тут же замер на месте. Послышался выстрел, и снаряд попал в гусеницу Т-72. — Заряжай!
Рядом с танком Маколла, в сотне метров слева, появился другой американский танк, выпустил три снаряда, два из которых попали в цель. Тут же появился советский вертолет и взорвал ракетой танк командира роты. Немецкие пехотинцы, успевшие занять новые позиции, сбили вертолет «стингером». Маколл наблюдал за тем, как со стороны немецких позиций, слева и справа от его башни, в приближающиеся советские танки устремились две противотанковые ракеты «хот». Обе поразили цель.
— Танк с командирской антенной, прямо перед нами.
— Вижу. Подкалиберный! — Наводчик вручную снова повернул башню направо. Ствол приподнялся вверх, и прогремел выстрел.
— Капитан Александров! — крикнул в микрофон командир дивизии, не понимая, почему доклад командира батальона прервался на середине слова. Полковник слишком много пользовался рацией. Немецкая батарея 155-миллиметровых самоходных артиллерийских орудий засекла источник радиосигналов и беглым огнем выпустила двадцать снарядов.
Алексеев услышал свист приближающихся снарядов, мгновенно спрыгнул в немецкий окоп и затащил за собой Сергетова. Через пять секунд загремели разрывы, и все вокруг окуталось дымом.
Генерал высунул голову из окопа и увидел, что полковник по-прежнему стоит, продолжая отдавать приказы. Позади него горел штабной бронетранспортер и вместе с ним радиостанция. Вокруг валялось пять трупов и еще несколько человек корчились от полученных ранений. Алексеев с раздражением посмотрел на кровь, пропитавшую его рукав.
Маколл подбил еще один танк, однако атаку все-таки удалось отразить с помощью последних оставшихся у немецких подразделений противотанковых ракет «хот». Командир русского танкового батальона не выдержал, увидев, что потерял половину своих танков. Уцелевшие машины включили генераторы дыма, прикрылись дымовой завесой и отступили с холма на юг. По ним продолжала бить артиллерия союзников. На некоторое время бой прекратился.
— Как там у вас дела, Маколл? — запросил по радио заместитель командира роты.
— Где Шестой?
— Слева от вас. — Маколл повернулся и увидел горящий танк командира роты. Так вот значит чей это был танк…
— Уцелели мы одни, сэр. Сколько танков у нас осталось?
— Я насчитал четыре.
Боже милостивый, подумал сержант.
— Дайте мне полк из танковой дивизии, и я прорву фронт! У них там ничего не осталось! — требовал полковник. Его лицо было залито кровью из-за содранной осколком на лбу кожи.
— Вы его получите. Когда будете готовы продолжить наступление? — спросил Алексеев.
— Через два часа. Это время понадобится мне, чтобы перегруппировать свои части.
— Очень хорошо. Я должен вернуться в штаб. Противник оказал более упорное сопротивление, чем предполагалось, товарищ полковник. В остальном ваша дивизия действовала отлично. Потребуйте от своей разведки более точной информации о противнике. Соберите пленных и как следует допросите их! — Алексеев направился к бронетранспортеру. За ним последовал Сергетов.
— Ситуация хуже, чем я ожидал, — заметил капитан, как только они оказались внутри штабного БТР.
— Нам противостоял почти целый полк, — пожал плечами Алексеев. — Нельзя раз за разом допускать подобные ошибки и надеяться на успех. Нам удалось продвинуться за два часа на четыре километра ценою колоссальных потерь. Да еще эти сволочи в наших ВВС! У меня есть что сказать генералам, командующим фронтовой авиацией, когда мы вернемся обратно!
— Значит, теперь вы становитесь заместителем командира роты, — сказал лейтенант. Оказалось, уцелело пять танков. У одного разбиты обе рации. — Вы проявили себя очень хорошо.
— А как дела у немцев? — спросил Маколл у нового командира роты.
— Потеряли половину личного состава, и русские отбросили нас назад на четыре километра. При таких потерях вряд ли продержимся долго. Через час, однако, могут прибыть подкрепления. Мне кажется, что нам удалось убедить командование полка в том, что Ивану отчаянно хочется прорваться именно здесь. К нам прибудут подкрепления. И к немцам тоже. Обещали батальон к вечеру, а к утру подойдет, может быть, еще один. Отправляйтесь в тыл, заправьтесь и пополните боезапас. Наши друзья, наверно, скоро снова пожалуют.
— На эту деревню уже были предприняты две мощные атаки и одна послабее. Но русские так и не захватили ее, сэр.
— Да, вот что еще. Я говорил о вас с командиром полка. Полковник присвоил вам офицерское звание.
Танку Маколла понадобилось десять минут, чтобы добраться до пункта снабжения. Еще десять ушло на заправку, и за это время усталые члены экипажа загрузили новый боезапас. К удивлению сержанта, он оказался меньше на пять снарядов.
— Ты ранен, Павел Леонидович, — обеспокоенно заметил главнокомандующий — Поцарапал руку, спускаясь из вертолета. Решил не перевязывать, чтобы наказать себя за неуклюжесть. — Алексеев сел напротив генерал-полковника и залпом выпил литровую фляжку воды. Он был раздражен своим легким ранением и потому решил солгать.
— Как прошло наступление?
— Противник оказал отчаянное сопротивление. По сведениям разведки, мы ожидали столкнуться с двумя пехотными батальонами и с несколькими танками. По моим оценкам, нам противостоял слегка потрепанный полк на хорошо подготовленных позициях. Но даже и при таких условиях мы едва не прорвали вражескую оборону. Полковник, командующий дивизией, разработал хороший план наступления, и его подразделения сражались мужественно. Мы оттеснили их и теперь находимся в пределах видимости поставленной цели. Для следующего наступления мне нужен танковый полк из оперативной маневренной группы.
— Нам не разрешают делать это.
— Что?! — Алексеев был потрясен.
— Оперативные маневренные группы должны оставаться на местах до тех пор, пока не будет прорван фронт. Таков приказ из Москвы.
— Еще один полк — и мы закрепим успех! Цель уже видна! Мы положили мотострелковую дивизию, чтобы пробиться вперед, и потеряли половину второй. Мы можем выиграть это сражение и добиться первого крупного прорыва в обороне войск НАТО — только действовать нужно быстро!
— Ты уверен в успехе?
— Да, если не будем терять времени. Немцы могут понять, насколько важен исход этого сражения, и тогда тоже попытаются подтянуть свежие силы. Передовой полк Тридцатой гвардейской бронетанковой дивизии расположен в часе хода от передовой. Если он выступит через тридцать минут, то сможет принять участие в новом наступлении. Вообще-то следовало бы подтянуть к передовой всю дивизию. Такая возможность продлится недолго.
— Хорошо. Я запрошу Ставку.
Генерал Алексеев откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Такова советская структура командования: чтобы отклониться от одобренного наверху плана хотя бы на миллиметр, главнокомандующий театром военных действий вынужден испрашивать разрешение! Прошло больше часа, пока штабные гении в Москве изучали карты. Наконец разрешение было получено, и передовому полку Тридцатой гвардейской передали приказ поддержать наступление мотострелковой дивизии. Но полк прибыл на передовую слишком поздно, и наступление пришлось отложить на полтора часа.
Младший лейтенант Терри Маколл — на рукаве у него по- прежнему были нашивки сержанта и он слишком устал, чтобы обращать особое внимание на изменение своего воинского статуса — размышлял о том, какое большое значение придавало командование этому незначительному танковому сражению. На бронетранспортерах прибыло два батальона регулярной
