— Жаль, конечно, но, возможно, оно и к лучшему. Я буду не так бояться провала. Пойдем, познакомишься с Тамарой и Суреном. — Она вдруг перешла на шепот. — Если Сурен будет смотреть букой, не обращай внимания. Он просил участников спектакля собраться пораньше, а Рома пришел только десять минут назад. Тут бушевала такая буря!
Вероника провела меня в гостиную и объявила:
— Моя любимая сестра Варвара! Тома, Сурен, знакомьтесь.
Но и Тому, и Сурена опередил пронырливый Роман. Никто и пошевельнуться не успел, а он уже вскочил с кресла, изогнулся, поднес мою руку к губам и, искательно заглянув мне в глаза, выдал порцию подхалимского бреда с сиропом в том духе, что он безумно рад меня видеть и я-де оказала великую честь их скромной начинающей труппе, поскольку иметь зрителем такого тонкого ценителя, такого великого знатока искусства… И так далее, и тому подобное.
Я намеренно позволила ему высказаться до конца, не выдернула руку, не осадила и только многозначительно поглядывала на Веронику. Она поняла намек и залилась краской по самые плечи, но не сумела придумать подходящей реплики, чтобы остановить поток неприкрытой лести и в то же время не обидеть оратора. Видя муки хозяйки и мое подчеркнутое нежелание избавить присутствующих от чувства растущей неловкости, в роли всеобщего спасителя выступила Тамара некрасивая, рыжеволосая, зато с живыми темными глазами и выразительной мимикой.
— Что же ты не предупредила нас, Вероника? — с упреком спросила она. Знай я, сколь высокую особу мы будем иметь счастье лицезреть, облачилась бы в свое парадное манто.
— Для манто и смокингов сегодня, пожалуй, жарковато, — заметила я меланхолично. — Может быть, ввиду погодных условий будем считать мой визит дружеским и неофициальным?
Наш конферанс помог разрядить обстановку, а звонок в дверь поставил в неприятной сцене точку. Вероника вышла встретить очередного гостя, Роман с несколько озадаченным видом вернулся в свое кресло и уткнулся в журнал, а ко мне приблизился Сурен — невысокий, плотно сбитый брюнет лет тридцати с хвостиком. Лицо его производило довольно странное впечатление. Оно как бы состояло из двух частей: верхняя принадлежала мужчине интересному и интеллигентному, а нижняя — кроманьонцу. Высокий, красивой лепки лоб; большие черные глаза в обрамлении роскошных ресниц; тонкий у переносицы, породистый кавказский нос совершенно не сочетались с бесформенным губастым ртом и сильно выпяченной челюстью. Особенно притягивала к себе взгляд нижняя губа. Она полностью скрывала верхнюю и оттопыривалась, демонстрируя окружающим глянцевую синеватую изнанку. Этакий безобразный чужеродный нарост на лице, напоминающий огромную бородавку.
— Добрый день, Варвара! Наконец-то я имею честь быть вам представленным. Знаете ли вы, что Вероника сотворила из вас кумира? Вообще-то это грех, но, судя по тому, что мне о вас известно, грех совсем небольшой.
Он тоже льстил, и лесть его была достаточно грубой, но, странное дело, чувства неловкости не вызывала. Вероятно, исполнение было более мастерским, а может быть, Сурена выручал голос — густой, глубокий, проникновенный. Прямо-таки созданный для доверительных душевных бесед. «С этим Сирано де Бержераком нужно держать ухо востро, — отметила я мысленно. — Это тебе не дурачок Рома, весь актив которого — смазливая рожа».
— Здравствуйте, Сурен. По-моему, относительно кумира вы ошибаетесь. А если нет, то Вероника умудрилась сотворить сразу двух. Вам стоило бы послушать, что и как она говорит о вас, — вежливо вернула я комплимент.
— Только не нужно, пожалуйста, повторять! — с притворным испугом воскликнул мой собеседник. — Здесь все-таки дамы… Мы засмеялись, и я обернулась к двери на голос Вероники, которая ввела в комнату неприметного молодого человека.
— Саша, это моя сестра Варвара. С прочими вы уже знакомы. Варвара, это Саша, муж Томы, а по совместительству наш осветитель и звукооператор. Он гений по части электроники.
