гражданином и вынести смертный приговор немцу в Египте вряд ли решились бы). Тело Беннета было отправлено в Италию для похорон, и только в 1959 году он был тайно перезахоронен в Израиле. И только в 1988 году Израиль официально признал Беннета своим агентом и на специальной церемонии в министерстве обороны в Тель-Авиве ему было посмертно присвоено звание подполковника.
В результате всего произошедшего резко усилились преследования евреев в Египте и других арабских странах, обострились отношения с египетским руководством и заметно пострадал престиж Израиля на международной арене. Специальная операция принесла в конечном итоге гораздо больше вреда, чем «пользы». Живущему в стеклянном доме нельзя швыряться камнями. В самом Израиле в результате «дела Лавона» (ответственность за провалы была возложена прежде всего на министерство обороны, которому подчинялся «Шерут Модиин»), были отправлены в отставку министр обороны и шеф «Амана» Джибли, один из инициаторов операции «Сузанна». Дисциплинарные взыскания понесли Бен-Цур и ряд работников военной разведки, которые курировали операцию.
Харел требовал, чтобы вообще вся агентурная работа была выведена из «Амана» и передана в «Моссад», но в конечном счете был достигнут компромисс. Ответственность за операции в арабских странах осталась в руках военной разведки, а Харел получил возможность расширить небольшой оперативный департамент «Моссад» и ориентировать его на проведение разведопераций в остальной части мира. Во главе департамента были поставлены Рафи Эйтан и Аврахам Шалом (урожденный Аврахам Вендор). Оба эти руководителя впоследствии станут известны как своими блестящими операциями, так и скандалами.
Военную разведку возглавил генерал-майор Харкаби. Последним штрихом в этом деле стала «разборка» с Зайденвергом, которому удалось бежать из Египта — и это одна из самых темных страниц в истории разведсообщества Израиля.
Харкаби продолжал доверять Эль-Аду. Но по версии, поддерживаемой самим Маленьким Иссером, Харелу, якобы обладавшему каким-то особым нюхом на предательство, удачный побег Абрахама из Египта показался подозрительным и возникли опасения, что Эль-Ад стал двойником — как за несколько лет до него Давид Маген. Харел тайно от Харкаби направил агентов «Шин Бет» в Европу для слежки за Эль-Адом. И вот через совсем немного времени агентам «Шин Бет» удалось установить, что в Бонне Эль-Ад встретился с офицером аппарата египетского военного атташе и якобы передал ему секретные документы израильской разведки. Доклада наблюдателей было достаточно для того, чтобы Харел окончательно пришел к печальному выводу: агент «Шерут Модиин» оказался предателем. Эль-Ада немедленно отозвали в Израиль и арестовали. Следствие продолжалось 9 месяцев, и в июле 1959 года он был предан суду за шпионаж в пользу Египта. Суд, который проходил в условиях необычной даже для Израиля секретности, приговорил Эль-Ада к 10 годам тюрьмы. Военная цензура запретила публиковать детали этого процесса и имена всех, кто был связан с этим делом. Газеты упоминали о нем как о «езек биш», то есть «гнилом деле». В этих публикациях Джибли назывался «старшим офицером», Бен-Цура называли «офицером запаса», а Эль-Ада — «третьим человеком».
Но другая версия этого дела весьма значительно отличается от этой — и нельзя сказать, что не имеет права на существование. Неоспоримым остается факт, что мастерам допросов из «Шин Бет» так и не удалось «сломать» Эль-Ада и добиться от него признания в том, что он сотрудничал с разведкой Египта, или в том, что он предал своих товарищей в Каире и Александрии. Отрицал Эль-Ад свою вину и на суде — и полной уверенности в его вине, по-видимому, у судей не было. Приговор кажется суровым; но если бы все обвинения против Эль-Ада соответствовали действительности и были признаны судьями, он бы получил как минимум вдвое больше, если не пожизненное заключение. Сам же Зайденверг после выхода из тюрьмы уехал в Калифорнию и там издал книгу о том, как Харел сфабриковал против него дело. Он также рассказал, что офицеры «подразделения 131» вступили в сговор, чтобы свалить вину за провал операции «Сусанна» на Пинхаса Лавона, который не мог вникать и не вникал в профессиональные моменты.
Самооправдания осужденных — не самый достоверный источник. Но логический анализ подсказывает, что сводить все к предательству одного человека — упрощенное решение. Характерные черты этой операции, например, причины и последовательность арестов, уход из под удара нескольких важных агентов (а Элиаху Когена, радиста, «обслуживавшего» разведгруппы, Эль-Ад уж «раскрыл» бы в первую очередь), довольно долгий промежуток времени, который был дан контрразведкой перед арестом Ниньо — все это свидетельствовало, что «раскрутка» шла не сверху, что египетская контрразведка раскрывала агентурную сеть последовательно, по цепочкам, а не пользовалась наводкой предателя.
Структура
После существенных потрясениях в разведывательных службах Израиля, которые произошли в связи с «делом Лавона», сформировалась новая структура «Моссада». В конце пятидесятых и в шестидесятые этот «институт» разделялся на восемь департаментов. Наиболее важными из них являются информационный, оперативного планирования и координации, исследовательский, политических акций и связи с иностранными разведслужбами. Остальные департаменты учебный, финансов и кадров и оперативно-технический, — играют вспомогательную роль и обеспечивают работу основных подразделений.
В информационном и политическом департаментах имеются как географические, так и функциональные отделы.
Весь аппарат «Моссада» был не слишком велик, особенно по сравнению с такими гигантами, как ЦРУ или КГБ — что, впрочем, естественно для маленькой страны. Но в области агентурной разведки успехи и возможности израильского разведсообщества оказались уникальны. Специалисты признавали, что разведка Израиля; обладает лучшим в мире агентурным аппаратом. Это связано конечно же с кадровой политикой самого известного из директоров «Моссада», Иссера Харела, который всегда гордился тем, что его агентство в отличие от других западных разведывательных служб полагается прежде всего на агентурные источники.
Кадровая политика опиралась на правильное использование объективных предпосылок, на высокий профессионализм и талант вербовщиков и, что очень важно, на высокую идейную мотивацию кандидатов и агентуры.
Предпосылки
Рослые голубоглазые блондины из Скандинавии, крепко сбитые шатены-«ашкенази», сухощавые смуглолицые брюнеты из стран Магриба, темнокожие стройные олим из Эфиопии или Судана — среди них есть немало таких, которые внешне практически не выделяются в «своих» странах. Тысячелетия «рассеяния», вынужденного проживания евреев в разных странах, среди самых разных народов, привели к появлению многочисленных этнических особенностей. Несмотря на предписанную религией жесткость, фактическая ассимиляция происходила всю историю (не только путем освященных религиями браков); кроме того, представляются совсем не лишенными оснований мнения о том, что в еврейство влились группы иного этногенеза, но с тою же религиозною принадлежностью. Климатические особенности мест проживания, которые воздействовали на десятки поколений, также сказались на внешних чертах евреев диаспоры. Если к особенностям внешности добавляется совершенное, естественное владение важными мелочами, на которых проваливается огромное число агентов — манерой одеваться и вести себя в данной социальной среде, безукоризненное знание страны, её истории, географии и культуры, то мы получаем готового кандидата в разведчики-нелегалы. Большое значение имеет и владение языком, не только «нормативным», но и диалектами. Совершенно естественно в диаспоре владение несколькими языками; очень и очень многие разговаривают без всякого акцента.
Получается так, что в среде олим всегда можно найти нескольких человек, которые потенциально весьма пригодны для загранработы и при соблюдении определенных условий могут быть в кратчайший срок безукоризненно внедрены. Кроме того, этот «кадровый резерв» с годами сохраняется — скажем, двенадцатилетний мальчик, вывезенный родителями из Чехии, со временем (при прочих условиях) может
