– Далее, каким образом мы убедим русских? – спросил Джек. – Это может рассматриваться в Москве как внушительная потеря лица.
– Нам придётся объяснить им создавшуюся проблему. В конце концов, опасность угрожает России, – заметил Адлер.
– Но они не относятся к числу посвящённых. Они захотят узнать все подробности, ведь здесь мы говорим об их национальной безопасности, – напомнил Гудли.
– Тебе известно, кто сейчас находится в Москве? – спросил Фоули у президента.
– Джон?
– «Радуга Шесть». Джон и Динг знакомы с Головко, а Головко является главным советником Грушевого. Это хороший и удобный тайный канал. Имей в виду, это подтверждает, что на него была нацелена ракета при покушении на площади Дзержинского. Может быть, Сергей Николаевич не почувствует себя лучше, узнав об этом, но лучше знать, чем догадываться.
– Ну почему эти глупые гребаные люди не заявят просто, что раскаиваются в том, что застрелили двух священников? – раздражённо спросил Райан.
– А почему ты не подумал о том, что гордыня относится к числу семи смертных грехов? – спросил в ответ директор ЦРУ.
Портативный телефон Кларка был связан со спутником, и в него была встроена система кодирования. Фактически это была пластиковая карточка толщиной в четверть дюйма, что давало возможность прижимать телефон плечом к уху. Подобно большинству таких телефонов, ему требовалось время для синхронизации с другим телефоном, по которому говорил собеседник. Благодаря тому, что канал связи проходил через спутник, время синхронизации было более продолжительным.
– Канал безопасен, – произнёс наконец синтетический женский голос.
– С кем я говорю?
– Эд Фоули, Джон. Как тебе нравится в Москве?
– Здесь нам приятно. В чем дело, Эд? – спросил Джон. Директор ЦРУ звонил из Вашингтона по кодированной линии не для того, чтобы обмениваться любезностями.
– Отправляйся в посольство. Мы хотим, чтобы ты передал донесение.
– В чем оно заключается?
– Отправляйся в посольство. Там тебя ждут. О'кей?
– Понял. Конец связи. – Джон выключил телефон и снова вошёл в клуб.
– Что-нибудь важное? – спросил Чавез.
– Нам нужно ехать в посольство, чтобы повидаться кое с кем, – ответил Кларк, делая вид, что недоволен перерывом в спокойном течении дня.
– Тогда увидимся завтра, Иван и Доминго. – Кириллин поднял свой стакан в качестве салюта.
– Что случилось? – спросил Чавез, когда они отошли на тридцать футов.
– Не знаю, но меня вызвал Эд Фоули.
– Что-нибудь важное?
– Думаю, нам придётся подождать, пока не прочитаем документ в посольстве.
– Кто поведёт машину?
– Я. – Джон знал Москву относительно хорошо, впервые познакомившись с ней во время миссий в семидесятых годах. Тогда он был бы счастлив навсегда забыть о ней. В то время возраст его дочерей был примерно таким же, как нынешний возраст его внука.
Через двадцать минут они доехали до посольства, а самым трудным оказалось объяснить морскому пехотинцу, стоящему у входа, что они действительно имеют право войти в здание после окончания рабочего времени. Тут им помог человек, который ждал их внутри, Том Барлоу. Морские пехотинцы знали его, и он знал их, так что все решилось достаточно мирно.
– Из-за чего такой шум? – спросил Джон, когда они вошли в кабинет Барлоу.
– Из-за этого. – Он передал каждому из них по копии телефакса. – Вам лучше сесть, парни.
–
– Согласен с тобой, Доминго, – заметил его босс. Они читали поспешно отредактированную копию последнего донесения «ЗОРГЕ».
– Значит, у нас есть источник в Пекине, приятель.
– Совершенно согласен с тобой, Доминго. И мы должны проинформировать о том, что узнали, Сергея Николаевича. Кто-то дома считает, что это должно стать достоянием не только американцев.
– Проклятье! – заметил Чавез. Затем он прочитал дальше. – А, понятно. В этом действительно есть смысл.
– Барлоу, у нас есть телефон нашего друга?
– Вот здесь. – Офицер ЦРУ передал ему записку и показал на телефон. – Сейчас он у себя на даче. С того момента, когда он узнал, что является целью, Головко стал обращать больше внимания на свою безопасность.
– Да, мы встречались с его телохранителем, Шелепиным, – сказал Чавез. – Серьёзный парень.
