Двое из них были талантливыми геологами, их теоретическая интуиция поразила американских и британских коллег. Больше того, они схватывали преимущества нового поискового оборудования с такой же быстротой, как и спроектировавшие его инженеры.
В течение многих лет эта часть Восточной Сибири считалась геологическим близнецом «Северного склона» региона Аляски и Северной Канады, где разрабатывались огромные нефтяные месторождения, приносящие колоссальную выгоду этим двум странам. Трудность заключалась в необходимости доставки сюда тяжёлого оборудования, чтобы убедиться, что сходство является реальным, а не просто внешним.
Процесс доставки оборудования в соответствующие места превратился в настоящий кошмар. Огромные грузовики, привезённые по железной дороге из Владивостока в Юго-Восточную Сибирь – они были слишком тяжёлыми для доставки по воздуху, – потом в течение месяца пробирались по практически непроходимой местности на север от Магдагачи, через Аим и Усть-Май, и наконец прибыли на место работы к востоку от Казачьего. Но то, что они там нашли, потрясло всех. От Казачьего на реке Яне по всему пространству до Колымского на Колыме находилось месторождение нефти, ничем не уступающее запасам Персидского залива. Грузовики с портативным компьютерным оборудованием для сейсмического исследования недр обнаружили потрясающее количество куполообразных выступов идеальной формы, причём некоторые находились на глубине всего в две тысячи футов. Бурить нефтяные скважины на такую незначительную глубину будет так же просто, как резать свадебный пирог кавалерийской саблей. Размеры месторождения можно будет определить только после того, как пробурят пробные скважины. «Придётся бурить больше сотни таких скважин, – подумал старший американский инженер, – судя по огромному размеру нефтяных полей». Но он ещё никогда не видел такого многообещающего и колоссального по размерам нефтяного месторождения за всю свою профессиональную жизнь. Разумеется, трудности разработки этого месторождения будут немалыми. Если не считать саму Арктику, на земле больше нет места с менее привлекательным климатом. Доставка сюда бурового и сопутствующего оборудования потребует нескольких лет многоэтапных инвестиций, строительства аэродромов, возможно, строительства гаваней для грузовых кораблей, потому что только они смогут доставить сюда тяжёлое оборудование – причём лишь в течение коротких летних месяцев. А ещё придётся строить магистральный нефтепровод для перекачки нефти на рынок. По-видимому, через Владивосток, думал американец. Русские смогут продавать её там, и супертанкеры, более точно именуемые очень большими или ультрабольшими перевозчиками сырой нефти, будут перевозить её через Тихий океан, может быть, в Японию, или в Америку, или куда-нибудь ещё, где существует потребность в нефти, то есть повсюду. От покупателей сюда хлынет поток твёрдой валюты.
Потребуется ещё очень много лет, прежде чем Россия сможет накопить средства, необходимые для потребления нефти её собственной промышленностью и частными лицами. Но, как нередко происходит с такими вещами, поток валюты, который появится в результате продажи сырой сибирской нефти, повернётся в обратную сторону и будет использован для покупки нефти из других источников, которая поступит в русские порты и станет перекачиваться по существующим русским трубопроводам для собственных нужд. Разница в стоимости продажи и покупки по сравнению со строительством гигантского и исключительно дорогого магистрального нефтепровода в любом случае окажется незначительной, и такие решения обычно принимаются не по экономическим, а по политическим причинам.
В то же самое время и на расстоянии всего в шестьсот миль – девятьсот шестьдесят километров – другая геологическая партия работала на восточном краю Саянского горного хребта. Туземцы из местных кочующих племён, живущих в этом регионе, занимающиеся на протяжении веков разведением оленей, принесли в государственное учреждение несколько сверкающих жёлтых камней. Мало кто в мире не знает, что это за сверкающие жёлтые камни, по крайней мере, на протяжении предыдущих тридцати столетий, и геологическая поисковая партия была послана сюда из Московского государственного университета, который по-прежнему является самым престижным учебным заведением страны. Они смогли прилететь к месту проведения геологической разведки на самолёте, поскольку их снаряжение было намного легче, чем у геологической партии, ведущей поиски нефти. Последние несколько сотен километров пришлось ехать верхом, что являлось удивительным анахронизмом для докторов наук, больше привыкших ездить в отличном Московском метро.
