ОТ ПЕТРА I ДО КАТАСТРОФЫ 1917

вырос из масонов, перерос и понял всю их коварность и опасность.

«Пушкин одержал духовную победу над циклом масонских идей, во власти которых он одно время был. К моменту подавления масонско­го заговора декабристов национальное миросозерцание в лице Пушкина побеждает духовно масонство. Пушкин к этому времени отвергает весь цикл политических идей, взлелеянных масонством, и порывает с самим масонством. Пушкин осуждает революционную попытку связанных с масонством декабристов, и вообще осуждает революцию как спо­соб улучшения жизни. Пушкин радостно приветствует возникшее в 1830 году у Николая намерение «организовать контрреволюцию — революции Петра Первого. Из рядов масонства Пушкин переходит в лагерь сторонников национальной контрреволюции. Как государст­венный деятель Николай Первый настолько выше утописта Пестеля, насколько в области поэзии Пушкин выше Рылеева», — отметил в своём исследовании Б. Башилов.

Император Николай Первый внимательно отнесся к письму А. С. Пушкина. В Михайловское внезапно прибыл курьер и пригласил Пушкина к царю в Псков. Пушкин поехал, и 8 сентября 1826 г. в Чудо- вом монастыре состоялся между ними долгий и откровенный разговор, изменивший многое.

После этого разговора Николай I стал поклонником Пушкина и его опекуном до его гибели, разрешил ему жить, где хочет и оказывал ему большую помощь, в том числе и финансовую.

«Государь вел себя по отношению к нему (Пушкину) и ко всей его семье как Ангел», — писала Екатерина Андреевна Карамзина. Позволив Пушкину пользоваться государственным архивом и заняться любимой историей, Николай I способствовал дальнейшему росту сознания А. Пушкина, отсюда и такой прогресс в понимании Петра «великого» с «Полтавы» написанной в 1828 году до «Медного всадника» в 1833 г.

«Очень характерно, что молодой Александр Пушкин до Болдинской осени охотно писал стихи о Петре и петровской эпохе, разразился своей великолепной «Полтавой», но стоило ему всерьёз заняться Петровской эпохой, и родился «ужастик» 19 века, «Медный всадник».», — объяснял Б. Башилов.

После встречи во Пскове Пушкину вернулось его прежнее восхи­щение Александром в ранней молодости: «Он взял Париж, он основал Лицей.».

Пушкин получил свободу, но не спешил возвращаться из деревни в столицу, у него было большое вдохновение творить — писать, «почуял рифму», и он много работал.

А когда в начале 1828 года вернулся в столицу, то оказалось, что, несмотря на мир и дружбу с самим императором, у него немало врагов, которые не собирались облегчать «предателю» жизнь.

Ведь роман писателя середины 19 века Писемского «Масоны», на­писанный с помощью брата Писемского известного масона Ю. Н. Бар­тенева, описывает тайную деятельность запрещённых в России масонов как раз в этот период времени; а в 1831 году масоны под благовидным предлогом опять хотели создать «Библейское общество», поменяв название на «Евангелистское общество», якобы сделав на этот раз акцент не на сугубо еврейском Ветхом Завете, а на Новом, и обещали не издавать опять Пятикнижие Моисея, но на этот раз у них замысел не прошел.

Сложность ситуации для Пушкина была в том, что его преследовали не только формировавшие «общественное мнение» масоны-острословы, но и правительственные структуры Николая Первого. Понятно, что если до 1825 года в элите общества было огромное количество масонов, то они не могли исчезнуть полностью за 3-5 лет, несмотря на подписку и клятву не заниматься тайной деятельностью.

И по иронии судьбы именно занимающийся цензурой, контроли­рующий информационное поле Негласный Комитет, возглавляемый старым масоном графом Кочубеем, современники называли достаточно конкретно — «Якобинской шайкой».

Не лучшим оказался и продолжатель дела Кочубея Бенкендорф, который «почему-то» вызывал к себе для разборок Пушкина на много чаще, чем кого бы то ни было.

В первый же год — 1828 «товарищи» и «братья по разуму» подста­вили А. С. Пушкина под удар — основательно его оклеветали, приписав ему авторство скандального «Андрея Шенье». Следствие по этому поводу было настолько серьёзным, что его вел Сенат. Задерганный и оскорбленный А. С. Пушкин не выдержал несправедливости, психа­нул и написал прошение зачислить в действующую армию. И только вмешательство Николая Первого избавило Пушкина от дальнейших унизительных оправдываний. Несмотря на это, постоянные придирки Бенкендорфа были просто необъяснимы здравым умом, и были больше похожи на третирование поэта мстительными масонами.

