спросил Орлов.
– Так точно, известно, товарищ генерал.
– Возникли непредвиденные обстоятельства, – продолжал Орлов. – Неполадки с двигателем. Самолет не может лететь дальше. Ввиду суровых погодных условий и отсутствия самолетов я приказал перегрузить груз в железнодорожный состав, который по моей просьбе нам выделил контр-адмирал Пасенко.
– Поезду потребуется от четырех до пяти суток, чтобы доехать от Владивостока до Москвы, – заметил Росский.
– Но ему не придется ехать до самой Москвы, – объяснил Орлов. – Я хочу лишь вывезти груз из Владивостока и доставить его туда, откуда его сможет забрать самолет. По моим расчетам, можно будет поднять вертолет с аэродрома в Благовещенске, чтобы он встретил поезд в Биробиджане. Это всего в шестистах километрах от Владивостока, но, будем надеяться, достаточно далеко к западу, чтобы оказаться в стороне от урагана.
– Вижу, товарищ генерал, вы уже проделали большую работу, – сказал Росский. – Я могу вам чем- нибудь помочь?
– Вообще-то можете, – подтвердил Орлов. – Но сначала, полковник, мне бы хотелось узнать, откуда вы впервые узнали о грузе этого самолета.
– От министра Догина, – небрежным тоном промолвил Росский.
– Он связался непосредственно с вами?
– Так точно, товарищ генерал, – сказал Росский. – Кажется, вы в тот момент находились дома, ужинали.
Развернувшись в кресле, генерал открыл на компьютере файл с журналом дежурств.
– Понятно. Но вы занесли в журнал запись, чтобы я впоследствии смог с ней ознакомиться.
– Никак нет, товарищ генерал, – ответил Росский.
– Почему же, полковник? Вы были слишком заняты?
– Товарищ генерал, – сказал Росский, – министр не хотел, чтобы этот вопрос фигурировал в документах нашего центра.
– Министр этого не хотел, – резким тоном повторил Орлов. – А разве правила не требуют заносить в журнал все приказы, полученные от вышестоящего начальства?
– Так точно, требуют.
– А вы, похоже, предпочитаете в нарушение устава выполнять распоряжения гражданских лиц, так?
– Никак нет, товарищ генерал, – ответил Росский.
– Я говорю от лица нашего центра, – продолжал Орлов. – Мы являемся независимым институтом, который обслуживает все ветви государственной власти и военного ведомства. Но что можно сказать про вас, полковник Росский? У вас какие-то особые отношения с Министерством внутренних дел?
Росский ответил не сразу.
– Никак нет, товарищ генерал.
– Хорошо, – сказал Орлов, – потому что, если подобное повторится, я отстраню вас от дел. Это понятно?
Непоколебимый, словно скала, подбородок Росского медленно дернулся вверх и вниз.
– Понятно... товарищ генерал.
Шумно вздохнув, Орлов начал проверять записи в журнале, сделанные в течение последних суток. Он не верил, что Росский осмелится выступить против него в открытую, но следовало ожидать со стороны полковника скрытого противостояния. Однако он загнал Росского в угол, и если понадобится, можно будет прижать его еще немного. Росский будет вынужден как-то ответить.
– Полковник, министр сообщил вам еще что-нибудь, например характер груза?
– Нет, не сообщил, – ответил Росский.
– Вы бы скрыли от меня эту информацию, если бы получили соответствующее распоряжение министра Догина?
Сверкнув глазами, Росский посмотрел на своего начальника.
– Если бы эта информация имела отношение к деятельности нашего центра – нет, товарищ генерал.
Орлов молчал. Ему никак не удавалось отыскать в журнале запись о своем разговоре с Догиным. Он пролистал журнал до 8.11, когда, как хорошо помнил, и сделал собственноручно соответствующую запись. В журнале ничего не было.
– Товарищ генерал, что-нибудь случилось? – спросил Росский.
Орлов запустил поисковую систему, ища слово 'Гольфстрим' во всем файле журнала на тот случай, если по ошибке занес запись в какое-то другое место. Сохраняя внешнее спокойствие, он встревожился, убедившись, что во всем журнале нет никаких упоминаний о самолете.
Генерал поднял взгляд на Росского. По лицу полковника расплылось облегчение, что было красноречиво уже само по себе: это Росский удалил запись из журнала.
– Нет, – ответил Орлов. – Все в порядке. Просто я сделал ошибочную запись. Когда мы закончим разговор, я введу ее снова. – Откинувшись назад, он отметил, как губы Росского скривились в довольной усмешке. – Кажется, мы с вами все обсудили, и, надеюсь, мои требования вам ясны.
