— Не смейся! Не один красивый мужчина платил мне за честь властвовать надо мной, — высокомерно ответила Хоуп.
— Думаю, это великолепная мысль, — одобрила Лора.
— Итак, вы обе когда-нибудь играли с ним? — робко спросила Хоуп.
— Я играла с ним два раза, — призналась Лора.
— Однажды я провела с ним целую ночь, — сказала Сюзен с нескрываемой гордостью.
— По выражению ваших лиц могу сказать, что вам обеим это страшно не понравилось, — прокомментировала Хоуп.
— Мы влюблены в Майкла уж два года.
— Так почему жена сбежала от него?
— Она обнаружила, что он обманывает ее с Маргерит, — ответила Лора. — Видимо, она посчитала это оскорбление непростительным. Для Дамарис этот повод оказался достаточным для развода.
— Так почему же Маргерит не ухватилась за него, как только он освободился? — недоумевала Хоуп.
Маргерит сама ответила на вопрос Хоуп, как только обе впервые встретились в магазине.
— Я надеялась, что он сделает мне предложение. Но он ничего такого не сделал. — Она вздохнула. — И тут вдруг у него, похоже, появилась новая девушка. Поэтому я в конце концов разочаровалась в нем.
— О? Так у него есть девушка? — Сердце Хоуп больно сжалось.
— Она уехала их городка на зиму.
Плечи Хоуп расслабились, и она тихо спросила:
— Значит, вы разочаровались в Майкле и вышли замуж за Бренвелла?
— Именно так и случилось, — ответила Маргерит.
Хоуп бросила еще одно полено в камин. Был очередной дождливый, ветреный день, и пришлось затопить камин.
— Расскажите мне еще о Майкле.
— Откуда ты знаешь его?
— Он каждое утро заходит сюда позавтракать.
— Правда? С одной стороны бара ты, с другой — он? — как бы невзначай спросила Маргерит.
— Он всегда выпивает два двойных «капучино» и съедает две булочки со сливочным сыром и помидорами.
— Как долго это продолжается?
— Одиннадцать дней подряд.
Маргерит покраснела, и ее сердце забилось чаще.
— Похоже, мальчик влюбился.
— Такой соблазн не запретишь, — заметила Хоуп.
— Один милый мужчина как-то заметил, что единственный способ избавиться от соблазна — это поддаться ему, — рассудительно согласилась Маргерит.
Теперь Хоуп получила разрешение всех, кроме мужа, заигрывать с чрезвычайно привлекательным бывшим детективом, стрелы голубых глаз которого пронзили ее сердце. Следующим утром, не успел Майкл усесться на облюбованный табурет, как он почувствоват перемену. Хоуп была в прямой юбке, блузе с открытым воротом и с закатанными рукавами, туфлях на высоком каблуке, волосы были завязаны конским хвостиком, губы и ногти накрашены в темно-красный цвет. Аппетитную талию обхватывал широкий кожаный ремень, отчего та выглядела еще соблазнительнее. А в ее глазах плясали озорные огоньки.
Майкл улыбнулся, когда она поставила перед ним «капучино» и начала готовить его заказ. Она обворожительно улыбнулась в ответ, как скверная девушка с обложки дешевого романа.
— Как мне жаль, что вы замужем, — проворчал он, когда она положила серебряный нож и вилку на его белую салфетку.
— А что? Что бы вы тогда сделали?
— Ухаживал бы за вами.
— Кое-кто высоко ценит ваше мастерское ухаживание.
— Правда? Разговаривали с местным народом о вашем покорном слуге?
— Только с несколькими друзьями, которые давали вам самые высокие похвалы.
Хоуп украсила тарелку Майкла колечками только что нарезанного огурца и листьями салата.
— Похвалы?
— Как игроку, — пояснила Хоуп.
— Игроку? — Майкл не был уверен, верно ли он расслышал.
— Отличному властному игроку, — пояснила Хоуп тихо доверительным тоном.
— Вы играете на Сцене? Звучит так хорошо, что не верится.
— Я думала, что вы детектив. Вы заигрываете со мной одиннадцать дней и не потрудились навести справки обо мне?
— Вы правы, это на меня не похоже, — согласился Майкл.
— Мой муж все еще разрешает мне участвовать в сеансах, — услужливо сказала Хоуп.
— В сеансах? Вы?
— Вот именно. Дэвид впервые встретил меня в «Башне» в Голливуде.
— Вы шутите. Я там бывал.
— Да, я слышала, что вы от души выпороли жену в Бишопе. Мне это кажется ужасно романтично.
Майкл подпирал подбородок рукой и смотрел на нее во все глаза.
— Вы умеете находить подходящие слова. — Он похвалил Хоуп, прежде чем заняться красочной тарелкой, которую она с улыбкой поставила перед ним. — Хоуп, дорогая, с моего сердца свалился тяжелый камень, — признался Майкл, разрезая сэндвич на четыре части.
— Правда?
— Меня беспокоил муж. Только по этой причине я не осмелился ухаживать за вами. Но ваши слова меняют все.
— Представьте, как я взволновалась, когда мне сказали, что порка — ваш конек. Я не переставала думать о том, чтобы сыграть с вами роль покорной, — искренне призналась Хоуп.
— Я с огромным удовольствием провел бы с вами сеанс.
— Вы не шутите?
— Если будет весело, мы сможем устраивать такие сеансы регулярно, — предложил Майкл.
— Послушать вас, так это все так просто.
— Приходите ко мне домой, когда у вас будет выходной.
— Это будет завтра.
— Приходите.
— Запишите мне ваш адрес. — Хоуп передала ему визитную карточку и ручку.
— Вы придете?
— Запишите номер вашего телефона.
— Приходите в три.
— Хорошо.
— Гроза волнует меня, — сказала Хоуп на следующий день, свернувшись в кресле у окна в гостиной Майкла Флегга, глядя, как стремительные потоки дождя омывают стекло. — А ты выглядишь так, будто тебя нарисовал Том из Финляндии, царство ему небесное. — Хоуп воздала должное изящному атлетическому и чрезвычайно мужественному телу Майкла в черный джинсах «Левайс», черной вязаной рубашке, подчеркивающих скульптурное великолепие его рук и туловища.
В противоположность ему Хоуп, в юбке из ткани «в елочку», охваченная в поясе коротким и толстым черным ремнем, в белой блузке с открытым воротником, с закатанными до локтей рукавами, казалась вылитой кроткой Гвендолин. Майкл никак не мог оторвать глаз от гибкой гостьи в прозрачных черных чулках и туфлях-лодочках.
— Поверить не могу, что этот ремень делает с твоей талией, — нежно пробормотал он.
— Мне хочется почувствовать твои руки на ней, — призналась Хоуп.
— А я как раз собирайся этим заняться, — сказал он, поднимая ее с кресла и перенося к диванчику
