точки зрения, потому что получается интересная история, в которой говорится, что ты в чём-то ошибался. Средства массовой информации почти всегда предпочитают интересную историю правдивому повествованию. Такова природа дела, которым они занимаются.
– Знаешь, это несправедливо, – заметил Райан, когда старший дворецкий вошёл с серебряным подносом, на котором стояла бутылка ирландского виски и три стакана, в которые уже был положен лёд. – Чарли, налей и себе, – сказал ему президент.
– Господин президент, мне не положено.
– Сегодня правила меняются, господин Пембертон. Если вы слишком напьётесь и не сможете сами ехать домой, я распоряжусь, чтобы вас отвёз один из агентов Секретной службы. Я когда-нибудь говорил вам, Чарли, какой вы хороший человек? Мои дети обожают вас.
Чарльз Пембертон, сын и внук официантов, обслуживающих Белый дом, налил три стакана, маленький для себя, и вручил их с грацией нейрохирурга.
– Садитесь, Чарли, и расслабьтесь. У меня есть к вам вопрос.
– Да, господин президент?
– Где вы были, когда над нами нависла опасность? Куда пошли, когда ядерная бомба падала на Вашингтон?
– Я не пошёл в убежище под Восточным крылом, решив, что там должны поместиться женщины. Я – видите ли, сэр, я поднялся в лифте на крышу и следил за происходящим оттуда.
– Арни, посмотри на смелого человека, – сказал Джек, салютуя ему поднятым стаканом.
– А где были вы, господин президент? – спросил Пембертон, нарушая правила этикета из-за простого любопытства.
– Я был на корабле, который сбил эту проклятую штуку, следил за тем, как моряки занимаются своей работой. Чуть не забыл, этот Грегори, учёный, которого подключил к работе Тони Бретано. Нам нужно позаботиться о нем, Арни. Он один из тех людей, которые спасли всех нас.
– Я запомню ваше указание, господин президент. – Ван Дамм сделал глубокий глоток из своего стакана. – Что ещё?
– Пока у меня больше нет «что ещё», – признался «Фехтовальщик».
В Пекине было сейчас восемь утра, и министры входили в конференц-зал подобно лунатикам. У каждого на губах был вопрос:
– Что случилось?
Премьер-министр Ху открыл заседание и приказал министру обороны доложить о том, что произошло ночью. Луо сообщил о происшествии монотонным голосом телефонной записи.
– Ты приказал запустить ракеты? – спросил потрясённый Шен, министр иностранных дел.
– А что мне оставалось делать? Генерал Хун доложил мне, что на его базу совершено нападение. У нас пытались отнять наше последнее стратегическое оружие – мы ведь говорили о такой возможности, разве не правда?
– Да, мы говорили об этом, – согласился Киан. – Но пойти на такой шаг без нашего одобрения? Это был политический поступок, совершенный без должного размышления, Луо. Какие новые несчастья вы навлекли на нас?
– И каков был результат? – спросил Фанг.
– Судя по всему, боеголовка ракеты или не сработала, или была перехвачена и сбита американцами. Единственная баллистическая ракета, успешно запущенная, была нацелена на Вашингтон. К сожалению, город уцелел.
– Ты говоришь – к сожалению?! – Голос Фанга звучал громче, чем мог припомнить кто-нибудь из сидящих за столом. – Ты идиот! Если бы ты добился успеха, сейчас нашей нации угрожала бы смерть! К сожалению?
Примерно в это же время в Вашингтоне чиновнику средней руки, работающему в ЦРУ, пришла в голову мысль. Они передавали как записанные на плёнку, так и прямые передачи с поля битвы в Сибири в Интернет, поскольку независимые телевизионные передачи не попадали к телезрителям в Китае.
– Почему бы нам, – спросил он своего супервайзера, не послать им также и передачи CNN? – Такое решение было немедленно принято, несмотря на то что оно могло противоречить закону об авторских правах. Но в данном случае здравый смысл превзошёл бюрократическую осторожность. Они тут же пришли к выводу, что CNN может в дальнейшем представить им счёт.
И вот, через час и двадцать минут после происшедшего события, сайт ЦРУ http://www.darkstarfeed.cia.gov./siberiabattle/realtime.ram начал передавать подробности о едва не случившемся уничтожении Вашингтона, столицы США. Новость об атомной войне, которая уже началась, но была остановлена по счастливой случайности, потрясла студентов, собравшихся на площади Тяньаньмэнь. Общее понимание того, что они сами могли стать жертвами ответного удара, не столько напугало их, сколько наполнило яростью их молодые сердца. На площади уже собралось примерно десять тысяч студентов, многие принесли с собой портативные компьютеры, которые они присоединили к сотовым телефонам, получив, таким образом, доступ к Интернету.
Глядя сверху, можно было определить расположение студентов с лэптопами и присоединёнными к ним сотовыми телефонами по крошечным кучкам собравшихся вместе людей. Затем главари демонстрации собрались вместе и начали быстро обсуждать что-то. Они знали, что должны что-то предпринять, только не знали, что именно. Зато все они понимали, что им могла угрожать смерть.
Их страсть увеличилась из-за комментариев американских репортёров CNN, которые поспешно вернулись в свои студии в Атланте и Нью-Йорке, причём многие высказывали точку зрения, что единственно правильным действием для Америки было ответить на китайское нападение тем же. Когда же репортёр, взявший на себя роль посредника, спросил, что значит «тем же», мнение остальных репортёров было предсказуемым.
Для студентов вопрос заключался теперь не в их жизни и смерти, а в спасении нации – миллиарда
