— Великий и могущественный Примас, сын наивеличайшего Мефисто, твой преданный слуга, Арихан, здесь по твоей просьбе. Как я могу служить тебе?
Примас ответил короткой, странной усмешкой. Арихану доставило трудность не посмотреть вверх в ответ на этот приводящий в замешательство звук. Он никогда не слышал, чтобы хозяин смеялся столь… Столь безумно.
Почти сразу, как только он подумал это, жрец придержал кощунственные подозрения. О Примасе не годилось думать как о больном, это было неприемлемо и опасно для здоровья.
— Поднимись! Поднимись же, высший жрец Арихан! — почти весело приказал сидящий на троне.
Арихан подчинился. Он старался сохранить выражение уважения на лице и во взгляде. Возможно, это была проверка. Возможно, его хозяин хотел узнать, насколько решительным и преданным был Арихан.
— Я к твоему распоряжению, великолепнейший.
— Да… Да, ещё бы… — Примас опёрся на один из подлокотников трона. — Это…
— Ну конечно, великолепнейший, — Арихан почувствовал, что его брови начинают сходиться от озабоченности и замешательства, но попытался сдержать это действие. Он сохранит выражение обожания на лице, какой бы ни оказалась следующая выходка Примаса.
Да, ну конечно же это была какая-то проверка…
Примас заёрзал. Затем, словно он понял, как он выглядит, его лицо посуровело.
— Высший жрец Арихан! У тебя есть
— Н-нет, великолепнейший! Я только жду повелений от тебя!
— Очень хорошо… Очень хорошо… — маленькое белое тельце — паук, сообразил Арихан, — ползло по воротнику Примаса. Глава Триединого не обращал внимания на паразита, даже когда тот начал взбираться по его шее. — Это… У меня есть план, как наставить смертных на наш путь, высший жрец Арихан. Великолепный план! Но его нужно реализовать быстро, потому что в нём задействованы наши братья в Хашире.
— В Хашире? — повторил жрец, тщетно пытаясь не бросать то и дело взгляд на паука. Теперь он полз по подбородку Примаса, очевидно, всё ещё не примеченный.
— В Хашире… Да, Хашир будет идеальным местом, чтобы всё провернуть…
Арихан поклонился мудрости Примаса. Если у того был план, то несомненно он должен был принести чудесные плоды.
Паук теперь ползал возле уха, две ноги его даже влезли в него. Как ни старался, высший жрец Диалона не мог не глазеть на него.
Пауки… Арихан знал о пауках что-то этакое. Что именно?..
С поразительной сноровкой сидящий на троне вдруг схватил паука. Примас сжал ладонь, раздавливая существо в ней.
— Что-то не так, мой Арихан?
В первый раз с начала визита хозяин не назвал титула сухопарого человека. Хотя и встревоженный, Арихан сумел покачать головой.
— Очень хорошо… Очень хорошо… — ладонь оставалась сжатой в кулак. Примас широко улыбнулся… Он никогда раньше этого не делал. — Ты будешь моим агентом! Вот что ты сделаешь, чтобы привести Ульдиссиана к нам… Хочет он того или нет.
Арихан поклонился и стал слушать замысел Примаса. Он слушал, и все размышления о недавних причудах хозяина отодвинулись далеко на задний план. В конце концов, Арихан жил, чтобы служить Примасу; в конечном счете, только это имело значение.
Это… А также знание, что, даже если в сыне Мефисто и проявились признаки безумия, Примас по- прежнему мог раздавить Арихана также же легко, как того паука.
Глава девятая
Тьма окружала Мендельна, и казалось, будто тьме этой нет конца. Брат Ульдиссиана догадывался, что, если он будет бежать со всех ног так долго, как это возможно, он не заметит вокруг никаких изменений. Всё по-прежнему будет темно и пусто. Часть его была встревожена этим… Но другая часть проявляла нездоровое восхищение.
Но всё равно его опасения за Ульдиссиана превозмогли это восхищение, и чем дольше Мендельн стоял в тишине и одиночестве в окружении темноты, тем больше ему не терпелось вернуться… Если такое вообще было возможно. В конце концов, он, очень вероятно, был здесь узником.
«Зачем было предавать меня, Ахилий? — спросил он про себя. — Зачем было похищать меня, когда я только хотел воссоединить тебя с остальными? Какая причина останавливать меня могла у тебя быть?»
— Потому что то, что ты хотел сделать, возымело бы очень нежелательные последствия, — ответил голос, который он знал так хорошо по своей собственной голове.
Тень возникла из темноты, тень, которая всё ещё казалось её частью. Высокий, очень бледный мужчина с невозможно совершенными чертами. Фигура в капюшоне была на голову выше Мендельна, чего сын Диомеда не замечал раньше.
— Какие последствия? Какие? Говори понятно! Какие последствия?
Вместо того, чтобы ответить, пришелец отвернулся от него и посмотрел наверх… Правда, Мендельн, посмотревший туда же, не увидел там ничего примечательного. Там была такая же темнота, как и везде.
Незнакомец — нет, он назвал себя
— Ну? Можешь ты чувствовать, что она собирается предпринять?
И пустота
Ратма нахмурился:
— И мы точно не можем ожидать помощи от моего отца… Ведь он ещё вернее, чем она, попытается стереть меня в порошок.
В голове Мендельна стучало каждый раз, когда говорил второй голос, словно его разум был недостаточно силён, чтобы принять его присутствие. Он сдавил виски, пытаясь прийти в норму.
Ратма помог Мендельну выпрямиться:
— В первый раз, когда он заговорил со мной, я думал, у меня голова расколется.
— А что, моя ещё не раскололась? — Мендельн заморгал, снова ища источник голоса. — Кто это говорит с нами? Я его тоже раньше слышал! — и вдруг сердито крикнул во тьму. — Покажись! Тогда я буду знать
— Но мы не твои пленители, — тихо ответил Ратма. — Едва ли. И, определённо, не твои враги.
— Не друзья, уж точно! Иначе зачем забирать меня у Ульдиссиана, рядом с которым я всегда должен быть?
— Опять загадки? Кто ты таков, вещающий в тенях? Перестань прятаться от меня!
Ратма цыкнул.
— Объяснять дальше не получится, пока он не увидит тебя, мой друг, — сказал он пустоте. — Но не забывай, что он — смертный.
— Я никогда и не утверждал иначе.
Слушая пару, Мендельн чувствовал, как долго они знают друг друга. Между ними существовала связь
