Хотя выглядит он на восемнадцать лет, живет он всего четыре месяца. И практически все это время провел в одной комнате, точнее, в одном углу этой комнаты.
Он не любит шума и суеты. Не любит, когда его трогают, когда с ним говорят. Он терпеть не может перемен.
Однако он здесь. Переступил через себя и шагнул навстречу неизвестному будущему. Он гордится своим достижением.
Под домом ему хорошо. Это его монастырь, его убежище.
Запахов мало: сырой земли снизу, влажного дерева сверху, бетонных свай. Иногда долетает аромат жасмина, но ночью он куда сильнее, чем днем.
Солнечный свет с трудом проникает сквозь зелень, которая растет по периметру веранды. Под домом царит густая тень, но он — Новый человек, зрение у него куда более острое, чем у обычных людей, поэтому видит он предостаточно.
С улицы иной раз доносится шум проезжающего автомобиля. Сверху, из дома, — звук шагов, треск половиц, приглушенная музыка. Наверное, работает радиоприемник.
Его соседи, пауки, не источают запах, который он может уловить, не шумят, занимаются своими делами, не докучая ему.
Он мог бы просидеть здесь долгое время, если бы не секрет счастья, который ожидает его наверху, в доме, и он должен им завладеть.
В газете он однажды увидел фотографию детектива О’Коннор и ее брата, Арни. Арни — аутист, как и Рэндол Шестой.
Аутистом Арни сделала природа. Рэндол получил свой психический дефект от Виктора. Тем не менее он и Арни — братья в страдании.
На фотоснимке в газете двенадцатилетний Арни вместе с сестрой пришел на какое-то благотворительное мероприятие по сбору средств на исследование аутизма. Арни улыбался. Он выглядел счастливым.
За четыре месяца, проведенных в «Руках милосердия», Рэндол ни разу не испытывал счастья. Озабоченность не покидает его ни на минуту, иногда усиливается, иногда ослабевает, но не отпускает. Он глубоко несчастен.
Он даже представить себе не мог, что счастье возможно… пока не увидел улыбку Арни. Арни известно что-то такое, чего не знает Рэндол. Арни — аутист, у которого есть причина улыбаться. Может быть, много причин.
Они — братья. Братья в страдании. Арни поделится своим секретом с братом Рэндолом.
А если Арни откажется делиться, Рэндол вырвет из него секрет. Так или иначе. Убьет его ради этого секрета.
Если бы мир вокруг дома не был таким ослепительным, многообразным и шумным, Рэндол Шестой выскользнул бы из-под дома. Вошел бы в дверь или окно и получил бы то, что ему требовалось.
После путешествия из «Рук милосердия» до дома детектива О’Коннор в грозу он не может заставить себя подвергнуться еще одному информационному удару. Он должен попасть в дом из той уютной темноты и тишины, в которой находится.
Несомненно, пауки это делают, и часто. Он станет пауком. Он прокрадется в дом. Он найдет путь.
Глава 14
По земляным валам, разделяющим озера мусора и обломков, шагал Николас Фригг, управляющий свалки, хозяин всей этой обширной территории.
Поверх джинсов он носил резиновые, выше колен сапоги с голенищами, закрепленными ремешками на поясе. Несмотря на обжигающее солнце, ходил без рубашки и без шляпы, так что кожа его давно уже стала коричневой.
Из-за меланомы волноваться ему не приходилось. Он принадлежал к Новой расе, так что рак обходил его за милю.
Грызло его другое: инородность, одиночество и острое чувство порабощенности.
Сюда, на равнину к северо-востоку от озера Поншатрэн, свозили мусор как из Нового Орлеана, так и из близлежащих городов. Семь дней в неделю бесконечный караван самосвалов привозил на свалку все новые и новые порции мусора.
Мизантропы и циники могут сказать: о каком бы мегаполисе ни шла речь — Новом Орлеане или Париже, Токио или Лондоне, — понятие «свалка» должно включать в себя и отбросы человечества; которые ходят по улицам.
И, конечно же, городские легенды каждого мегаполиса включают в себя истории о мафии, которая избавлялась от свидетелей и от доставивших ей какие-то неприятности людей, отправляя тела на свалки, где работали члены подконтрольных бандитам профсоюзов.
На мусорных полях свалки, управляющейся компанией «Кроссвудс уэст менеджмент», действительно покоились тысячи тел, многие из которых выглядели человеческими. Их тайком свозили сюда долгие годы. Некоторые и на самом деле были человеческими. Речь шла о тех людях, которых заменяли дублями, вышедшими из резервуаров созидания.
Другие тела появились здесь в результате неудачных экспериментов (в некоторых как раз не было ничего человеческого). Покоились на свалке и Новые люди, которых по той или иной причине приходилось ликвидировать. К примеру, в мусор закопали четырех первых Эрик.
Все, кто работал на этой свалке, были представителями Новой расы. Они подчинялись Нику Фриггу, а он подчинялся непосредственно их создателю.
Принадлежала свалка невадской корпорации, стопроцентным пакетом акций которой владела холдинговая компания, зарегистрированная на Багамских островах. А уж холдинговая компания являлась активом швейцарского доверительного фонда.
Бенефициариями фонда были трое австралийцев, проживающих в Новом Орлеане. Австралийцы — Новыми людьми, то есть со всеми потрохами принадлежали Виктору.
В вершине этой пирамиды обмана стоял Ник, управляющий свалки и смотритель тайного кладбища. И работа эта ему очень нравилась, пусть даже по жизни он хотел бы заниматься чем-то другим.
Невыносимый смрад, который ощутил бы на свалке обычный человек, Ник воспринимал фантасмагорией ароматов. Он вдыхал этот воздух полной грудью, наслаждаясь нюансами каждого.
Введением определенных собачьих генов создатель Ника добился того, что его обоняние стало примерно в десять тысяч раз чувствительнее человеческого.
У собаки лишь некоторые запахи вызывают отвращение. Многие ей приятны, и практически все — интересны. Даже вонь разлагающейся органики интригует. Точно так же воспринимал запахи и Ник Фригг.
Этот дар превратил для него грязную работу в источник удовольствия. Хотя у Ника были все основания верить, что Виктор — суровый бог, если не жестокий, собачий нюх давал ему основание полагать, что Виктор все-таки заботится о своих созданиях.
Ник прохаживался по земляным валам, достаточно широким, чтобы по ним мог проехать внедорожник, и наблюдал, как самосвалы разгружаются у дальнего края восточного котлована, в двухстах ярдах слева от него. За последние несколько лет котлован глубиной с десятиэтажный дом заполнился уже на две трети.
Бульдозеры с широкими гусеницами (Ник и его команда называла их галеонами) разравнивали кучи мусора, оставленные самосвалами, утрамбовывали его.
Справа от Ника находился западный котлован, размерами поменьше, заполненный мусором на большую высоту.
К югу лежали два котлована, которые полностью заполнили ранее и засыпали восьмифутовым слоем земли. Землю засеяли травкой, из которой торчали вентиляционные трубы для отвода метана.
К северу от заполняемых котлованов уже два месяца рыли два новых. Из глубин земли доносился лязг
