ОТ ПЕТРА I ДО КАТАСТРОФЫ 1917

начались ожесточённые дебаты — одни предлагали по Конституции выбрать нового короля, другие предлагали воспользоваться династиче­ской шведской линией, идущей от Сигизмунда Третьего, и пригласить на правление короля из Швеции.

Шведский король Карл Х Густав не стала ждать и решил радикаль­но вмешаться в удобный момент в спор за польский престол и с севера двинул на Польшу 40-тысячную армию. В свою очередь всей этой сложной для Польши ситуацией решил воспользоваться российский царь Алексей Романов, и вместе с большой армией и запорожскими казаками пошёл войной на Польшу со второй стороны, и затем, как мы наблюдали, с третьей стороны двинулся на Польшу турецкий султан. И ко всему этому, в-четвёртых, во всей красе начала проявлять себя в Польше демократия. В результате чего, в-пятых, в этой ситуации Поль­шу решили предать свои же олигархи-магнаты.

С 1505 года, в результате борьбы за власть польских демократов- шляхтичей со своим королём, польский Сейм (Дума) получил исключи­тельные права законодательной власти. Этим была нарушена единость, монолитность власти, её вертикаль и централизованность.

Результатом ослабления монархии в Польше вследствие введения Конституции и выборности короля было появление узкого очень силь­ного и влиятельного элитного сословия — магнатов, богатых землевла­ дельцев, аналогов современных олигархов, которые с помощью подкупа формировали в Сейме (Парламенте, Думе) свои партии- фракции и лоббировали выгодные себе постановления или тормозили невыгод­ные. Подкуп-коррупция царили в польском Сейме, депутаты изгаля­лись на бизнесе своим голосом, а богатые магнаты-олигархи играли по крупному.

Точно такую же ситуацию мы видели в конце 20-го столетия в Рос­сии в Государственной Думе при Б. Ельцине, похожая ситуация была в Боярской думе в Смутное время и в Боярской думе перед воцарением Ивана Грозного.

Можно догадаться, что тогда в Польше хватало разумных людей — роднолюбов, патриотов, которые понимали всю опасность ситуации и стремились что-то сделать, что-то изменить, но было уже поздно — в Польше полностью властвовал принцип демократии и корысти-выго­ды. А аналога Ивана Грозного или В.В. Путина судьба тогда Польше не подарила.

В сумме с демократическим «беспределом» в Сейме (Думе) это дало очень негативный эффект, ибо демократическая Конституция Польши предусматривала принцип полного единогласия и право «либерум вето», согласно которому любой единоличный депутат, не согласный с каким- либо решением всего Сейма (Думы) мог наложить запрет на введение этого решения в жизнь. Понятно, что это было нарушением всякого здравого смысла, но — демократия превыше всего!

До 1652 года этим правом почему-то никто не догадался восполь­зоваться на практике, оно существовало только теоретически, но в указанном году один из депутатов не был согласен с решением про­длить работу Сейма, вероятно, ему необходимо было срочно ехать по домашним делам, — и этот либерал-демократ объявил «либерум вето» и покинул Сейм, поехал домой, — Сейм был вынужден прекратить ра­боту. Этот претендент открыл «ящик Пандоры», им стали пользоваться не только магнаты- олигархи и мелкие шляхтичи, но и соседние страны через «своих представителей». Благодаря этой высшей точке демократи­ческого маразма любая соседняя страна, подкупив одного депутата или для подстраховки — парочку, могла полностью блокировать в польском парламенте невыгодные для себя решения. Не воспользоваться этой возможностью мог только полнейший дурак. И, естественно, все соседи, а тем паче крупнейшие: Пруссия, Австрия, Франция, Швеция и Россия приняли активное участие в работе польского Сейма вплоть до потери суверенитета Польши. В результате, с 1652 года по 1736 было полностью сорвано 26 заседаний Сейма.

В данном случае мы наблюдаем пример — как демократия подрывает государственность, силу и крепость государства, и навлекает опасность на народ.

