Охотники, не собирались отставать, один корабль пристроился в кильватер другого, а затем они понеслись в опасные воды.
— Капитан Азак как-то сказал мне, что никто не знает воды империи лучше, чем он, — проговорил Ботанос. — А старик был хорошим учителем. А ну, круче к ветру!
Так же филигранно, как и «Драконий Гребень», оба судна повторили манёвр, словно шли по невидимому тросу.
— Тот капитан, видно, ходил в этих местах, — проворчал массивный минотавр рядом с Рахмом. — Но как часто?
— Они приближаются, — пригляделся командующий. — А катапульта? Ты мог бы поразить флагманское судно?
— Вряд ли… Даже если бы ветер был слабей и светило солнце. А так только обрызгаем их борта…
— Все равно готовь катапульту, надо попробовать! Почесав затылок. Ботанос отдал команду; матросы быстро взвели механизм и зарядили катапульту. Капитан собирался лично поджечь масло, но Рахм остановил его:
— Не надо, я не хочу, чтобы они получили предупреждение. Пуск по моему сигналу!
— Но если мы попадём, огонь увеличит ущерб…
— Я хочу причинить ущерб без попадания… — Рахм внимательно следил за креном судна. — Чуть ближе… Давайте!
Огромный шар взлетел, исчезая во тьме.
— Я могу обещать, что он только упадёт где-то рядом… — проворчал Ботанос.
— Это всё, что мне надо.
Чёрная вода взлетела огромным столбом, отмечая место падения заряда. Флагман ударило в борт волной и снесло на десяток футов. Даже на «Драконьем Гребне» можно было услышать скрежет, когда гранитные зубы мели пропороли ему брюхо.
— Ты швырнул их на камни! — заорал Ботанос. Первое судно, казалось, замерло в воде, его борт накренился в сторону берега. Второй корабль сбросил паруса, замедляя ход. Команда восторженно заорала, приветствуя Рахма.
— Пора уходить! — загрохотал капитан. — Надеюсь, впереди нас ждёт чистый путь!
Позади них в темноте таяли силуэты имперских кораблей.
На следующую ночь «Драконий Гребень» вышел в точку рандеву с другими кораблями. Капитан Тинза попросила разрешения подняться на борт. Через полчаса они уже были в каюте Рахма вместе с Наполом.
— Ну и заварушку мы провернули! — объявила она. — Всё прошло так гладко, как только может быть. Мало того, что мы насолили узурпатору, так ещё и снабдили припасами наши корабли!
— Потери минимальные, — гордо добавил Напол. — Тебе надо было лично видеть это, командующий, мы действовали лучше любого морского легиона Хотака, намного лучше!
— Я доволен, — спокойно произнёс Рахм, — доволен, что у вас всё прошло хорошо…
— А как у тебя? — спросила Тинза, невольно становясь строже.
— Он убил сына Хотака, Колота, — вставил Ботанос.
— Но сам император оказался слишком хорошо защищён… Сожалею, что мой капитан и друг погиб в этом нелёгком предприятии.
— Но, уверен, он погиб как истинный воин! — Напол напряжённо посмотрел на остальных, словно они собирались оспаривать его убеждение.
— Это значит, — продолжала Тинза, — что узурпатор выказал свои слабости. Мы должны скрыться в нашей гавани и готовить следующую операцию.
Все посмотрели на Рахма с ожиданием, и он не мог обмануть их.
— Все слышали капитана Тинзу. Берём курс на Петарку. Наши первые удары дали знать Хотаку, что мы существуем, следующие покажут ему, чего мы добиваемся.
Пока остальные одобрительно шумели, Рахм выдерживал лицо уверенного командующего, не сомневающегося в победе. Вскоре Тинза и Напол отбыли, оставив их вдвоём с Ботаносом. Грузный минотавр проревел матросам приказ готовиться к плаванию.
— Сколько времени понадобится нам, чтобы достичь Петарки? — спросил Рахм.
— Ну, если всё пойдёт гладко, и мы не напоремся на патрули, то четыре дня.
Четыре дня. Долгий срок. Командующий уже мечтал о возвращении, когда он сможет уничтожить Дом Дрока. Информация, которую принёс Нолхан, ещё не использована до конца. Пусть Хотак сидит на троне, но Рахм поклялся, что его династия захлебнётся в крови…
Несмотря на жгучее желание Хотака, открытие его статуи было отложено дважды. Первую отсрочку поняли все — был объявлен пятидневный траур по Колоту, сопровождаемый церемонией похорон, каких раньше удостаивались только императоры.
В первый день траура с утра по всей столице дважды протрубили рога, а колокола в центральных башнях ударили пять раз. В полдень колокола ударили снова, и в этот момент все минотавры, оторвавшись от дел и выйдя из домов, пали на одно колено.
По улицам ехали всадники с развевающимся знаменем легиона Боевого Коня и трубачом, выдувавшим па каждом перекрёстке чистые и печальные звуки. Здесь надлежало упасть на оба колена.
На шестой день, в девятом часу утра, пришедшие на похороны заполнили дворец и его окрестности, рядом с входом дежурили воины с медными барабанами. Посреди площади был выложен огромный костёр из драгоценных пород дерева,
В десять вновь ударили колокола, и четыре легионера вынесли обширную платформу из дуба, заваленную гривастой травой, на которой покоилось тело Колота. Кровь по-прежнему пятнала его мех, секира удобно расположилась под рукой, щит был закреплён в ногах. Тело сына Хотака было умащено благовониями, одежда пропитана маслом для большей горючести. Легионеры подняли платформу на вершину костра и, закрепив её там, замерли, отдав последнее приветствие. Как только они спустились, рабочие унесли пологий помост, по которому недавно поднимали платформу. Рядом короткая шеренга солдат с факелами замерла в полной готовности.
В полдень семейство императора вышло из дворца, одетое так же роскошно, как и на коронации, но теперь грудь каждого пересекала тёмно-красная лента, знак, отмечающий смерть предводителя. Сопровождаемые Имперской Гвардией, они под гром барабанов прошли к костру, где Хотак обратился к толпам народа. Он осмотрел всех и кивнул, словно узнал каждого из присутствующих:
— Сегодня от нас уходит великий воин! — прокричал он. — Меня покидает достойный сын!
Нефера стояла сзади с непроницаемым лицом. Она уже произнесла трогательную речь в Храме ещё в первый день траура и заказала в Доме Тикло монумент специально для Предшественников, который будет установлен в месте чести. На этот раз Хотак не спорил с ней.
— Колот Де-Дрока, воин империи, офицер Имперской Гвардии и возлюбленный сын сложил свою жизнь в деле чести. Он, не раздумывая, принёс в жертву жизнь ради долга! В последние мгновения Колот сделал выбор и спас родного брата!
Арднор, Бастиан и Мариция вытянувшись стояли позади родителей. Глаза Мариции распухли и покраснели. Бастиан был внешне спокоен, но его рука стискивала гарду всё время, пока длилась церемония. Рядом с ним Арднор, обхватив шлем, почти с вызовом разглядывал толпу. Он публично поклялся в том, что найдёт и покарает убийцу брата. Некоторые из приближённых шушукались, что он намеренно раздувал такое внимание, стремясь скрыть свои не очень правильные действия, приведшие к смерти Колота.
Хотак повернулся к костру:
— Воин мёртв! Позвольте мне воспеть его победы, вспомнить его славу! Да найдутся у нас силы не забыть его деяния и, когда придёт наше время, быть не менее достойными!
Он сделал отмашку факельщикам, те немедленно приблизились и подожгли костёр, каждый со своей стороны. Пламя нетерпеливо перепрыгнуло на сухие дрова и рванулось к возлежащему телу.
Император преклонил колено и опустил голову. Семья, а вслед за ней и вся площадь последовала его примеру. Огонь быстро разгорался, пожирая платформу и окутывая окрестности дымом. Медленно начали бить колокола.
