происходящее через тело другого минотавра, скорее всего капитана.
Теперь уже больше двух дюжин абордажных крюков вонзилось в дерево палубы. Первые легионеры пали под секирами мятежников, но длинные копья и арбалетные стрелы отбросили контратакующих.
Теперь уже на борту имперцев запела труба — и дружные ряды легионеров прыгнули на палубу. Первые умерли быстро, еще несколько провалилось между качающимися бортами, остальные хлынули по палубе.
— Остановите их! — крикнул Фарос.
Полдюжины лучников дали залп, уложив трех противников, но копья позволяли легионерам беспрепятственно занимать плацдарм и закрепляться на палубе. Теперь уже секиры встретились с секирами, мечи впились в плот и напились крови.
— Мачта падает! — заорали справа.
Горящие снасти посыпались сверху, сама мачта прокатилась по палубе. Фарос рванулся назад, но острый зубчатый осколок реи пробил ему левое плечо. Кровь залила серо-коричневый или серебристый мех...
Серебряный с коричневым.
Нолхан!
Фарос наблюдал битву глазами Нолхана.
Над ним склонился коренастый минотавр:
— Лодка готова, мы отнесем тебя на борт!
— Где капитан? — Фарос ощутил удушье.
— Мертв, накрыло первым залпом с баллисты... Милорд, твоя рана... Колыбель Зебоим!
Теперь лидер мятежников узнал и голос Нолхана:
— Помоги перевязать плечо, а потом уходите! Я задержу их сколько возможно, у вас будет время спастись!
— Ты не должен оставаться!
Фарос, он же Нолхан, схватил коренастого за горло:
— Делай, что приказано! Доберись до...
Внезапно заметив приближающегося морского легионера, он оттолкнул собеседника в сторону и дернулся, избегая удара секирой, но застонал от боли. И тут коренастый минотавр бросился на имперца, пытаясь выкрутить у того оружие.
Фарос-Нолхан вскочил на ноги и сделал выпад, но дерущиеся двигались слишком быстро, поэтому клинок вошел в спину спасителя Нолхана. С удивленным ворчанием минотавр осел на палубу.
Нолхан-Фарос, ошеломленный ошибкой, потянулся вытащить лезвие, но слишком медленно. Секира другого легионера разрубила ему голову... Мир превратился в смесь горячей крови и бесконечной муки, в ушах перемещались разные звуки... Фарос-Нолхан попытался схватиться за воздух и рухнул во тьму вечного забвения...
Ночь стала менее густой — Фарос стоял в пещере, держа вздрагивающий меч перед собой. Мятежник испуганно опустил клинок. Без сомнения, он только что пережил смерть Нолхана.
Лидер повстанцев поднес оружие к глазам.
— Когда? — зарычал он. — Когда это случилось?
Но теперь подарок Саргоннаса был подозрительно молчалив. Впрочем, это было уже неважно... Нолхан боролся и проиграл...
Звуки шагов привели Фароса в чувство. В пещеру заглянул Ботанос:
— Все сделано, милорд. Ты готов?
Фарос, не мигая посмотрел на факел, сгоревший почти полностью. Как долго длилось видение?
— Да, можем идти. — Он поднялся, решив ничего не говорить моряку о недавнем видении. Пусть никто пока не знает о гибели Нолхана...
— Что-то не так? — спросил Ботанос, заботливо свертывая карту.
— Нет, планы не меняются, — помолчав, сказал Фарос, невольно оглянувшись.
И бывший раб быстро ушел, избегая новых вопросов. Ботанос пожал плечами и двинулся за последней надеждой восставших на корабль.
Темные
Хааб, старейшина Мито, считал себя прагматичным. Он последовал за Хотаком в Ночь Крови и в награду получил третью по размеру территорию, не считая Амбеона. И Хааб неуклонно придерживался планов развития колонии, как понравилось бы одноглазому императору.
Когда Хотак пал жертвой несчастного случая, хитрый Хааб немедленно все понял и принял сторону Арднора. Он даже принял веру Предшественников, поскольку император оказывал им милости. Конечно, вопросы души его особо не интересовали, но так было проще находить общий язык с Защитниками, которых прислали усилить власть Арднора. Офицеры Ордена ему не нравились, но не стоило с ними ссориться... пока.
Закованная в черные латы фигура появилась на пороге его кабинета:
— Я пришел, брат Хааб.
Когда старейшина задумывался или раздражался, то всегда постукивал кончиками пальцев рук друг о друга. То, что Защитник всегда называл его религиозным званием вместо государственного, тоже раздражало Хааба — и сейчас это выдавали его руки.
— Я очень разочарован в службе наших братьев, брат Малковиус. Сегодня на центральном рынке опять произошли волнения...
Малковиус стянул шлем и провел рукой по стриженой голове. Вокруг его глаз начали проступать красные ободки — признак настоящего фанатизма.
— Было несколько недовольных поставками,— пожал плечами Защитник. — Храм и так сделал все, определив уровень залога каждого гражданина... пришлось арестовать пятерых буйных...
— Двое из которых мертвы.
— Они сопротивлялись аресту.
Хааб фыркнул — смерть врагов трона его не интересовала, а вот поведение Защитников все больше вызывало опасение.
— Мне доложили, что волнение едва не вылилось в бунт.
Глаза Защитника сверкнули:
— Мы выполняли приказ. Наказания будут назначаться согласно вине.
— Но волнения усиливаются! Если так пойдет дальше, замедлится производительность колонии! И тогда выполнение новых приказов трона окажется затруднительным, брат Малковиус. Приказов, которые, хочу заметить, всегда неукоснительно выполнялись в прошлом.
Защитник впервые выказал беспокойство. Удар по планам Арднора одновременно сказывался и на Храме... Меньше всего Малковиусу хотелось подвести леди Неферу.
— Но порядок должен быть восстановлен, — настаивал Защитник. — Дисциплина важна для планов империи!
Старейшина вновь поиграл пальцами.
— Возможно, тебе нужна помощь. Я пошлю половину легионеров из гарнизона под твое начало. Они бездельничают уже два месяца — ожидалось появление мятежников, но, согласно донесениям, угроза миновала.
— Я благодарен, брат Хааб. Те, кто ведет нас, шепнули мудрое слово тебе в уши...
— Да, да, я прослежу... — Старейшина сделал паузу, чтобы вспомнить имя командующей легионом. Она мешалась под руками со времен смерти Хотака и не любила Защитников. Хааб считал ее не слишком
