами, девяносто погибших — их тела извлекли из-под обломков, — ещё тридцать пока не удалось обнаружить, это означает, что они тоже мертвы, просто не смогли опознать трупы. — Джек читал донесение, которое только принёс к двери Раман. — В числе уцелевших шестнадцать американцев. Пятеро погибли. Девять не опознаны и считаются погибшими. Боже мой, на борту было сорок граждан КНР! — Он покачал головой.
— Но почему… если они не ладят друг с другом…
— Почему поддерживают столь обширные деловые отношения? Они действительно активно торгуют между собой, хотя фыркают и шипят друг на друга, словно уличные коты. Просто они нужны друг другу.
— Как мы поступим теперь? — спросила его жена.
— Пока не знаю. Мы задержали выпуск пресс-релиза до утра в ожидании более подробной информации. Но как я могу спать в такую ночь? — спросил президент Соединённых Штатов. — На другом краю света погибло четырнадцать американцев. Разве я не должен был защитить их? Я не могу допускать, чтобы кто-то убивал наших граждан.
— Люди умирают каждый день, Джек, — напомнила ему первая леди.
— Но не от ракет «воздух — воздух». — Райан положил донесение на ночной столик и выключил свет, надеясь, что сон всё-таки придёт, и думая о том, чем кончится встреча в Тегеране.
Началось с рукопожатий. Чиновник Министерства иностранных дел встретил их у входа. Французский посол представил всех, и они быстро вошли внутрь, чтобы избежать назойливых телевизионных камер, хотя на улице было пустынно. Кларк и Чавез исполняли свои обязанности, стоя недалеко от государственного секретаря, но не слишком близко, и нервно оглядывались по сторонам, как от них и ожидали.
Государственный секретарь последовал за иранским чиновником. За ними шли остальные. Французский посол остался в приёмной вместе с сопровождающими, а Адлер и чиновник вошли в скромно обставленный кабинет духовного главы Объединённой Исламской Республики.
— Приветствую вас с миром, — сказал Дарейи, поднимаясь из-за стола, чтобы поздороваться со своим гостем. Он говорил через переводчика. Это был обычный приём при встречах такого рода, поскольку давал время для более точного перевода каждого слова, а если что-то потом оказывалось не так, всегда можно сослаться на ошибку переводчика. Это предоставляло обеим сторонам удобный выход из положения. — Пусть Аллах благославит нашу встречу.
— Мы благодарны вам за то, что вы нашли возможность принять нас, хотя вас предупредили за столь короткое время, — ответил Адлер, опускаясь в кресло.
— Вы проделали дальний путь. Я надеюсь, ничто не осложнило его? — вежливо осведомился Дарейи.
Весь ритуал будет вежливым, во всяком случае его начало, подумал Адлер.
— Наше путешествие прошло спокойно, — ответил он. Чтобы подавить зевоту и не обнаружить усталости, он ещё в посольстве выпил три чашки крепкого французского кофе, хотя желудок отреагировал на них бурчанием. Дипломаты во время серьёзных встреч должны держаться, как хирурги в операционной, и Адлер давно научился не выдавать своих эмоций, что бы ни происходило с его желудком.
— Сожалею, что мы не можем показать вам весь наш город. В нём заключено столько истории и красоты. — Оба ждали, пока переводчик закончит перевод. Переводчиком был тридцатилетний мужчина, его лицо выражало напряжение и, увидел Адлер… страх перед Дарейи? Скорее всего это сотрудник Министерства иностранных дел, на нём был несколько помятый костюм — в противоположность аятолле, который был в просторном халате, что подчёркивало его национальную и религиозную принадлежность. Лицо Махмуда Хаджи было строгим, но не враждебным, и, как ни странно, он, казалось, не проявлял ни малейшего любопытства.
— Может быть, мне удастся познакомиться с вашим городом во время следующего визита.
Дружеский кивок.
— Да, конечно. — Эти слова Дарейи произнёс по-английски, это напомнило Адлеру, что аятолла понимает язык своего гостя. В этом не было ничего необычного, заметил государственный секретарь.
— Прошло много времени с тех пор, как между нашими странами осуществлялись прямые контакты, тем более на гаком уровне. — Это верно, но мы приветствуем такие контакты. Чем могу служить вам, секретарь