Но это ещё не вся полнота демократической картины Польши этого периода. Выше мы наблюдали роль еврейского сообщества в экономи­ческой жизни Польши. Евреев в Польше трудно было назвать «диаспо­рой», потому что их количество с 13 века к рассматриваемому периоду достигло нескольких миллионов. И в ракурсе процветающей в Польше демократии, как раз незадолго до рассматриваемого нами трагического периода Польши, в 1580 году евреи получили свободу самоуправления и выстроили свою властную вертикаль со своими органами управления, с круговой порукой, и жили по своим древним религиозным законам и по своими юридическими законам, — поскольку с 1623 г. по 1761 г. в Польше функционировал отдельно и Еврейский Сейм. Еврей, проиг­равший суд внутри своего сообщества — кагала не мог апеллировать в государственный польский суд — иначе изгонялся, становился изгоем и предавался еврейскими священниками проклятию — «херему». По­лучилось государство в государстве со своими еврейскими олигархами, которое Польшу укрепляло или не ослабляло — когда интересы еврей­ского общества и польского общества и государства совпадали.

Трудно даже правильно определить форму польского государства — с одной стороны, — это конституционная монархия, а с другой, с учётом олигархов-магнатов, — это магнатско-шляхетская польско- еврейская парламентская республика.

Магнатов в Польше, кроме Конституции и Сейма, усиливала ещё и военная сила. Дело в том, что польская армия была сборной — кроме королевской армии у каждого польского магната была своя армия, а во время войны к ним присоединялись со своими отрядами шляхтичи. О размере армии магната можно судить, например, по случаю, когда магнат Потоцкий со своей личной армией ходил войной на Турцию. Влияние, власть таких магнатов была относительно стабильной и велика даже в сравнении с временным выборным королём. А в данном случае, после смерти короля Владислава, когда одни поляки выбрали себе нового ко­роля Яна Казимира, то другие — магнаты Радзивиллы и находящиеся под их влиянием воеводы и военачальники не согласились с этим выбором и фактически предали Польшу — присягнули шведскому королю, который, воспользовавшись этим, вошёл с 40-тысячной армией в Польшу, без единого выстрела дошёл до столицы и занял Варшаву, а затем в течение ближайших месяцев оккупировал почти всю Польшу, за исключением того, что успел отхватить с русской армией Алексей Романов. А Алексей Романов со своей армией в 1654 году легко дошёл до реки Неман, до горо­да Гродно. Затем русский царь повёл армию на юг, на Украину, и вместе с казаками Хмельницкого захватил Ровно и ряд более мелких городов.

Польша была полностью оккупирована, потеряла свой суверенитет. После поляки назвали этот трагический период своей истории — «По­топ», с таким названием, возможно, многие читатели смотрели фильм или читатели историческую трилогию Г. Сенкевича.

Некогда мощнейшее в Европе в течение многих веков польское государство вдруг — в течение нескольких лет, «сдулось», потеряло не только мощь, силу, но и суверенитет и авторитет.

Как показывает данный исторический пример, децентрализованное демократическое общество благополучно может существовать, когда нет внешних и нет внутренних потрясений. Ибо при первых же серьёзных потрясениях почти смертельно ощущаются результаты демократии, любой крупный внутренний сдвиг сбивает равновесие весов — стабиль­ности и крепости государства.

Этот исторический пример очень поучителен для современной Рос­сии, в которой сегодня либерал- демократы, несмотря на трагический опыт 90-х, упорно продолжают говорить о парламентской республике и выступать против президентского правления. Есть ещё одна анало­гия — если бы не приход к власти В.В. Путина, вероятнее всего, рос­сийско-еврейские олигархи: Ходорковский, Березовский, Гусинский и им подобные сдали бы Россию под власть США, как некогда польские олигархи сдали Польшу Швеции.

Несколько лет назад суверенитет России, свобода российских наро­дов и их благополучие висели на волоске, и это ясно понимается теперь, оглядываясь в недалекое прошлое.

На вышерассмотренном примере Польши, как на негативном приме­ре в армии, становиться отчётливо понятным не просто преимущество монархии над демократическими формами правления, историческая суть, смысл монархии в обществе, в государстве, но именно сильной монархии и любой другой сильной монопольной власти: единоличной, партийной или масонской. В этом ракурсе понятней становится роль в истории таких личностей, как Иван Грозный в первой половине своего правления, Пётр Первый, Николай Первый, Сталин. Так часто бывает — для одних сильная личность — это Спаситель, а других он — Диктатор. Это не означает, что единственно верное решение — это сильная мудрая личность у власти. К сожалению, в истории такие выдающиеся лично­сти встречаются не часто, а жизнь идёт, она перманентна, к тому же и выдающиеся личности склонны в процессе своей жизни изменяться и в худшую сторону, как это мы наблюдали на примере Ивана Грозного.