– Итак, у него были враги? – спросил подполковник Шабликов.
– У Григория Филипповича было много врагов. Он не стеснялся открыто высказывать свои мысли и оскорблял слишком многих людей.
– Что ещё? – потребовал Шабликов. – Ведь не могли же его взорвать на середине площади только из-за того, что он оскорбил чувства какого-то преступника!
– Он начинал строить планы о ввозе наркотиков в Россию, – сообщил осведомитель.
– Вот как? Расскажи об этом поподробнее.
– У Гриши были контакты с колумбийцами. Три месяца назад он встретился с ними в Швейцарии и в настоящее время разрабатывал план доставки кокаина из Колумбии в Одессу. До меня доходили слухи, что он собирался создать канал транспортировки наркотиков из Одессы в Москву.
– А как он намеревался платить им за кокаин? – спросил подполковник милиции. Русские деньги были, по сути дела, почти бесполезными бумажками.
– Твёрдой валютой. Гриша располагал крупными суммами валюты. Западные клиенты щедро платили ему, да и русские клиенты мало в чём уступали. Он знал, как сделать людей счастливыми – за высокую цену.
«Распутин», – подумал подполковник. Авсеенко действительно был распутным человеком. Ублюдок поставлял желающим тела красивых русских девушек – а иногда и мальчиков. Это было известно Шабликову. Ему платили такие деньги, что он смог приобрести огромный германский автомобиль (за иностранную валюту, его люди уже проверили сделку), а теперь намеревался заняться ввозом наркотиков. За наркотики колумбийцы наверняка потребуют предоплату, а это означало, что Распутин собирался продавать кокаин за иностранную валюту, потому что колумбийцев вряд ли интересовали русские рубли. Авсеенко не был потерей для его страны. Скорее наоборот, тот, кто его убил, должен получить награду за такой подвиг… Но ведь освободившееся место во главе организации сутенёра наверняка займёт кто-то другой, а этот человек может оказаться умнее и хитрее. Такой всегда была проблема с преступниками. В преступном мире действовал сформулированный Дарвиным процесс естественного отбора – выживали сильнейшие. Милиция арестовывала много преступников – иногда слишком много, – но в её сети попадались только тупые и глупые, в то время как умные преступники становились ещё хитрее и изворотливее. Создавалось впечатление, что милиция попусту старается угнаться за преступниками, потому что те, кто нарушал закон, всегда обладали инициативой.
– Понятно. Кто ещё занимается ввозом наркотиков?
– Этого я не знаю. Разумеется, ходят слухи, и мне известны имена некоторых уличных торговцев, но кто стоит за их спиной и снабжает их наркотиками – это мне неизвестно.
– Выясни, – холодно приказал Шабликов. – Вряд ли это окажется слишком трудным при твоих способностях и связях.
– Сделаю всё, что в моих силах, – пообещал осведомитель.
– И сделай это побыстрее, Павел Петрович. Ты также узнаешь для меня, кто займёт место Распутина в его империи.
– Слушаюсь, товарищ подполковник. – Осведомитель покорно кивнул.
«Такова власть высокопоставленного милиционера», – подумал Шабликов. Настоящая власть, благодаря которой он мог подчинить себе других людей, и это доставляло ему удовольствие. В данном случае его осведомителем был человек, за которым тянулся длинный след преступлений, известных милиции. Он занимал не последнее место в преступном мире, и подполковник приказал ему раздобыть необходимую информацию. Этот приказ будет выполнен, в противном случае его арестуют, он отправится в тюрьму и потеряет источник своего дохода. Обратной стороной медали являлась определённая защита, которую обеспечивал ему Шабликов. Пока преступник-осведомитель не совершал слишком серьёзных проступков, подполковник защищал его от судебного преследования. То же самое происходит и во многих других странах мира, говорил себе Ефим Константинович Шабликов, один из самых опытных следователей московской милиции. А как иначе он сможет получить информацию о людях, совершивших действительно серьёзные преступления? Ни одно полицейское ведомство в мире не имеет достаточно сил и средств, чтобы расследовать все преступления, так что использование преступников для раскрытия преступлений было самым простым и дешёвым способом сбора информации.
Единственное, что не следовало упускать из вида, было то, что осведомители сами являлись преступниками и потому во многих случаях на их информацию нельзя было полагаться полностью. Они могли лгать, преувеличивать, сообщать то, что, по их мнению, хотел услышать их хозяин. Поэтому Шабликову приходилось выслушивать своих осведомителей с определённой осторожностью.
Что касается самого осведомителя, Павла Петровича Клусова, у него были свои сомнения.
Ему приходилось иметь дело с этим коррумпированным подполковником милиции. Шабликов не был бывшим офицером КГБ, он являлся профессиональным милиционером и потому не был таким умным и хитрым, как считал себя. Шабликов привык получать взятки и заключать тайные сделки с теми, кого он преследовал. Вероятно, этим и объяснялось достигнутое им достаточно высокое положение в милиции. Он знал, как получать информацию, заключая незаконные сделки с людьми, подобными ему, Клусову.
Осведомитель подумал о том, что было бы интересно узнать, нет ли у подполковника где-то банковского счета в твёрдой валюте. Неплохо также выяснить, где он живёт, на каких автомобилях ездят он и его жена. И всё-таки он сделает то, что потребовал от него подполковник, потому что его собственные «коммерческие» предприятия успешно функционировали под крышей, которую обеспечивал Шабликов. Сегодня вечером он зайдёт к Ирине Агановне, выпьет там, может быть, переспит с ней, а в течение этого времени узнает у неё, насколько глубоко скорбят о смерти Авсеенко его… бывшие… сотрудницы.
– Обязательно, товарищ подполковник, – заверил Клусов Шабликова. – Я сделаю всё, что вы мне поручили. Попытаюсь передать полученную информацию уже завтра.
– Что значит – попытаюсь, Паша? Ты не пытайся, а сделай, – сказал ему Шабликов голосом школьного учителя, требующего выполнения домашнего задания от ленивого ученика.
– Дело уже начато, – сказал своему премьер-министру Чанг.
– Надеюсь, что на этот раз все будет более удачным, чем в двух предыдущих случаях, – сухо проговорил премьер. Опасность, связанная с этой операцией, была несравненно большей. В двух предыдущих операциях, когда Япония пыталась коренным образом изменить ситуацию в западной части Тихого океана, а Иран сделал попытку создать новое государство из пепла развалившегося Советского Союза, Китайская