Внешность электронного гения меня не впечатлила. Он походил на невзрачного подростка — сутулый, щуплый, долговязый парень в круглых очечках. Светлые, коротко стриженные волосы, светлые брови и ресницы, серо-голубые глазки, маленький нос с плоским, слегка раздвоенным кончиком, круглое лицо. Рядом с ним Тамара, несмотря на не правильные и непропорциональные черты, выглядела почти красавицей.
— Очень п-приятно. — Эту стандартную формулу Саша произнес с заметным усилием и тут же обратил взор на супругу — видимо, за моральной поддержкой.
«Что ж, по крайней мере, на змея-искусителя он не тянет, прокомментировала я про себя. — Приятное разнообразие в компании сладкоречивых сирен».
— Взаимно, — вполне искренно заверила я нового знакомого.
Новый звонок в дверь.
— Женя с Леной! — пискнула Людмила и опрометью бросилась в прихожую. Вероника вышла за ней следом. «Женя, вероятно, молодой человек Людмилы, а Лена, стало быть, его сестра», — сообразила я и с интересом посмотрела на дверь, ожидая, когда появятся гости, приведшие подругу Вероники в состояние такого возбуждения.
— Лена приносит вам свои извинения, девочки, — послышался скучный невыразительный голос из глубины холла. — Она должна интервьюировать сегодня какую-то very important person, и эта самая персона не знает точно, когда сумеет выкроить минутку для общения с прессой. Лена просила начинать без нее. Она приедет, как только освободится, если будет не очень поздно.
«Девочки» поахали, выражая сожаление.
Женя был высок, строен и вид имел мужественный: выпирающие скулы, впалые щеки, агрессивный подбородок. Серые, удлиненного разреза глаза казались очень светлыми по контрасту с черным ободком, окаймляющим радужку. Русые волосы отливали стальным блеском. «Этот, похоже, из породы сильных молчаливых мужчин, — определила я на глазок. — Характер твердый, нордический, сознание собственного превосходства налицо. Интересно, отражает ли оно действительное положение вещей или порождено узколобостью?»
Нового гостя представили мне, Саше и Тамаре; Сурену и Роману он кивнул, как старым знакомым. Отвесив общий поклон, Евгений произнес без выражения: «Очень рад» и сел на диван, увлекая за собой Людмилу.
— Вы пока выбирайте себе питье и бутерброды, а я сейчас. — Вероника, почти полностью скрытая охапкой роз, взяла широкую вазу и удалилась на кухню обрезать цветы и поставить их в вазу.
Стол, накрытый для фуршета, стоял у окна. На нем тесно сгрудились десятка полтора салатниц и тарелок со сложными бутербродами, стопка тарелок поменьше и бокалы разной формы и величины. Рядом, на небольшом сервировочном столике, выстроилась батарея разнокалиберных бутылок. В отсутствие хозяйки роль распорядителя взял на себя Сурен.
— Давайте договоримся: закуски каждый выбирает и пополняет сам, а напитки разливаю я. Милые дамы, принимаю ваши заявки.
Гости оживились и потянулись к угощению. Я приняла у Сурена бокал сухого белого вина, дождалась, пока очередь у стола рассосется, положила на тарелку оливки с сыром и, устроившись в углу, в кресле, стала разглядывать золотистый занавес, закрывающий часть гостиной вместе с боковой стеной. За ним, по всей видимости, и была устроена сцена.
Тут я позволю себе немного отвлечься, чтобы описать планировку Вероникиной квартиры. За входной дверью располагается довольно тесная прихожая, слева от нее — темная комнатка вроде кладовки, которую Вероника использует как гардеробную; дальше вы попадаете в квадратный холл, примерно три на три метра, и видите слева двойные застекленные двери гостиной. Если войти туда и встать лицом к окну, то по правую сторону, закрытую в тот вечер занавесом, будет дверь в смежную комнату — спальню, имеющую второй выход в коридор со стороны кухни. Теперь вернемся в холл. Прямо за ним — коридор, в конце которого с левой стороны — небольшой аппендикс, ведущий на кухню (сюда выходят двери ванной, туалета и уже упомянутая вторая дверь спальни), а с правой — вход в третью комнату.
Вероника вернулась в гостиную и объявила программу вечера: легкий перекус, первое действие спектакля, антракт с буфетом и салонной беседой, второе действие, еще один антракт и чаепитие, потом третье действие. Все одобрительно зашумели и заработали челюстями, выполняя первую часть программы. Хозяйка попыталась завести светский разговор, но ее усилия особым успехом не увенчались. Общая тема
