генетическую связь, историческую преемственность ролей и типов. Петр был великий хозяин, всего лучше понимавший экономические интересы, всего более чуткий к источникам государственного богатства. Подобными хозяевами были и его предшественники, цари старой и новой династии; но те были хозяева- сидни, белоручки, привыкшие хозяйничать чужими руками, а из Петра вышел подвижной хозяин- чернорабочий, самоучка, царь-мастеровой.
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И РЕФОРМЫ ПЕТРА ВЕЛИКОГО
Внешняя политика. Насколько Петрова реформа была заранее обдумана, планомерна и насколько она исполнена по задуманному плану — вот вопросы, встречающие нас на пороге истории Петра Великого. Есть наклонность или привычка думать, что Петр родился и вырос с готовой преобразовательной программой, которая вся — его дело, создание его творческого гения, что деятельность ближайших предшественников Петра была только подготовкой к реформе, дала ему преобразовательные побуждения, но не преобразовательные идеи и средства. Оканчивая обзор деятельности этих предшественников, я, напротив, заметил, что сама программа Петра была вся начертана людьми XVII в. Но необходимо отличать задачи, доставшиеся Петру, от усвоения и исполнения их преобразователем. Эти задачи были потребности государства и народа, сознанные людьми XVII в., а реформы Петра направлялись условиями его времени, до него не действовавшими, частью созданными им самим, частью вторгнувшимися в его дело со стороны. Программа заключалась не в заветах, не в преданиях, а в государственных нуждах, неотложных и всем очевидных.
Разрешение этих задач до Петра было только начато. Вторая задача, территориальная, еще до него приводила Московское государство в столкновение с двумя внешними врагами: со Швецией, у которой нужно было отвоевать восточный берег Балтийского моря, и с крымскими татарами, т. е. с Турцией. Точно так же и первая задача, национально-политическая, состоявшая в необходимости государственного объединения русского народа, еще задолго до Петра вызвала ряд упорных войн с третьим врагом и ближайшим соседом, с Речью Посполитой. Но еще до Петра московским правительством была сознана невозможность одновременного разрешения обеих задач. Правительство царя Алексея уже испытало невозможность одновременной борьбы на три фронта — с Польшей, Швецией и Турцией. Вот почему московские государственные люди XVII в. начали выбирать между своими врагами, сближаться или только мириться с тем или другим из них, чтобы тем вернее справиться с третьим. Необходимость такого выбора произвела в царствование Алексея крутой перелом во внешней политике Московского государства. Главной целью этой политики была западная соседка — Польша: на борьбу с ней в продолжение веков были обращены народные силы. Андрусовское перемирие 1667 г. надолго приостановило эту борьбу. Обессиленная ею Польша перестала казаться опасной, и ее можно было на некоторое время оставить в покое, даже сблизиться с ней. Настойчивым провозвестником этого поворота, как мы видели, был Ордин-Нащокин. В московском договоре 1686 г. перемирие превратилось в вечный мир и даже в наступательный союз. Россия об руку с Польшей вступила в священную лигу Польши, Австрии и Венеции для борьбы с Турцией. Так еще до Петра покинута была на неопределенное время мысль о национально-политическом объединении русского народа: чтобы поддержать добрые отношения с союзницей и соседкой, разумеется, нельзя было затрагивать вопроса о воссоединении Юго-Западной Руси с Великороссией. Петр, начиная свою деятельность, прямо вступил в это сочетание международных отношений, до него создавшееся. Он также в начале царствования обратил все свои усилия и народные силы на юг, следовательно, поставил своей ближайшей задачей исправление и ограждение южной границы государственной территории. Для этого надобно было укрепить за собой и обезопасить берега Черного и Азовского морей. На Азовском море появился первый русский флот; там возникли верфи и гавани. Но потом международные отношения Западной Европы переверстались.
В Северной и Средней Европе с Тридцатилетней войны царила над международными отношениями маленькая Швеция. Ее преобладание тяжелым гнетом ложилось особенно на государства, близкие к Балтийскому морю, на Данию, Польшу и Московию. Для Дании Швеция создала под боком у нее непримиримого врага, герцога шлезвиг-гольштейнского, которому она покровительствовала. У Польши Швеция в XVII в. успела значительно урезать территорию, захватив Лифляндию, а еще раньше Эстляндию. Обе страны чувствовали себя жестоко обобранными и обиженными с шведской стороны и искали третьего союзника в Московии, считавшей себя тоже обобранной и обиженной после Кардисского мира 1661 г., не возвратившего ей ни Ингрии, ни Карелии. Это заставило Петра повернуть свои усилия с берегов Черного и Азовского морей к Балтийскому морю, перегнать туда народные силы, направленные на внешнюю борьбу. Новой столицей государства суждено было стать не Азову или Таганрогу, а С.-Петербургу. Таким образом, задача исправления южной границы была покинута ради северо-западных пределов. Итак, Петр следовал указаниям своих предшественников, однако не только не расширил, но еще сузил их программу внешней политики, ограничил свои задачи.
Международные отношения. Коалиционными войнами с Турцией и Швецией Московское государство впервые деятельно вступало как органический член в семью европейских держав, впутывалось в международные отношения Западной Европы. Тогда в Европе были три задорных государства, борьба с которыми сбивала остальные державы в коалиции: это — Франция на западе, Швеция на севере и Турция на юге. Франция соединяла против себя Англию, Голландию, Испанию, Австрию и Германскую империю, Турция — ту же Австрию, Венецию и Польшу, Швеция — ту же Польшу, Данию и Пруссию, тогдашнее курфюршество Бранденбург. Государства, участвовавшие в разных коалициях, не объединяли их, а только осложняли международные отношения. Москва договором 1686 г. с Польшей вошла в юго-восточный противотурецкий союз. Но интересы союзников двоились. Австрия в ожидании громадной Войны за испанское наследство спешила выгодным миром 1699 г. в Карловице развязать себе руки на юго- востоке, но очень хлопотала, чтобы Петр один продолжал коалиционную войну, оберегая австрийский тыл с турецко-татарской стороны.
Друг Петра, новый король Речи Посполитой, Август II чувствовал себя на польском престоле как на горячих угольях, а в 1700 г. во время мирных переговоров московского посла Украинцева в Константинополе польский посол очень упрашивал турок не мириться с русским царем, обещая сбросить его друга-короля с королевства. Союз завершился тем, что по Карловицкому договору 1699 г. венециане и австрийцы хорошо себя удовольствовали: взяли у Турции венециане Морею, австрийцы Трансильванию, турецкую Венгрию и Славонию и заткнули горло туркам, по выражению московского посла Возницына, своими союзниками, предоставив полякам опустошенную Подолию, а московитам Азов с новопостроенными побережными городками. Петр очутился в неловком положении. Воронежское дело его было разрушено; флот, стоивший таких усилий и издержек и предназначавшийся для Черного моря, остался гнить в азовских гаванях; вытягать Керчь, стать прочно в Крыму не удалось; канал между Волгой и Доном, уже начатый тысячами согнанных рабочих, был брошен. Восточный вопрос со взбудораженными ожиданиями балканских христиан, безопасность Южной Руси от татар — все это отодвинуто было в сторону. Петр должен был круто повернуть фронт с юга на север, где составилась прибалтийская коалиция против Швеции; новая европейская