Первый человек, с которым они столкнулись, был мужчина лет восьмидесяти, живущий в одиночестве со своим стадом оленей и винтовкой, выстрелами из которой он отпугивал волков. Он жил в одиночестве после смерти жены, скончавшейся двадцать лет назад, полностью забытый часто меняющимися правительствами своей страны. О его существовании знали всего несколько продавцов в маленькой мрачной деревне в тридцати километрах к югу от него. На его умственное состояние повлияло продолжительное одиночество. Ему удавалось каждый год застрелить трех или четырех волков, и он хранил их шкуры подобно любому охотнику-оленеводу, но поступал с ними немного иначе. Сначала мужчина брал шкуры и, наполнив их камнями, относил к маленькой речке, текущей рядом с его хижиной.
В западной литературе хорошо известна легенда про Язона и аргонавтов, отправившихся на поиски золотого руна. Совсем недавно стало понятно, что эта легенда имела под собой вполне реальное основание: племена Малой Азии клали шкуры своих овец в быстротекущие реки, и на шерсти оставался золотой песок, вымытый из месторождений, расположенных в верховьях рек. Золотой песок превращал бледную овечью шерсть в нечто почти волшебное, настоящее золотое руно.
Мужчина, ничего не знавший про Язона и аргонавтов, поступал в точности так же, как это делали племена Малой Азии. Волчьи шкуры, которые висели на стенах, сперва показались геологам скульптурами мастеров эпохи Возрождения или даже творением ремесленников Древнего Египта – у них было такое изысканное покрытие. Но затем исследователи обнаружили, что каждая волчья шкура весила добрых шестьдесят килограммов, а в хижине их было тридцать четыре! Сев за стол с хозяином хижины с неизменной бутылкой водки, они узнали, что зовут его Пётр Петрович Гоголь, что он воевал во время Отечественной войны с фашистами. Там он был снайпером и, что было ещё более поразительным, награждён двумя Золотыми Звёздами Героя Советского Союза за своё мастерство.
Благодарная, до определённой степени, нация разрешила ему вернуться на родину предков, – оказалось, что он произошёл от предприимчивых русских, которые приехали в Сибирь в начале девятнадцатого века. Там он и жил, забытый бюрократами, которые никогда не проявляли интереса к тому, откуда берётся оленье мясо, составляющее пищу местных жителей, или кто получает деньги по высылаемым пенсионным чекам. Он получал деньги и покупал боеприпасы для своей старой винтовки со скользящим затвором. Пётр Петрович знал ценность найденного им золота, но он не тратил его, потому что находил свою одинокую жизнь вполне удовлетворительной. Месторождение золота в нескольких километрах вверх по течению речки, где волки совершали своё последнее купание – как описал это Пётр Петрович с озорным огоньком в глазах и после опрокинутой стопки водки, – оказалось весьма значительным, возможно, не уступающим южноафриканскому месторождению, открытому в середине девятнадцатого века, которое превратилось затем в самую богатую золотую шахту мира. Местное золото не было открыто по нескольким причинам, главным образом относящимся к ужасному сибирскому климату, который, во-первых, не допускал тщательных геологических исследований и, во-вторых, покрывал местные речки толстым слоем льда в течение такого длительного времени, что золотой песок в их руслах никто не замечал.
Обе экспедиции – по поиску нефти и та, которая искала месторождение золота, – были снабжены спутниковыми телефонами, чтобы быстрее доложить о полученных результатах. По чистой случайности экспедиции доложили о найденных месторождениях нефти и золота в один и тот же день. Система спутниковой связи «Иридиум», которой они пользовались, была колоссальным прорывом в глобальных коммуникациях. С помощью небольшого портативного аппарата можно было поддерживать связь с роем низколетящих спутников, состоящих в перекрёстном контакте и передающих полученные сигналы почти со