В 1830 году Пушкин женился и был безмерно счастлив, после чего вначале 30-х годов много путешествовал по России и много времени проводил с семьей в Болдино, при этом много и плодотворно работал, писал стихи, сказки, так и заканчивал свой большой труд «Евгений Онегин».

А. Пушкин в сказках обобщил народную мудрость, он приучил, научил думать, показал красоту и силу мышления. А об Онеги­не Ф. М. Достоевский так сказал: «Первый страдалец русской созна­тельной жизни, который почувствовал, что на свете ему нечего делать». Это характерный русский вопрос — в чем смысл жизни? Чисто русская позиция — анализ действительности, затем несогласие с ней, затем по­пытка переделать её даже путем размашистого бунта, и потом в случае неудачи запить или сказать, как сказал Л. Н. Толстой: «Разумное знание привело меня к признанию того, что жизнь бессмысленна, жизнь моя остановилась.».

Критическое отношение А. Пушкина к масонам не изменилось. «А то, что масонство А. С. Пушкина было случайным эпизодом в его биографии — это несомненно. И убедительное свидетельство тому — резкое охлаждение отношений поэта со своими братьями по ордену в 1830-е годы. И виноват в этом был прежде всего сам А. С. Пушкин, или, вернее, его государственно-патриотическая позиция в эти годы. Одно уже стихотворение «Клеветникам России» (1831 г.) много в этом отношении стоит.

В результате, как отмечают современники поэта, в последние годы своей жизни он уже совсем перестал посещать Английский клуб — тра­диционное место сборища петербургских масонов того времени», — от­метил в своём исследовании В. Брачев.

Гибель А. С. Пушкина

Когда Пушкин вернулся в столицу с замыслом создать журнал «Современник», то опять неизбежно возникли неприятности и опять в результате подставы. На этот раз мстительные масоны «подставили» Пушкина под гнев Государя, раскрыв авторство «Гавриилиады», за которую «взрослый» Пушкин стыдился. Пушкину опять пришлось унизительно оправдываться. Но Николай I оказался на высоте и «не ку­пился» на очередную тонкую игру в бдительность, и объявил: «. Зная лично Пушкина, я его слову верю.».

Такую же тонкую коварную «внутреннюю» смертельную игру, только в иных масштабах, мы встретим в середине 30-х годов 20 века в СССР при Сталине.

В данном же случае — не получилось убрать А. С. Пушкина руками властей, так решили убрать другим способом, и трудно было что-то иное придумать, чтобы погубить Пушкина, кроме как спровоцировать его на дуэль. При любом исходе дуэли результат для злокозненных «мудре­цов» был позитивным — если бы Пушкин не погиб, то его можно было обвинить в нарушении строгого закона — дуэли указом императора были категорически запрещены, а значит Пушкин предстал бы перед судом и получил бы длительный тюремный срок или каторгу.

И мудрецы-шахматисты стали думать.. — с поводом для дуэли проблем нет, ибо у жертвы красавица жена — Наталья Николаевна Гон­чарова, и разыграть банальный любовный треугольник и вызвать сцены ревности, зная характер Пушкина и его чувство чести и собственного достоинства, — проще простого. Более трудная задача со стрелком — потенциальным убийцей Пушкина, который должен быть не только наверняка метким стрелком, но согласился бы пожертвовать светской жизнью, — быть готовым идти в тюрьму или даже на казнь, быть готовым к осуждению и ненависти со стороны российского общества и импера­тора за убийство любимого поэта-гения.

Вот на такую роль трудно было найти желающих, идеально было бы, чтобы стрелок был бы иностранцем, тогда бы все проблемы снимались бы — его как гражданина иностранного государства просто выдворили бы из России, и после этого на осуждение российского об­щества и императора ему — наплевать. «Злые силы сделали Наталью Николаевну игрушкой и орудием своих черных планов. Если бы им не удалось использовать Натали, они нашли бы другой способ, но Пуш­кина они все равно бы погубили», — объяснял масон ложи «Р. И. Е.» Е. Грот (Б.Б.).

Как только А. С. Пушкин в 1834 году появился в Петербурге, и как то сразу вокруг него стали сгущаться и роится недруги, и пошла мудрёная масонская игра-свистопляска. Пушкин это сразу заметил и в этом же году написал: